Вики повернулась к мужчинам.

— Калум хотел поговорить со всеми вами в портальной комнате. — Она улыбнулась Райдеру. — Эта комната — один из наших входов в лес на случай, если ты захочешь побегать в зверином обличье. Он даст вам ориентировку.

— Хороший план. — Бен протянул Райдеру руку.

— Боюсь, детенышу придется остаться здесь, — сказал Алек.

Райдер покачал головой:

— Я не могу оставить ее. Может быть…

— Я бы с удовольствием присмотрела за ней, — нерешительно сказала Эмма.

Доверить ей своего детеныша? Он скорее отгрызет себе левую лапу. Но… была ли у него причина не доверять этой женщине, которая уже подружилась с его дочерью? — Ладно. — Он усадил дочь на диван.

Без малейшего колебания Минетта забралась к Эмме на колени и прижалась к ней, положив голову на ее мягкую грудь. Обхватив пальцами медового цвета косу женщины, она засунула большой палец в рот и мгновенно уснула.

Райдер сомневался, что детеныш настолько полностью доверял своей собственной матери.

— Спасибо тебе, Эмма.

— Успокойся, папа Минетты, — мягко сказала она. — Я буду охранять твоего детеныша ценой своей жизни.

***

Видя удивление Райдера, Эмма пожалела о своем импульсивном заявлении, но она говорила серьезно. Его необоснованное отвращение к ней не имело значения. Никто не причинит вреда этой малышке, пока она здесь.

Через секунду он кивнул.

Бен наклонился и провел рукой по ее волосам в молчаливом прощании. Когда он выпрямился, ощущение тепла осталось вместе с его мужским ароматом.

— Пошли отсюда. — Вики увела Кахиров и Райдера.

Шли минуты, и Эмма крепко прижимала к себе Минетту, проводила губами по шелковистым волосам детеныша и вдыхала сладкий детский аромат. Ее удовольствие было подобно хорошо прогретым углям — постоянным теплом. У нее на руках был ребенок, она была полезной, вокруг нее было веселье, смех и разговоры — все, чего она лишилась три года назад. Она была бы счастлива сидеть здесь вечно.

— Ты сделал это! — Крик донесся из ниши, где стояли два бильярдных стола.

От громких возгласов и хлопков Минетта проснулась. Ее крошечное личико обеспокоенно сморщилось, когда она приподнялась и огляделась в поисках отца.

Бен и Райдер никогда не говорили о своей паре, но если они заботились об этом детеныше, то мать, должно быть, умерла. Как ужасно для Минетты.

— Твой отец скоро вернется, милая, — сказала Эмма. Но что теперь? Ребенок был слишком встревожен, чтобы снова заснуть, а в таверне вряд ли найдутся игрушки.

Не имея кубиков и кукол, Эмма знала только один способ отвлечь скучающего ребенка. — Позволь мне рассказать тебе одну историю, мой маленький львенок. — Она провела три года, развлекая легко отвлекающихся пикси; один сонный ребенок был не сложной задачей. Ее голос плавно вошел в ритм повествования.

Без колебаний Минетта опустила голову. Медленно посасывая большой палец, она потерла косу Эммы о свою щеку.

— Давным — давно, на самом рассвете дней Даонаинов, волки — оборотни нашли маленькую девочку, лежащую в норе в широком зеленом лесу. Стая назвала ее Ронвен, потому что ее волосы были цвета сияющего серебра зимней луны.

Жалкие годы одиночества Эммы исчезли, когда она рассказала свою любимую историю всех времен — о первых днях легендарного медведя — оборотня. Всемилостивая Богиня, как же ей не хватало этого — использовать все свое мастерство, чтобы развлечь клан, вовлечь аудиторию за собой в самое сердце истории.

Когда она довела рассказ до великолепного завершения, то заметила Вики возле камина, вероятно, проверяющую, не нужно ли чего.

Эмма улыбнулась.

— Мы в порядке, спасибо.

Символически отсалютовав, барменша — помощник шерифа удалилась.

Эмма посмотрела вниз на свою единственную аудиторию.

— Хочешь на этот раз песню? Может, о таком котенке, как ты?

Минетта восторженно кивнула.

