Когда Пасха была уже на носу, по дорогам снова можно было путешествовать. Вокруг все расцветало, обещая хороший урожай, везде были зеленые побеги, стрекозы и грязь. Переполненные ручьи стремительно сбегали с горных склонов, весело размывая берега и смывая мосты. Птицы вили гнезда среди бурелома, где февральские бури завалили колеи на дорогах, по которым прежде ездили повозки. Над камышами вилась мошка. Новая жизнь чувствовалась повсюду.

Сердце Маргариты пело.

Весна напоминала возвращение в рай после чистилища зимы и Энгельзала. Там, куда они уезжали, отец владел домом и частью фруктового сада. Примерно полгода они бесцельно жили среди прочих скитальцев. Там же на их семью напала инфлюэнца, точно волк из темного леса, утаскивающий с собой ослабевших ягнят. Отец еще не совсем поправился. Мать опекала его все время, пока нанятый кучер проклинал на чем свет стоит лошадей, а заодно и скверные дороги. Но повозка медленно катила домой.

Когда они увидели впереди высокие стены и башни Нюрнберга, величественные и такие знакомые, глаза Маргариты наполнились слезами. Таможенный офицер у городских ворот махнул им, чтобы проезжали, и они оказались на улицах и испытали боль от нахлынувших на них тысяч воспоминаний. Они ведь помнили всех, кто скончался. София. Агнесса. Дядя Цилер и тетя Цилейрин. Двоюродная бабушка Нютцел. Старик Рейстербек, живший через улицу, и его сын Вильгельм. Молодой Бидермейер. Семья Заурцапфов. Кресснеры. Валентин Себолд. Казалось, весь мир умер, а здания покойных оставлены в виде надгробий. Маргарита с некоторым удивлением увидела на улице знакомые лица и поняла, что люди, которых она знала, еще живы.

Фауст не пришел к воротам встретить ее.

Но откуда бы он узнал о ее прибытии? К тому времени чума ушла своей дорогой, и в Баварии не осталось ни одного человека, который сомневался бы, что Фауст - величайший человек в Европе. И действительно, очень многие считали его равным или даже более великим, чем такие мудрецы древности, как Аристотель, Цицерон и Гермес Трисмегист. По дороге из Энгельзала в каждой небольшой гостинице, на каждой остановке, когда набирали воду, Маргарита слышала о его трудах, благодеяниях, бесстрашии перед лицом смерти. Она слышала, как о нем молились как о единственной настоящей отраде этого мрачного, темного века.

Наконец повозка добралась до места и остановилась перед домом Рейнхардтов. В этот грустный миг там царила тишина. Потом ниоткуда появились слуги. Соседи кричали из окон и бежали на помощь. Со всех сторон раздавался радостный смех, лились слезы, люди крепко обнимали прибывших, издавая возгласы счастливого неверия. Хлопали открываемые двери. Внезапно улица наполнилась рабочими и мастеровыми. И цветами! Всю повозку осыпали цветами, прямо из корзин, охапками. И повозка, и брусчатка подле нее оказались в цветах. Подмастерья стояли на крышах и двойными пригоршнями сыпали лепестки так, что те опадали вниз, подобно снегу.

Мать помогла отцу подняться по ступенькам крыльца, и тут наступила приличествующая моменту тишина: он достал ключ от дома и повернул его в замочной скважине. Дверь отворилась, и все развеселились. Отец обернулся, и его измученное осунувшееся лицо тоже озарила улыбка. Взмахнув ключом, он несколько раз низко поклонился.

Фауст не пришел к ее дому, чтобы поприветствовать.

Маргарита, сгорая от нетерпения, ждала случая поинтересоваться. Дети, радостно визжа, скакали вокруг, и все изумлялись тому, как они подросли. Пока руководители разных подразделений один за другим выходили вперед, чтобы доложить, что все фабрики целы и невредимы и работают в полную силу (неужели, подумала Маргарита, у нас было столько фабрик, когда мы уезжали?), пока заботливые руки дюжины новых слуг разгрузили повозку, дом заново успели проветрить.

Наконец мать искоса посмотрела на толпу и спросила:

- А где наш механик?

- Именно он и сказал нам, что вы вернетесь сегодня, - сказал управляющий магазинами. - И обеспечил цветами.

- Откуда… Откуда цветы? - спросил отец. - Для них еще очень рано. Это какое-то чудо.

- Они из ваших стеклянных домиков.

- Стеклянных домиков? Какая мне нужда иметь стеклянные домики?

Худощавый молодой человек пробился вперед, его высокий голос почти терялся в людском уличном говоре.

- Мы выращиваем медицинские растения… Сельскохозяйственные растения из Нового Света… Шоколад, табак… Новый плод под названием томат и новый напиток, называемый кофе.

- Но эти… стеклянные домики? Нет, нет, кто мог позволить такие расходы?

- О, деньги просто текли нам в руки, сударь. Гроссбухи велись аккуратно, можете проверить. Вы останетесь довольны, сударь, уверяю вас.

- Однако где? - настойчиво вопросила мать, - где он?

- В церкви, занимается приготовлениями.

- Приготовлениями? К чему?

- Завтра он будет читать пасхальную проповедь.

Затем к ним один за другим подходили люди с гроссбухами, копиями планов и книгами заказов, чтобы растолковать, как и чем недавно приросли владения Рейнхардтов, и произвести перепись новых фабрик, новых зданий и новых предприятий.

Очарованная Маргарита слушала, и вряд ли ей удавалось проследить за всем, чем ныне владела их семья. «Похоже, мы теперь очень богаты, - размышляла она. - Как странно…»

Вечером, расчесывая волосы, Маргарита услышала, что в ее окошко кто-то кидает мелкие камешки. Затворив ставни, она взяла свечу, прошла с ней к кровати и села. Какая-то слабость заставила ее открыть письмо, только чтобы взглянуть на почерк. И эта же слабость вынудила ее прочесть: