Засветилось всё вокруг искрами, как если из глаз такие у кого посыпались. В воздухе покружились да и исчезли. Выгорели.

Тут голова у ведьмы неспешно на грудь опустилась. И руки разжались безвольно. Вдоль туловища повисли.

— А... Ясно... Потомок ведь Лелин... — пробормотала. — Тебя никакая магия и не берёт...

А Варя и не расслышала её будто. Снова на лежак глянула. Где Тихон лежал. И опять, будто заново, обмерла вся.

Ноги у Варвары ослабели. Голова будто на месте закрутилася. Да не в магии в этот раз дело. Это чувств — в первый раз в жизни — Варвара лишаться начала. Пошатнулась неловко. Спиной снова на стенку деревянную бухнулась — как на опору теперь. Да сама не сразу поняла, почему ведьма со всею избою вырастать на нею начала. А это Варя просто на пол стала присаживаться.

Всё ненастоящим ей показалось враз. Будто в сказке выдуманное. И землянка деревянная, и Ведьма Болотная, и Тихон. Вот сейчас очнётся Варвара, и всё как во сне окажется. Во с не ж всегда самое глупое привидеться сможет, что наяву никогда случиться не может. И этому веришь, не задумываясь даже. Покуда глаза не разлепишь да не посмеёшься над собою.

Тихо ведьма от неё отошла. Будто и не по полу шла, а по воздуху перемещалась. И бесшумно почти. Походка-то у неё лёгкая, молодая. Да и стан стройный достаточно. Ростом невелика — едва до подбородка ведь Варваре достаёт. Разве что сила в теле чувствуется не девичья.

— Уходи отсюда, — тихо до спокойно ведьма ей велела. — Нет тебе здесь места.

Варе от слов этих будто оторвало что внутри. Будто надежду последнюю израненную убирать стали. Да и злость ни с того ни с сего в душе поднялась. Ведьма — а всё туда же, будто не может ничего поделать... А дальше усталость дикая на Варвару опрокинулась. Ноги занемели. Захотела бы Варвара уйти — сил всё равно нету.

— Не уйду, — тоже ровно Варвара ответила. — Нет мне больше жизни без Тихона. Тут и останусь, покуда не помру.

Недобро ведьма на Варвару глянула. Будто взглядом задавить намеревалась. А потом и плюнула на это дело. Отворотилась, будто Варвары здесь и нет.

Как зачарованная стала Варя на женщину смотреть. Вроде и видит, и подмечает всё, а реакции на это — чуть.

Глядит Варвара, как к столу ведьма подплыла. Волосы рыжие с груди отбросила, что не мешались. Да принялась из воздуха будто на стол всякое метать — чашку большую, нож, да коренья, травы какие-то высушенные.

Ожила чуть-чуть Варвара — может, всё-таки может Ведьма Болотная снадобье лечебное сварганить? Воду живую приготовить? Надежда во всей Варваре робкая сразу затрепетала.

Ловко ведьма ножом орудует. В пыль травы неизвестные превращает да в чашку ссыпает — в воздух облачка только пылевые да разноцветные поднимаются.

Пробормотала что-то ведьма, да из неоткуда вода в чашку полилась. До краёв самых наполнила. Подняла ведьма на руки бокал. Подумала над ним. Да снова к Варе направилась.

Подумала та ненароком, что на голову ей вылить снадобье желание имеют.

Да к рукам вдруг чашку протянула Варваре. Замерла, покуда та на жижу густую да мутную смотрела.

— Отрава? — вопросила её Варя, взгляда от чашки не отнимая. И такому бы не удивилась она.

Усмехнулась что ли ведьма? Едва-едва... Будто подавилась чем. И убрала чашку из-под носа Вариного. На инстинктах та за ёмкостью с жижей непонятной проследила. И увидала, как ведьма к губам себе поднесла жижу да глоток неиллюзорный сделала. Губы вытерла да снова Варе протянула напиток.

Глянула та в чашку недоверчиво. Действительно меньше жидкости стало. И дрожит вся, ходуном ходит — на самом деле потревожили покой ей.

Прищурилась Варвар на ведьму снизу вверх. Обмануть, конечно, могла — ведьма всё-таки...

А потом и приняла чашку из рук женских. Задумалась, уже с нею на полу чужом сидя. И со смесью чувств непонятных взяла да и опрокинула воду прямо через край в рот себе. Двум смертям не бывать...

