— Если между Тивией и Синторой начнется война, ты пойдешь?
— Я обязан пойти.
— Ты когда-нибудь убивал? — глаза демона чуть сощурились — то ли от яркого света, на который они вышли, покинув пределы комнаты, то ли он вновь задумал какую-то хитрость.
Дэмин отрицательно покачал головой и решительно добавил к своему жесту:
— Но я готов к этому.
«— Нет, — подумал Мингли, — ты абсолютно к этому не готов».
С одной стороны, демону было бы интересно посмотреть, насколько и как сломает Дэмина чья-то смерть от его собственных рук. С другой же, он не думал, что тогда молодой судья будет так интересен ему, как сейчас.
Неверно полагать, что все демоны рождаются кровожадными убийцами. Есть те, кто предпочитает мирное сосуществование с другими существами и нападает на кого-либо только в крайнем случае. У них тоже есть свои книжные черви, затворники, философы и трусы. Дэмин не был похож на труса, но его образ мыслей не подходил для тех, кто слепо убивает и потом спит спокойно по ночам.
— Если начнется война, — улыбнулся Мингли, — возьми меня с собой. Наверняка, такие, как ты, не сражаются на передовых, хоть будет с кем пить горячительное, сидя в тылу. К тому же я неплохо играю в кости. И даже умею на них гадать.
— Гадать? Ты что, сын ведьмы? — чуть улыбнулся Дэмин, проигнорировав то, в каком свете демон обрисовал его воинские обязанности.
— Нет. Моя мать пострашнее любой ведьмы, — отшутился демон, — но гадать на костях меня действительно научила женщина, обладающая тайными знаниями. Я знаю значения каждой трещинки, которая образуется после того, как кости бросают на раскаленные угли.
— Это забава для женщин, — строго сказал Дэмин, не разделяя запала радости Мингли, который явно был готов вдаться в описание подробностей данного ремесла, — К тому же запрещенная во многих провинциях. Ты знаешь, кого мы зовем ведьмами? Где ты встретил такую женщину?
— Да, знаю. Вы зовете так тех женщин, кто без ведома и дозволения Верховных Чароплетов открыл способность магии крови.
— Не только без ведома, но и запрещенным способом. — Дэмин остановился, желая обратить внимание демона на важность своих слов, — Их чары темные и грязные. Они обращаются с мольбами к чудовищам из глубин владений Диликтоса. Они перестают быть людьми. Силы сжирают их разум и душу.
Дэмин выглядел полностью серьезным и походил на отца, что предостерегал глупого сына от страшной ошибки. Мингли какое-то время разглядывал узор на его радужке, не выдавая рвущегося наружу веселья, но не смог сдержаться и захохотал.
— Похоже на сказки старых одноглазых нянек! — отмахнулся демон. — Поверь мне, та женщина была полностью в своем уме и мало чем отличалась от чароплетов. Разве что, — он хитро прищурился, — она знала чуть больше их, ибо не страшилась истинной силы крови.
Дэмин нахмурился:
— Вот что действительно можно считать сказками — это ведьм. Все эти истории про способность по костям видеть будущее, про возможность обратиться в медведя или подслушать ветер. Все это для детей, чтобы те боялись лишний раз соваться в одиночку в лес или неосмотрительно доверять другим людям. Те, кто нарушил законы чароплетов и обрел магию крови быстро сходят с ума. Они становятся безумными сумасшедшими и применяют магию хаотично. Посему все эти истории об их невероятных способностях — сказки.
— Прям как сказки про демонов. Да? — улыбнулось воплощение сказок в лице Мингли.
Дэмин тяжело вздохнул, осознавая, что его снова пытаются спровоцировать на сильный эмоциональный отклик. Вероятно, этому существу, что сейчас стояло напротив него, катастрофически недостает собственных переживаний.
— По решению Совета чароплетов на этом свете давно уже не осталось никаких ведьм. — сухо заключил Дэмин, скрестив руки на груди, — А если кто и остался в живых, то затаился, подобно крысе, в самой глубокой норе и сидит там, дрожа от осознания перед наказанием.
— Не думай, что они все попрятались по деревням. — Продолжал улыбаться Мингли. Дэмину было не понять, что так сильно его забавляло. — Люди, наделенные силой, не могут ей не пользоваться во благо своих амбиций. Кто знает, может быть, даже здесь и сейчас в Синторе они ходят среди простых людей.
— Все их кланы были давно уничтожены, — упрямо повторил Дэмин.
— Ну да, конечно. Если разрушить одно осиное гнездо в собственном покосившемся нужнике, то ты, безусловно, уничтожил всех ос на свете.
