Мечтатель повернулся к ней, посмотрел в её единственный серый глаз, нежно поцеловал, положил ладонь ей на макушку, прижал её голову к своей груди.

- Нет, Некраса, прошлое не ничто. Будущее происходит из прошлого, определяется им. И Геометр, и Аристократ поступили так, потому что не могли повести себя иначе. У них ведь тоже есть принципы и идеалы. А я требовал от них невозможного. Но что уж теперь об этом говорить. Остаётся только грустить и сокрушаться.

Опять повисла тишина. Лишь размеренное дыхание Некрасы, да почти бесшумное Мечтателя.

- Мы правда полетим? – спросила Некраса.

- Ты же видела, когда мы проверяли. Шар летает. Геометр лично поднимался на нём вверх, мы с трудом затащили обратно и только благодаря лебёдке.

- Ну то на месте, а то вперёд, к соседнему пику. Ведь неизвестно, сколько до него лететь.

- Геометр говорил, что если ветер будет попутным, то потребуется несколько часов.

- А что потом, когда доберёмся. Если доберёмся.

- Мы узнаем, чем были те огни, которые я видел в детстве.

- А если там будет хуже, чем здесь?

Мечтатель задумался, потом пожал плечами.

- Посмотрим.

Опять пауза. На душе было тяжело. Нет, Мечтатель не мог так всё оставить.

- Но прежде чем мы полетим, Некраса, я всё-таки должен убедиться, что с друзьями всё будет хорошо.

- Наконец-то, - Некраса улыбнулась и оторвала голову от его груди, чтобы посмотреть на выражение лица. – Я уже устала ждать, когда ты это скажешь.

Мечтатель улыбнулся в ответ, чмокнул её в носик.

- Но я пойду один.

- Конечно, - протянула Некраса, улыбнувшись.

- Вредина, - заметил Мечтатель.

- Сам такой! – изобразила обиду Некраса.

Они улыбнулись друг другу и обнялись. Мечтатель не знал, как он может помочь друзьям, но бросать их на верную погибель не собирался. Пусть они с Некрасой будут рисковать своими жизнями, но иначе он поступить не мог.

…

Геометр и Велемира взобрались на последний холм и оказались на границе, разделявшей Великие Равнины и Славославье. Чуть в стороне тянулся ввысь Вселенский Пик, а в паре километров от холма, у самого подножия горы, расположился лагерь Радигоста.

Всю дорогу сюда Геометр был мрачен и сосредоточен, а Велемира весела и разговорчива. Ветра не было, поэтому они могли спокойно болтать. Но говорила в основном Велемира. Она рассказывала о том, как проходило её детство, каким замечательным отцом был Радигост, как сестёр выдавали замуж. О братьях и матери старалась не вспоминать, видимо потому, что воспоминания об умерших родственниках причиняли ей боль.

В другой ситуации Геометр не только с интересом слушал бы её, но ещё и записывал, и задавал бы вопросы. Сейчас же он полностью был погружен в свои невесёлые мысли. В одном Аристократ был совершенно прав – когда в бой пойдут ратники и будут скрещены копья и ножи, пути назад не будет. Они с Аристократом станут врагами и должны будут убить друг друга. Но ради чего? Он – ради того, чтобы остановить чудовище по имени Войтех. Это долг Геометра за всю ту боль, все те страдания, которые этот человек причинил другим. Аристократом же двигали исключительно эгоистические мотивы. Он был просто помешан на себе и своём «я». Но несмотря на всё это Геометр не мог с чистой совестью выбросить из своей памяти все тёплые моменты, связанные с другом. Вот они празднуют у Войтеха начало выходных, вот Аристократ прогоняет зазнавшихся князьков, решивших поиздеваться над заикающимся от волнения Геометром, вот они втроём сидят в комнате Мечтателя и делятся своими грёзами. Что они увидят, когда окажутся по ту сторону Великих Равнин?

Поэтому единственный раз, когда Геометр перебил Велемиру, оказался связан с просьбой. Но просил он не для себя, а для Аристократа.

- Княжна, не могла бы ты рассказать своему отцу, что именно Храбр спас тебя от тех убийц, что прикинулись телохранителями? И попросить о его помиловании.

- Тихон, - Велемира всплеснула руками. – Ну что ты такое говоришь?! Ты правда думаешь, что мой отец религиозный фанатик, который запросто разделяется с Храбром? Он ведь спас меня не только от наемных убийц, он сам мне стал как брат. Я буду на коленях умолять отца сохранить ему жизнь. Храбр заблуждается, потому что не знает причин, побудивших отца сделать то, что он сделал, но когда всё прояснится, я уверена, что Храбр поймёт моего отца и смирится со своей потерей.

Геометр лишь покачал головой, заключив, что окрылённая княжна слишком наивна и плохо разбирается в людях и политике. Придётся действовать самому. Но как убедить верховного князя помиловать сына мятежника, провозгласившего свои права на земли, которые Радигост раздал лояльным князьям? Ведь прощение в данном случае и в такой сложный момент могут расценить как слабость.

Может быть попытаться представить всё это как жест великодушия к несправедливо обвинённому княжичу? Нет, Радигосту придётся признать свою неправоту, он на это не пойдёт. Остаётся только один вариант – убедить верховного князя в том, что Аристократ был околдован Войтехом. В этом случае помилование будет выглядеть естественным и справедливым решением и в то же время не будет походить на слабость.

Он почти обдумал детали предстоящего разговора к тому моменту, когда они взобрались на холм и рассматривали лагерь Радигоста. Главное, чтобы верховный князь не прознал о родстве Аристократа и Войтеха, иначе всё развалится. Поэтому перед тем как начать спускаться, он решил попросить Велемиру ещё об одной услуге.

- Княжна, ещё одна вещь прежде чем мы пойдём дальше. Не говори своему отцу, что Храбр племянник Войтеха.

Велемира задорно улыбнулась.

- Какой же ты недоверчивый, Тихон. Это всё потому, что ты не знаешь отца. Когда узнаешь его, то поймёшь, как плохо ты о нём думал и тебе станет стыдно.

- Велемира, пожалуйста. Я прошу тебя как подругу, - Геометр взял её за руку и посмотрел в глаза, пытаясь дать понять, что вопрос серьёзный.

- Ой, какой ты смешной! – Велемира только улыбнулась. – Ну не скажу я, не скажу! Пошли скорее!

Не успели они приблизиться к лагерю даже на пятьсот шагов, как им навстречу выдвинулся отряд из десяти человек. Геометр напрягся. Как бы эта встреча не сулила им беды. Радигост наверняка знает о способностях красных, может приказать заколоть незваных гостей без разбирательств, из одного лишь страха стать жертвой покушения жрецов.

Но опасения оказались напрасными. Когда через четверть часа они сошлись с отрядом, ратники лишь спросили, кто они такие и зачем направляются к лагерю верховного князя. Говорить стала Велемира, бывалый офицер по голосу узнал её, когда подошёл поближе и рассмотрел лицо, заплакал от радости.

- Чудо! – воскликнул он. – Вы живы! А мы считали, вас погубили! Как же рад будет ваш батюшка, славный Радигост Пересветович!

Когда стали задавать вопросы Геометру, то Велемира заступилась за него и очень скоро их двоих сопровождало десять вооруженных копьями ратников. Путь до лагеря занял ещё пятнадцать минут по промерзшей земле. Но наконец они на месте.

В низине разбиты палатки из плотной ткани, вокруг них костры, в которые подбрасывают торфяные цилиндры, подвозимые из подземелий в повозках, запряженных диковинными подземными животными. Лагерь окружён заострёнными металлическими штырями, повсюду постовые, бдительно всматривающиеся в темноту поверхности. Непривычные к холоду, ратники верховного князя почти не выходят из палаток, а когда появляются, то кутаются в толстые шерстяные шубы.

По мере продвижения к центру лагеря становилось всё многолюднее. Костров было так много, что очень скоро Геометр начал потеть под своим стареньким, но тёплым армяком. Впереди оцепленный группой солдат высокий ярко раскрашенный шатёр.

- Подождите, княжна, я позову вашего отца, - сообщил сопровождавший Велемиру с Геометром ратник и подошёл к одному из телохранителей князя, что-то шепнул на ухо. Тот с сомнением посмотрел на Велемиру, глаза его округлились – похоже, он узнал её – после чего он побежал в палатку.