Она решительно кивнула. И она это сделает.

Стук в дверь вывел ее из задумчивости.

Прежде чем она успела ответить, дверь открылась, и внутрь вошел целитель.

— Козантир сказал, что ты нуждаешься в уходе. — Его серебристый взгляд окинул ее с головы до ног, и худощавое лицо потемнело от гнева. — Клянусь гребаными яйцами Бога, что ты с собой сделала?

***

Райдер открыл дверь спальни Эммы и вошел. Похоже, Донал все еще разглагольствовал.

— Клянусь святым Херне, мне лучше не приходить и не делать еще одно исцеление. Если ты хочешь убежать в лес, то, блин, подожди, пока я разрешу. Я ясно выразился?

Ее глаза, покрасневшие от недавних слез, вспыхнули раздражением. Тем не менее, она сказала, раскаиваясь:

— Да, Целитель.

Райдер усмехнулся, его беспокойство отступило. У нее была чертовски травмирующая ночь, она, несомненно, выплакалась и, несмотря на работу целителя, все еще выглядела разбитой, но ее дух был жив и здоров.

Черт, она была невероятной.

Когда Донал повернулся к ней спиной, она скорчила гримасу. Райдер не смог подавить смешок.

Донал перевел ледяной взгляд на Райдера.

— После того, как она примет душ, не давай ей нагружать ногу. Я залечил повреждения, так что завтра она сможет снова пользоваться бандажом и тростью еще пару дней. — Он обошел Райдера и вышел, хлопнув дверью.

Райдер подумал, не проводить ли его. Нет. Наверняка целитель знал, где выход.

Райдер перевел взгляд на Эмму. Донал уменьшил припухлость на ее ноге, но все остальное было в беспорядке.

— Бен принимает душ. Он послал меня помочь тебе. Он не хочет, чтобы ты упала. Снова.

Румянец на ее щеках стал нежно — красным. Черт, она была хорошенькой.

— Я могу встать сама.

— Нет. — Он стащил ее с кровати. Кто — нибудь когда — нибудь чувствовал себя так прекрасно в его объятиях?

Бен, будучи одновременно и гризли, и кахиром, всегда предпочитал самок покрупнее.

Как только Райдер достиг своего зрелого веса и габаритов, он тоже обнаружил, что предпочитает женщин достаточно высоких, чтобы легко целоваться, и достаточно плотных, чтобы заполнить его большие ладони. Хотя женщины всех размеров были привлекательны, ему нравилось не беспокоиться о том, что он сломает женщину, когда будет сверху.

Ткнувшись носом в ее волосы, он крепче прижал ее к себе, наслаждаясь мягкими округлыми изгибами. Это напомнило ему историю о человеческой Златовласке. Этот симпатичный медвежонок был не слишком мал, не слишком велик; она была в самый раз.

Когда он не поставил ее на ноги, она поняла, что он планировал нечто большее, чем просто помочь ей встать с постели.

— Ты же знаешь, я могу ходить.

Он направился через комнату.

Она начала ерзать.

— Эй, — предупредил он, но его проигнорировали.

Кого — то надо проучить. Угроза уронить кого — нибудь была хитрым приемом — определенно не из тех, которые использовал бы его прямолинейный брат. Райдер, злобный кот, не испытывал таких угрызений совести. Ослабив хватку, он отпустил ее.

— Нет! — С удовлетворенным вздохом она схватила его за плечи.

Он поймал ее без малейшего рывка и едва удержался от смеха.

Ее пристальный взгляд заставил его почувствовать себя намного лучше. Он мог справиться с гневом. Но слезы? Слезы Эммы? То, что он увидел ее плачущей ранее, превратило его сердце в конфетти.

Украдкой поцеловав ее, он осторожно поставил ее на ноги в душе. Не спрашивая разрешения, он снял с нее халат, чем заработал еще один свирепый взгляд. Теперь она была обнажена и донельзя раздражена. При такой провокации некоторые оборотни могли бы нанести серьезный урон зачинщику, но Райдер знал до глубины души, что эта маленькая самка сделает все, чтобы не навредить человеку.

Он включил душ и протянул ей шампунь.

— Нужна помощь?

— Точно нет.

— Не сердись, медвежонок. Я беспокоился о тебе. — Он провел пальцем по ее нежной щеке и нахмурился, увидев царапины от кустов.

— Я… — Выражение ее лица смягчилось. — Извини, что я ворчу.

