— Потому что все боятся? — понял Ит.

— Верно, — покивала Лийга. — Все очень боятся. И поступков уже почти никто не совершает. Разве что ремеры, но они руководствуются совсем иными мотивами. Там больше отчаяние, а не то, что у вас.

— А что у нас? — спросил Ит.

— У вас — идея, — объяснила Лийга. — Сильная идея, высокая. Способная сделать вас беспощадными.

— Вот уж спасибо, — покачал головой Ит. — Мы же предлагали вам уйти обратно, и машина была, и время. А сейчас ты…

— Да ну тебя, — Лийга отвернулась. — Может быть, я с вами как раз согласна. Может, я и сама хотела чего-то подобного, и мне тоже это было для чего-то нужно. Тебе не приходило это в голову?

— Не знаю, — Ит пожал плечами. — Слушай, не поможешь поднять ногу? — попросил он. — Не получается, устал, наверное. Никак не затащу на эту… как её…

— На подножку, — Лийга вылезла из кресла. — Чуть повыше сесть можешь?

— Ага, сейчас… да что ж так больно-то… — Ит скривился. — А её можно выше поднять, подножку эту?

— Запросто. Если хочешь, можно вообще лечь, — предложила Лийга. — В этом грузовике обычно так и спали, кстати. Одна ведет, другая дрыхнет.

— Его женщины водили? — удивился Ит.

— Угу, — кивнула Лийга. — Женщины и халвквины. Кресла под наши размеры сделаны, ты не видишь, что ли? Мужик в такое не поместится, кресла слишком маленькие.

— А что эта машина перевозила? — с интересом спросил Ит.

— Судя по кузову, чаще всего продукты. Натуральные, разумеется. На ней обслуживали какой-то оазис или туристическую точку. Не знаю, какую именно, — Лийга пожала плечами. — Их тут было немало.

— Странно, что за столько лет с машиной ничего не произошло, и она исправна, — заметил Ит. — Пустыня же. Песок, и…

— Ит, тебе интересно, когда случилась катастрофа, так? — Лийга вздохнула. — Мы не говорили. Не было смысла. Сейчас скажу. Двести двадцать девять лет назад сюда пришли шрика, и произошло то, что произошло.

— Но что именно произошло? — спросил Ит.

— Много что, — Лийга отвернулась, и принялась смотреть в окно, на проплывающий мимо лес. — Вот вы собирали несколько месяцев плавник на берегу, да? А ты не думал, откуда там столько этого плавника? Его много. Очень много. И он старый. И море приносит с каждым ветром, и с каждым штормом ещё и ещё. Не одну сотню лет. А знаешь, почему? Да потому что четверть континента ушло под воду. Всё ушло. Города, реки, дороги, леса. И вот эти самые леса Рифат по сей день собирает у воды. То есть, если точно, собирал. А машина… — Лийга задумалась. — Скорее всего, они стояли в укрытии, мало кто держал аттер-кипу на открытом пространстве. Они, конечно, неплохо защищены от песка, но пустыня такова, что съесть может всё. Это ты верно подметил. Песок беспощаден.

— Вот даже как, — покачал головой Ит. Лежать в кресле было удобно, и боль постепенно отступала. — Немалый срок.

— Да, немалый, — кивнула Лийга. — Треть моей жизни…

— Тебе семьсот? — спросил Ит.

— Шестьсот восемьдесят. А Рифат и того старше, ему семьсот шестьдесят. Вы вполне могли быть его детьми, Ит. Вы младше. Его первых детей — уж точно младше.

— Для такого возраста он просто отлично держится, — заметил Ит.

— У Рифата очень сильная воля, — ответила Лийга. В голосе её Ит заметил сейчас печаль. — У него ведь все погибли. Вообще все.

— Ты сказала — первые дети? — спросил Ит. — Они тоже?

— Да, они тоже, — кивнула Лийга. — Они там жили, семьями… там, откуда этот плавник.

— А те, которые… — начал Ит, и осёкся. Лийга смотрела на него сейчас, неподвижно, пристально, и в глазах её Ит различил чёрную смертную тень, от которой не было спасения. Море травы, вспомнил он. Кажется, оно может выглядеть — вот так. Потому что оно там, его отражение там, в глазах старой Лийги, которая, кажется, тоже умеет быть беспощадной. По крайней мере, к себе.

— Извини, — тихо сказал Ит. — Можно, я отдохну немножко? Болит всё, не передать, как.