Кислым сразу глотку связало. Дыхание на миг перебило. Будто жидкость вся не в живот, а сразу по телу всему распределилась. И будто второе сердце у Вари внутри застучало. Расправило что-то в теле. Налило. Дышать хлеще заставило. Жаром по спине всей пронеслось.

Заморгала Варя часто-часто. И картинка перед глазами ярче стала, чётче. Даже по углам тёмным Варвара увидала, что метла там да сундук какой-то стоит. Каждую трещинку на нём увидала.

А ведьма тем временем сама улыбаясь на неё смотрела.

— Видно, крепкая ты девка, — заключение своё вынесла.

Да обратно к столу отошла. Не прогоняя боле Варвары.

У той меж тем и в ногах силы появились. И неприятно стало в неудобной позе на полу холодном сидеть. Так что поднялась Варя. И сама к ведьме подошла.

— Варварой меня звать, — запоздало представилась.

Снова взглядом её ведьма окинула. Долгим да пронизывающим. Но вроде сжалилась.

— Годана, — сказала.

На стол Варя чашку опустевшую поставила. Да решительно к лежаку с Тихоном подошла.

Нет, не ожил.

Всё такой же холодный да мёртвый. С раной тёмною в груди. Вроде и не страшная ведь рана... Без крови особенной. Нитью зелёной перетянутая. А гляди ж ты...

— А чего ты... Про Лелю и меня говорила? — несмело Варя спросила. Кровь в теле забурлила, она и припомнила.

Рукой Годана на неё махнула:

— А-а, это... Кровь в тебе богини весны течёт. В род она к тебе затесалась. Давно ещё, что вся сила почти что и выродилась уже. Так, к ворожбе способности только остались. Да защита от колдовства малого.

Без удивления Варвара обошлась — не до того сейчас. Леля и Леля.

А всё-таки не верится Варе, что поделать ничего нельзя. И от мысли этой будто буря в душе гаснущей подниматься стала. А может снадобье это так на неё влияет. Так что сама Варвара не поняла, отчего к Годане развернулась да как на духу выпалила:

— Отправь меня в Навь.

Не стала ведьма отнекиваться, что не в курсе дел таких. Будто и тень интереса на лице Годановом мелькнула:

— Это тебе ещё зачем?

— Там душа Тихонова, — и себе, и ей стала Варя объяснять. — Найду и заберу.

— А ежели сама там останешься? — похолодел голос у Годаны, всю серьёзность показывая.

— Пусть, — выдохнула Варя.

Годана вдруг по столу рукой хлопнула, что Варя аж вздрогнула.

— Так зачем тебе помощь моя? Ты и сама там бывала.

Ничего от Ведьмы Болотной не скроешь. Варя и не стала:

— Бывала. Да тогда случайно получилось. И не того я хотела. А как нарочно попасть — не ведаю.

Долго Годана ей не отвечала. Так долго, что не удержалась Варвара, да всё таки поправила руку мёртвую Тихону. Получше положила. Чтоб лежать да ждать ему удобнее было.

— Там ведать особенно нечего, — со вздохом наконец женщина отозвалась да к Варе шагами зашелестела. Стала сбоку от неё, голову с волосами тяжёлыми наклонив. — Смерть миры разделяет. Помрёшь — смертию насильной, там и окажешься.

— Так мне ж и вернуться надобно, — не успокоилась Варвара.

— Это верно, — согласилась Годана. И протянула ей что-то.

Пригляделась Варя повнимательнее: нож это оказался. Тот самый, которым недавно Годана зелье строгала. С ручкой резной да лезвием широким.

— Специально заговорённый, — продолжила женщина. — Что частичку жизни внутри сохраняет. До поры до времени.

И вдруг всхлипнула неожиданно. Горько.

— Думаешь, наверное, чего это я за сыном не отправлюсь? Решила, что малодушничаю?

Не думала ничего и схожего Варвара.

— Да только про наказание про ведьмовство не знаешь. За него ведь дух рассеивается, едва тело умирает. Исчезаешь просто, будто и не было тебя на белом свете. Будто и всё равно свету этому на тебя.

Взяла Варвара нож из руки Годановой. Повертела в руках.

— Ты сама должна, — тихо очень женщина проговорила. — Решиться. Ежели нет — я на тебя зла держать не буду...

Да только такая надежда в голосе Годановом почудилась Варе, что аж пережалось всё внутри.

Вес ножа на ладони ощутился. И лезвия чуждого холод. Знаки неизвестные линиями ровными на спинке самой. Будто в ухмылку переплетающиеся.