— Фрэнки писал мне вчера, — поделилась девушка, вкручивая шуруп и тем самым закрепляя полку. Занятая своим делом, она не обратила внимания на то, как замерла Ким и какой взгляд послала ей сестра. — С его телефона. Интересно, как он узнал…

— И что ты ответила? — Голос подруги был глухим, что заставило Киру поднять на неё глаза. Лицо девушки было каменным. Кира нахмурилась, не понимая ее реакции.

— Ничего, — призналась она. — Мне конечно, пиздец как льстит, что мой бывший интересуется моей жизнью, но я не хочу играть с ним в игру, будто мы просто друзья. Мы расстались совсем недавно.

— Ммм. — Ким положила отвертку, и встала с места. — Я это, пожалуй, пойду вниз, принесу нам что-нибудь перекусить. — С этими словами она вышла из комнаты. Кира тут же посмотрела на Пейдж, на лице которой с легкостью можно было прочесть беспокойство.

— Что происходит? — прямо спросила она. Внутри зародилась догадка о возможной связи Ким и Фрэнка. Иначе, как можно было объяснить странное поведение подруги?

Кира ощутила укол ревности. Ей был жутко неприятен тот факт, что её лучшая подруга, возможно, трахается с её бывшим, когда они расстались вот буквально полтора месяца назад. В голову стали лезть противные мысли о том, что она сама его бросила, вдобавок изменив с Дейвом. Но внезапно накатившее чувство собственничества перекрыло всё. Как когда-то сказал старина Оскар, «многое мы охотно бросили бы, если бы не боялись, что кто-нибудь другой это подберет».

«Она что, не могла подождать еще чуть-чуть?» — подумала Кира.

— Они с Фрэнком, что? Вместе? — продолжила свой допрос девушка.

По лицу Пейдж Кира поняла, что попала в яблочко.

— Заебись, — только и вымолвила красная от злости Кира и принялась вкручивать шуруп с новой силой.

Спустя где-то полчаса семейство Парк удалилось, сославшись на кое-какие дела, а Кира почувствовала острое желание покурить. Её трясло от негодования, хотелось или расцарапать Ким лицо, или разрушить тут всё. Вот после этого и доверяй женщинам. Интересно, что такого напиздел про неё бывший, что Ким, наплевав на давнюю дружбу, спуталась с ним? Кира не замечала, что он ей нравится или наоборот. Фрэнк всегда посмеивался над внешностью и полнотой Ким. Что он, из-за неимения куда засунуть свой член, выбрал Ким Парк? Или это хитроумный прием сделать ей больно, закадрить лучшую подругу?

— Блять, — выругалась девушка свозь зубы, а затем поднялась наверх, нервно кусая губы. Закрывшись у себя в комнате, она набрала номер Дэвида. Нужно было как-то отвлечься от всепоглощающей злости.

Внутри Кира буквально разрывалась от диссонанса. Она же сама рассталась с Фрэнком, предварительно переспав с мистером Коулманом. Она, правда, хотела расстаться с Фрэнком раньше, но блин… она так не хотела делать это перед праздниками, учитывая, как добр он был к ней, после того фиаско после Дня Благодарения. А вот теперь Ким и он. Ох, была бы это кто-то другая, она бы и бровью не повела.

В трубке слышались лишь одинокие гудки. К горлу подступил горький ком; ей так хотелось услышать его голос. Внезапно на первом этаже раздался звонок, оповещающий о том, что кто-то пришел. Кира нажала на красную кнопку сброса вызова и шмыгнула в ванную, чувствуя, как стекают по щекам дорожки непрошенных слез. Спустя какое-то время она заставила себя спуститься вниз, предварительно нанеся тональный крем на опухшие красные щеки. Не хватало, чтобы Джин устроила допрос с пристрастием. Кира замерла на последних ступеньках, не веря своим глазам. В её гостиной сидел Дэвид и разглядывал схему. Он обернулся, улыбаясь ей одними глазами. Уголки его губ слегка подрагивали, было видно, что он еле сдерживается, чтобы не улыбнуться во весь рот. Зато она не смогла себя сдержать. На неё накатила такая радость. Хотелось броситься к нему и обнять. Кира вцепилась в перила, чтобы удержать себя на месте.

— Здравствуйте, мистер Коулман, — выдавила она из себя, пытаясь придать лицу безмятежное выражение. Мама как раз вышла из кухни с двумя кружками кофе.

— Здравствуйте, мисс Джонсон.

— А вот ты, — констатировала мать. — Мистер Коулман был так добр, что пришел помочь нам собирать мебель. Может, сегодня и закончим всё. Ты хочешь сегодня поехать навестить отца?

— Эм… — Кира сошла с последних ступенек. — Думаю, уже завтра.