— Конечно, — Лийга улыбнулась. — Поспи. Нельзя тебе такие нагрузки, рано. Отдыхай.

Песчаник оказался весьма занятной машиной — ближе к вечеру, когда все немного отдохнули и освоились, Лийга принялась учить управлять им сперва Ита, а затем Скрипача. Давайте, давайте, говорила она, я уже устала, спать хочу, а останавливаться крайне нежелательно, чем скорее мы выйдем из буферной зоны, тем лучше.

С управлением освоились быстро, но Лийга показала несколько приемов, и вскоре стало понятно, что полноценная работа с такой машиной требует от пилота определенного навыка и сноровки. Например, песчаник не нужно было поворачивать, он прекрасным образом менял направление движение за счет изменения траектории движения ног, не поворачивая базу. Нет, повернуть тоже было можно, но, по словам Лийги, если нужно среагировать действительно быстро, нет смысла тратить время на поворот. Да, кабину дёрнет, но компенсаторы тут неплохие, инерцию они гасить умеют.

— Сперва с этим разберитесь, потом что-то другое покажу, — сказала она. — Только давайте пока осторожно. Мы сейчас спать пойдем, в кузов, а вы уже тут сами.

— Ну, хорошо, — с легким сомнением произнес в ответ Скрипач. — Сами так сами, как скажешь. Здесь не опасно?

— Нет. Здесь — точно нет. Шрика за нами не погнались, местные тоже, от города мы далеко. Тут могут быть разве что эффари, и какое-то зверье помельче, но пока машина движется, они нам не страшны, — ответила Лийга. — Завтра с утра остановимся где-нибудь, и попробуем снять ограничители. Скорость может потребоваться, а эта… Люся… сейчас еле тащится.

— Слушай, а какая скорость у него максимальная? — спросил Ит с интересом.

— Не очень высокая, это же грузовик, — напомнила Лийга. — Вокруг восьмидесяти.

Двести километров в час, перевел для себя цифры Ит. Да, не очень быстро. Но если учесть, что такую скорость песчаник мог выдавать по пересеченной местности, без дороги… неплохо.

— Ясно, — Ит кивнул. — Сейчас у него максимальная вдвое ниже, так?

— Так. Чтобы не удрал, когда за ним на шагоходах гоняются, — объяснила Лийга. — Верховые же медленные, им и не положено быстро бегать. Вот и этих замедлили. Ничего, попробуем снять. Или сами, или найдем кого-то, кто поможет.

— А тут кто-то есть, кто может помочь? — спросил Скрипач.

— Тут точно нет, за буфером — всё возможно, — пожала плечами Лийга. — Так, я пошла спать. Рифат, небось, уже спит давно. Курс мы выбрали, едем, всё в порядке. Если что, будите нас.

— Да, рыжий, сами мы бы в жизни не справились, — констатировал очевидное Ит. — Если бы не подсказки и помощь…

— Да что тут говорить, — Скрипач покачал головой. — Конечно, не справились. То есть если бы мы были нормальные, то тогда, может, и сумели бы. Но не в таком виде.

— Вот именно, что «если бы», — Ит вздохнул. — Вообще, всё более чем странно получается, тебе не кажется?

— Ты про то, что они пошли с нами? — уточнил Скрипач. Ит кивнул. — Кажется. А ещё мне теперь кажется, что это какая-то форма покаяния. С их стороны. Вот только совершенно непонятно, за что. Они нам поверили, так? Но эта вера — отнюдь не повод бросать всё, и тащиться в неизвестность. И никакая ответственность, которую они взяли, тут ни при чём.

— Лийга рассказала, что у Рифата, оказывается, старшие дети тоже погибли, — тихо сказал Ит. — И на счет плавника просветила. По её словам, четверть континента ушло под воду, и было это двести двадцать девять лет назад. Оттуда такое количество плавника, море до сих пор отдает то, что сумело взять, оказывается.

— Давай карту посмотрим, пока доступ есть, — предложил Скрипач. — Судя по всему, она имела в виду вот этот участок. Ну, четверть, не четверть, а действительно, порядочно. Смотри, здесь глубина меньше… как ножом кусок берега отрезали.

— Не берега, — покачал головой Ит. — Отодвинь. Да, это был здоровенный кусок суши, который теперь под водой. А вот это, надо полагать, то, что осталось от пустыни… как её?