Поучительная мелодия об опасностях беспечных приключений — и благословениях понимающего клана — всегда нравилась Эмме. Наслаждаясь собой так же сильно, как и Минеттой, Эмма использовала тон и темп для передачи эмоций, подобно тому, как художники накладывают цвет на картины. Все вокруг исчезло, когда она погрузилась в музыку.

Один куплет, другой. Опасность и мужество. С радостью и болью в сердце она спела заключительный куплет о возвращении маленькой кошки в свою семью. Она замолчала, издав несколько приглушенных нот.

Ее маленькая аудитория удовлетворенно вздохнула — самая лучшая награда, какую только может получить бард.

Глубоко внутри нее расцвела острая, почти болезненная, радость.

Через секунду она поняла, что вздохи и шепот раздаются по всему помещению неестественно тихой таверны. Она резко вскинула голову. О, Моя Богиня…

Люди, собравшиеся в комнате, смотрели на нее. Подслушивали. Райдер, Бен, два незнакомых Кахира и Козантир стояли у камина.

Тревога поползла вверх по спине Эммы, как волна муравьев, ожидая, что все они укусят ее сразу.

— Мне очень жаль, — сказала она группе мужчин.

— За что? — Бен неторопливо двинулся вперед. — Отличная песня, дорогая. — Он легонько потянул ее за волосы.

— Я… я не хотела беспокоить вас.

— Ты никому не помешала, Эмма. — Козантир обошел диван и сел лицом к ней на тяжелый дубовый кофейный столик. Его серые глаза не отрывались от ее глаз. — Сколько же ты тренировалась, бард?

Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Он знал, кто она такая. Слышал ли он о барде, который стал причиной смерти двух мужчин? Вышвырнет ли он ее со своей территории?

— Эмма? — подсказал Козантир. Он не выглядел сердитым. — Ты начала в обычном возрасте? В подростковом?

— Четырнадцать. — Это был единственный раз, когда она поссорилась со своей матерью. Она бы никогда не получила разрешения, если бы мастер — бард не обратился лично. Ее мать не могла отказать кому — то столь уважаемому. — Я закончила свое семилетнее ученичество. А потом… — А потом ее жизнь была разрушена. — Я уже давно никого не развлекала, — кроме древесных фей и лесных зверей. — Я больше не бард. — Отречение от своей мечты пронзило ее, как нож в душу.

Ироничный смех осветил его худое лицо.

— Хвост не исчезает, даже если им не вилять. Ты все еще бард. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Мы отсрочили твое наказание, да?

Когда ее тело напряглось, она почувствовала, как Минетта зашевелилась. Дыши, Эмма.

— Да. — Пожалуйста, не отправляйте меня обратно в лес. Пожалуйста.

— Почему ты была в лесу, и никто не мог тебе помочь?

Он не знал, что она была изгнана. Это осознание ослабило спазм в ее горле. Она тщательно подбирала слова.

— После смерти матери у меня не осталось семьи. И я была… несчастна. Никому не было дела, когда я уходила в лес. — Истина. Правда. Городу Пайн — Нолл было все равно, если бы она не вернулась. — Так что я была одна, когда меня ранили.

Он изучал ее долгое, неловкое мгновение. Очевидно, он знал, что она рассказывает не все.

Как он решит с ней поступить? Как стражи территорий Херни, Козантиры следовали своей собственной уникальной логике, принимая решения на благо Даонаинов в целом, а не одного одинокого оборотня.

Она отвела взгляд. Бен стоял, скрестив руки на груди. Райдер оперся плечом о каминную полку. Оба внимательно слушали.

Она сглотнула и снова обратила внимание на Козантира.

— На данный момент я принимаю твое объяснение. — Калум смерил ее оценивающим взглядом. — Итак… за риск быть обнаруженной людьми я налагаю такое наказание: ты будешь работать бардом дважды в неделю до Лугнасада.

Она уставилась на него, разинув рот, как будто он рано пробудил ее от спячки. Петь? Для других? До праздника урожая в августе?

— Эм, а где?

— Да хоть здесь. — Его жест охватил всю комнату. Его губы изогнулись. — Я забыл упомянуть, что бар принадлежит мне?