Джин кивнула.

— Спасибо вам огромное, мистер Коулман. — Она подала ему одну из кружек. — Я, право, не знаю, как вас благодарить. Вы не обязаны…

— Все в порядке, миссис Джонсон, — ответил Дэвид, принимая напиток. — Мой отец был плотником, он обучил меня кое-чему.

— Я бы позвала мужа своей сестры, — начала оправдываться Джин, — но они и так были у нас недавно. Плюс дорога.

— Все в порядке. — мужчина улыбнулся. — Спасибо за кофе.

Кира встала неподалеку и принялась расставлять вещи по полкам, которые уже повесили обратно, постоянно оглядываясь на него. Дэвид в свою очередь тоже украдкой смотрел на неё, чем заставлял её безбожно краснеть и улыбаться. Она кусала себя за щеку, пыталась думать о Ким и Фрэнке, чтобы не вызывать своим поведением подозрения у матери, но ничего не помогало. Присутствие Дэвида заставляло её сердце колотиться, а колени подрагивать, будто внутри неё взрываются тысячи фейерверков. Она не могла устоять на месте от этого ощущения и переминалась с ноги на ногу, представляя, что матери нет, и она спокойно может прыгнуть к нему на колени, потянуть за волосы и прильнуть к его пухлым губам. Кира так замечталась, что не сразу поняла, что Джин обращается к ней:

— Кира?

— А, я. Что?

— Я спросила тебя, закончили ли вы с девочками собирать шкаф?

— Нет, не успели.

— Тогда покажи мистеру Коулману, где твоя комната.

— Хорошо.

Глядя только себе под ноги, она поднялась наверх, чувствуя спиной его взгляд. Как только они вошли в её комнату, он тут же развернул её к себе и впился своими губами в её рот. Кира еле сдержалась, чтобы не застонать. Но поцелуй продлился недолго. Так же быстро он отпустил её, прошептав:

— Ты не представляешь как я соскучился.

— Вам что-то нужно мистер Коулман? — нарочито громко произнесла Кира, чтобы было слышно внизу, а затем шепотом: — Я должна спуститься к маме вниз. Иначе она что-то заподозрит.

Дэвид кивнул. И Кира стремительно спустилась по лестнице, доставая на ходу телефон. «Я тоже соскучилась», — напечатала она.

— Мам, — обратилась она к Джин, нажимая на кнопку отправки. — Я тут подумала. Я все-таки съезжу к отцу сегодня.

— Как хочешь. Но если ты и вправду решила поехать, то тебе стоит выехать сейчас, я не могу отвезти тебя.

— Эм… Ну, может, через часик. Я тут еще не закончила. Не хочу завтра этим заниматься.

А сама написала Дейву: «Успеешь за час разобраться со шкафом? Я сказала, что поеду в итоге к отцу в больницу. Можем встретиться где-то. Я схожу с ума, как хочу вновь ощутить вкус твоих губ»

Ответ пришел сразу: «Конечно.»

Примечания:

* в 2011 году в США (во многих штатах) отменили уроки чистописания, а так как Кира 2000 года рождения она еще застала этот предмет.

— Сколько женщин у тебя было?

Кира перевернулась со спины на бок и положила голову на ладонь. Дэвид метнул быстрый взгляд на девушку и затем обратно на потолок. Ну уж нет. Он не попадется на эту удочку. Кому как не ему знать, что вопросы о бывших, тем более, об их количестве не приводят ни к чему хорошему.

— Так сколько? — не унималась Кира, устроившись уже на его безволосой груди. Рука мужчины тут же обвилась вокруг её талии.

— Я не собираюсь это обсуждать.

Сердцебиение уже пришло в норму после секса. Всё его тело наполнялось приятной усталостью, от которой клонило в сон. Присутствие Киры наполняло всё его существо радостью. Сейчас он был счастлив — и не потому, что занимался сексом, а потому, что она была рядом. Его богиня. Его мечта. Зачем разрушать идиллию обсуждением бывших? Он по опыту знал, что такие разговоры до добра не доводят. Если она не обидится из-за количества связей, которые у него были до неё, то точно припомнит ему это после, во время какой-нибудь ссоры. Женщины — они такие. Тем более, молодые. Тем более, Кира. Он прекрасно помнил её поведение в тот день, когда она написала, что рассталась со своим парнем, предварительно сообщив, что пойдет с ним на вечеринку, и что она заставила его почувствовать. Тяжелую, жаркую злость и ревность, что разъедали его изнутри, а затем ядовитую горечь от собственной реакции. Даже сейчас, от одного воспоминания его съедал стыд за самого себя. Ведь он повелся на весь этот спектакль, как пацан малолетний.