Женственной.

Он покусывал ее губы, и когда она открыла рот под молчаливым нажимом, он скользнул внутрь своим языком. Как и его голос, его поцелуй был нежнее, чем у Бена, темнее, и он поощрял ее целовать его в ответ, издав удовлетворенный стон, когда ее язык соприкоснулся с его языком.

Когда он отпустил ее, братья зажали ее между собой, положив руки ей на плечи. И запах их желания — для нее — был головокружительнее, чем первый аромат весны.

Они хотели ее.

Уголки глаз Бена приподнялись от улыбки, и он провел пальцем по ее щеке.

— Ты нас обоих раздразнила, дорогая. Ты сейчас чем — то занята, или нам отвезти тебя домой и уложить в постель?

Постель? Чем — то занята?

Она непонимающе уставилась на него. Он смотрел на пустые бутылки в ее руках. Алкоголь для ее друзей.

— Я… здесь с друзьями. — Гул желания почти заглушил музыку из музыкального автомата. Друзья. Верно.

— Все в порядке. — Бен отпустил ее.

Она сделала шаг вперед.

Райдер рассмеялся и твердой рукой направил ее вокруг стула на ее пути, прежде чем отпустить — хлопнув по заднице.

— Клянусь Богом, я люблю ее задницу, — пробормотал он Бену.

— М — м—м, — на полном серьезе согласился Бен.

Ладно, может быть, все их желания были просто предвкушением полнолуния, но ей нравилось быть желанной. Она умудрилась не обернуться, не обнять их за то, что они заставили ее чувствовать себя невероятно сексуальной и красивой, но она не смогла удержаться и направилась к бару с широкой улыбкой на лице.

Покачивая попкой.

***

Немногим позже Райдер был погружен в дискуссию с Оуэном и Беном о том, как лучше обезопасить изолированные хижины от адских псов, когда посмотрел на время.

— Продолжим позже. Мне нужно забрать детеныша. — Вторая дочь Энджи была в городе, и ее дети были ровесниками Мин.

Когда Райдер ушел, детеныши кувыркались друг с другом, как котята в корзинке.

— Нет, оставайся на месте. Я заберу детеныша, — Бен поднялся.

Райдер нахмурился.

— Обычно ты остаешься подольше.

Когда Оуэн спросил: — С тобой все в порядке? Ты неважно выглядишь, — Райдер понял, что у смертельно выглядящего кахира действительно есть сердце.

— Просто устал. — Бен поморщился. — Донал сказал, что моя энергия будет уходить на исцеление еще неделю. Я чертовски ненавижу, когда он прав.

— Ни хрена себе, — сочувственно пробормотал Оуэн, несмотря на ухмылку.

— Я уложу детеныша спать. — Бен замялся и посмотрел туда, где Эмма смеялась вместе с женщиной Козантира и Брианной.

— Не беспокойся о медвежонке, — сказал Райдер, заметив беспокойство брата. — Я провожу ее домой.

— Самки, — с отвращением пробормотал Оуэн.

Не обращая внимания на кахира, Бен улыбнулся Райдеру.

— Возможно, в этом месяце Собрание будет веселее.

— Да. — От предвкушения внутренности Райдера скрутило, и он напрягся. Он никогда не целовал ни одну женщину так сладко, как медвежонка. А еще лучше — он разделит ее со своим братом. Не было ничего настолько же сладостного, как ублажать женщину, когда рядом с ним его брат. — Вполне возможно.

Бен кивнул Оуэну и вышел.

Откинувшись на спинку стула, Райдер секунду изучал бесцеремонного кахира.

— Мне вот интересно. У тебя отвращение к Эмме или к бардам, или…

— С бардами все в порядке. — Оуэн сделал глоток, как будто у него был неприятный привкус во рту. — Мне не нравятся женщины.

Райдер кивнул.

— У меня было такое же мнение. Мой опыт с одной кошкой был настолько плохим, что я решил, что всем самкам нельзя доверять.

— Друг мой, — сказал Оуэн, — так оно и есть. Не попадайся на удочку.

Райдер слегка ухмыльнулся. А он то думал, что у него проблемы.

— Тебе нужно поближе познакомиться с бардом. Она…

— Райдер. Я нашла тебя, — женский голос был ему слишком хорошо знаком. Сплошное шелковистое обольщение. Лезвие бритвы, оставившее шрамы на теле мужчине, было хорошо спрятано… на данный момент.

Внутри все сжалось, Райдер обернулся. Как всегда, ее запах был замаскирован дорогими человеческими духами.

— Женевьева.

— Мой дорогой, нам нужно поговорить. — Ее пристальный взгляд скользнул по Оуэну, очевидно, заметив отметину кахира на его скуле. Она предсказуемо кокетливо взмахнула нарощенными ресницами. — Прости, кахир, но мне нужно поговорить со своим мужчиной.

Не удостоив ее комментарий ответом, Оуэн повернулся к Райдеру.

— Хочешь, чтобы я остался, или хочешь, чтобы я выставил ее на улицу?

Кахир действительно ненавидел женщин, да? Как ни заманчиво было бы натравить на нее Оуэна, Женевьева была матерью Минетты. К несчастью. Сначала он попробует поговорить.

— Как ты смеешь говорить обо мне с таким неуважением? — Ее голос стал резче.

Оуэн не обратил на нее внимания.

Один взгляд на ее румянец и сверкающие глаза подсказал, что лучше бы их разговор состоялся за пределами таверны. Райдер бросил на стол несколько банкнот и встал.

— Спасибо, но я думаю, будет лучше, если мы с ней прогуляемся. Извини, что прервал наш разговор.

— Без проблем. Я все равно скоро должен быть у сестры, — сказал Оуэн.

Райдер кивнул Женевьеве.

— Мы обсудим это снаружи. — Не дожидаясь ответа, он пересек таверну и вышел на холодный ночной воздух.

Оставшись без цели, она последовала за ним. Она еще не кричала на него, а это означало, что она чего — то хочет.

Он сомневался, что это «чего — то» было ее ребенком.

— Райдер, я искала тебя повсюду. Не могу поверить, что наконец — то нашла. — Она положила руку ему на плечо, поворачиваясь под углом, чтобы продемонстрировать свои изгибы. — Я так счастлива, что ты наконец — то провел время с детенышем, которого мы создали вместе. Разве она не чудесна?

Какого хрена ей надо? Как будто он не знал. Как он мог быть настолько охвачен вожделением, что попался на ее удочку? От отвращения к самому себе у него скрутило живот.

— Ближе к делу, Женевьева.

— О, Райдер, как ты можешь быть таким жестоким? — Ее карие глаза наполнились слезами, на лице застыло отчаяние.

Черт, она была хороша. И он даже не поддался искушению.

— Мы закончили. — Он попытался стряхнуть ее руку со своей.

Ее хватка усилилась.

— Ты не понимаешь. У нас общий ребенок — красивый маленький детеныш, которому нужна мать. Я знаю, что вы с Беном возитесь в его большом доме, как два желудя в беличьем дупле. Тебе нужна пара.

Тревога ледяной рукой пробежала по спине Райдера. Женевьева видела дом Бена.

— Держись подальше от Минетты. Чем дальше, тем лучше.

Она отшатнулась, как будто он влепил ей пощечину, и по ее щекам потекли слезы.

— Я скучаю по тебе, мой дорогой. Я хочу быть с тобой — и с моим ребенком. Мы можем быть вместе. — Слабая улыбка тронула ее губы. — Я знаю, ты помнишь, как нам было хорошо вместе.

— О, ты довольно хорошо трахаешься. Учитывая, что ты, вероятно, практиковалась с каждым мужчиной на Тихоокеанском Северо — западе, так и должно быть. — Он убрал ее руку со своей. — Ты мне не нравишься. Не хочу быть рядом с тобой. И ты даже близко не подойдешь к Минетте после того, как ты над ней издевалась. Так что заползай обратно в ту склизкую дыру, из которой ты вылезла.

Ее глаза сузились от гнева.

— Думаешь, ты собираешься спариться с этой огромной уродливой самкой? Думаешь, она красивее меня?

Огромная самка? Она имела в виду Эмму? Он расхохотался.

— Если ты имеешь в виду красивую блондинку, то да, спаривание с ней — это именно то, что я собираюсь сделать. — Мягкая и сладкая, внутри и снаружи. Щедрая и настоящая. О да, он определенно ее хотел.

— Никто не заберет то, что принадлежит мне. — Ее лицо исказилось — и вот она, настоящая Женевьева. — Ты мой, и Минетта тоже. Будь я проклята, если позволю тебе уйти.

Он покачал головой, испытывая отвращение к ней, к ее эгоизму, эгоцентризму, мелочным истерикам.