— По крайне мере, их уничтожили на собственном участке. Может где-то они и обитают еще на территории нашей провинции, но их мало и они слабы. Им никогда не справиться с чароплетами и храмовниками. Эти организации сильны и могущественны, они просто раздавят их.
Мингли лишь молча пожал плечами, улыбаясь такому наивному взгляду на вещи. Как можно раздавить идею? Как можно уничтожить то, что является неотъемлемой частью людей? Тогда проще осушить все вены от крови каждому, кто теплит в душе надежду на власть и достаток. Да и как насчет мести? Их уничтожали, убивали семьями, выжигали, как саранчу на полях, и их потомки должны просто взять и забыть?
«Нет, Дэмин, — подумал Мингли, — люди злопамятны и не прощают обид. А иногда трагедия может быть настолько страшной, что память о ней передается из поколения в поколение».
— Поэтому, — продолжил Дэмин, желая окончательно прояснить все для демона, — гадания на костях тоже запрещены. И если так постановил Совет чароплетов, им виднее, почему следует избегать этого. Ты же слишком самоуверен и не понимаешь, что не можешь разбираться во всем. Правила созданы теми, кто на своем опыте постиг вред от тех или иных вещей. Это предостережение потомкам и способ обезопасить людей.
— Или предрассудки, — раздраженно парировал Мингли, — или козни тех, кто пожелал ослабить вашу магию.
— Законы Синторы написаны кровью предков! — не выдержал Дэмин. Теперь он четко понимал, что просто обязан втолковать этому демону, как тут все устроено. Им предстоит не просто собирать сведения, а сделать все для того, чтобы спасти его отца и брата. И своеволие Мингли, его игнорирование законов, и страсть все сделать по-своему способны привести расследование к катастрофе. — Ты не можешь просто так прийти и заявить, что наши законы ложны. Ты ничего не знаешь и не сделал для нашей провинции, чтобы такое заявлять. Ты не строил городов, не спасал хрупкие тела людей от страшных болезней, не убаюкивал умирающих и не утешал тех, кто их хоронил. Ты не стоял у истоков создания Совета чароплетов, не держал в ладонях осколки звезд, что подарил нам Бог Неба, и благодаря которым наша кровь позволяет творить магию. Кто ты такой, чтобы утверждать, что все наши правила ошибочны, наше поведение неверно, а наши взгляды искажены?
Дэмин сам не понял, как буквально взрывался. Накопившиеся переживания, стресс и напряжение, наконец, нашли выход. Его глаза наполнились решимостью любой ценой втолковать Мингли, что он не вправе игнорировать нормы и правила людей. Особенно находясь в теле одного из них.
— Не смей насмехаться над моим народом и нашими традициями! Иначе я сам отлуплю тебя палками, как провинившегося раба. — Голос Дэмина наполнился сталью. Пусть он был добропорядочным, но никто не говорил, что он являлся мягкосердечным, — Ты постоянно говоришь, что мы эгоистичны, глупы, слепы, но кто знает, каковы демоны? И лучше ли они нас? Ты пользуешься тем, что я ничего не знаю о твоей расе. Но клянусь богами, я уверен, что и у вас хватает грязного белья! Скажи, — он приблизился к Мингли настолько близко, что его эмоции горным водопадом обрушились на демона, — ты ненавидишь всех людей или только нас, синторцев?
— Мне без разницы, — прошипел Мингли. Казалось, что бурный поток чувств Дэмина просочился ему в кровь и сейчас отравлял каждую клетку тела, — синторец, тивиец, лиорец. Вы все одинаковые, — он замолчал, стараясь справиться с тем, что рвалось наружу, — Лишь думал, что хоть ты отличаешься.
— Хочешь знать причину, почему я так говорю о людях? Хорошо, — Мингли сделал шаг назад, словно вырываясь из едкого болотного тумана на свежий воздух. — Одного из моих родственников чароплеты принесли в жертву. Связали руки, ноги, вскрыли грудную клетку и бросили в реку наблюдать, как далеко заплывет измученное тело. Они сказали, что если тот достигнет моря, то его душа получит шанс переродиться, — губы Мингли скривились в презрительной усмешке. — Ведая, что он не человек, и боясь, что, даже утонув — не погибнет от удушья, они надеялись, что рыбы выгрызут ему сердце сквозь зияющую дыру в грудине. Ведь тогда это преступление не будет считаться за совершенное их руками, так? А значит, и демонам не за что будет им мстить. Люди такие умные, когда творят мерзкие вещи.