— Я все понимаю. — Он криво улыбнулся ей. — Осмелюсь предположить, что я был бы еще хуже. Ненавижу чувствовать себя беспомощным.

— Держу пари. — Ее улыбка дрогнула. — Но спасибо тебе за заботу.

О, он вышел далеко за рамки заботы и увлекся гораздо большим.

Он отошел достаточно далеко, чтобы остаться сухим, но достаточно близко, чтобы схватить ее, если она потеряет равновесие.

Закатив глаза, она шагнула под воду, и от ее чувственного вздоха у него затвердел член. — После трех лет мытья в ледяных ручьях я никогда не смогу воспринимать горячую воду как должное.

Держу пари, что нет.

— Да. И мягкие матрасы. Когда я провел лето в горах, я скучал по своей кровати. — Он ухмыльнулся. — Бен, наверное, тосковал бы по сладостям — вроде твоего печенья.

Ее смех мог заставить Райдера улыбнуться.

Когда она наклонилась, чтобы вымыть голову, верхний свет осветил розовые следы укусов на ее шее и плечах.

Его брови приподнялись. Ее соски покраснели и набухли. На ее округлых бедрах виднелись едва заметные следы пальцев… И от нее все еще пахло спариванием.

Так, так, так. Бен определенно нашел ее задолго до захода луны. Рад за тебя, брат мой.

Его член проснулся, вместе с желанием взять ее и оставить свои собственные отпечатки ладоней и следы укусов рядом с отпечатками своего сородича.

Это было бы правильно, так как и должно быть. Сородичи делились.

Пока она мылась, он прислонился к стене и не сводил с нее глаз. Такая красивая — не только снаружи, но и внутри, даже для того, чтобы простить своего предыдущего Козантира.

Он, черт возьми, не простил бы проныру, который изгнал молодую, растерянную самку. Клянусь Богом, он жалел, что его не было там, чтобы защитить ее. Защитить ее, даже если для этого придется три года прожить в глуши.

Ему все еще было трудно поверить, что она выжила.

Но она справилась. И у него было чувство, что она стала сильнее после этого испытания. У нее была… гармония… ее. Да, она беспокоилась о том, что подумают другие, но у нее также были твердые ценности, которые не поколеблет ничье мнение.

Чем дольше он узнавал ее, тем больше уважал. И не только.

Когда она выключила воду, Райдер поднял ее на коврик и положил ее руки на поручень рядом с душем. Он начал вытирать ее пушистым полотенцем.

— Я могу сама это сделать. — Она попыталась забрать у него полотенце.

— Медвежонок, ты сосредоточься на том, чтобы не опираться на ногу. — Он погладил ее по спине, ее сладко округлой попке и длинным соблазнительным ногам. Обошел спереди, осторожно по ее больной ноге, и вверх по бедрам. Он насухо вытер ее лобок, мягкий живот и полные груди.

Уловив запах ее интереса, его желание возросло. Все в нем жаждало отбросить полотенце и ласкать, и лизать, и…

Нет, с нее хватит. И пусть аромат ее желания обжигал его кровь, еще больше потрясений сейчас не пойдет ей на пользу.

Он мог подождать. Для этой женщины он проявит бесконечное терпение.

Бросив полотенце в корзину, он помог ей надеть коричневый халат Бена. Её маленькое тело утонуло в нём, и когда он закатал рукава, она посмотрела на него снизу вверх. Ее нижняя губа задрожала.

— Спасибо, Райдер.

С болью в сердце он провел пальцем под ее все еще опухшими глазами. Что — то еще было не так? Не в силах сдержаться, он притянул ее к себе.

— Медвежонок, чем я могу помочь?

Без всяких колебаний она прильнула к нему. Доверительно. Она доверяла ему. Благодарность за подарок переполняла его.

— Со мной все в порядке. Правда. — Она потерлась лбом о его плечо, как это делала Минетта, когда уставала. — Мне просто нужно хорошенько выплакаться. Это женское дело.

Женевьева никогда не плакала, если у нее не было зрителей… или если ей что — то нужно.

Эмма…

Она стала гораздо большим, чем просто женщиной, с которой он хотел спариться. Он заботился… по — настоящему заботился о ней. Беспокоился о ней. Он знал ее лучше, чем любую другую женщину, и все же, все же в ней были скрытые глубины, которые он не обнаружил. Разве дружба преграждает путь к истинной паре?