V.

   Устройство приличной обстановки в новой квартире на некоторое время отвлекло внимание Калерии Ипполитовны от постоянной мысли о собственном фальшивом положении. Нужно было сделать кое-какия прибавки к мебели, купить ковры, приобрести два сервиза, рояль на прокат для Юленьки и многое другое, что требуется в ежедневном обиходе. В случае затруднения Калерия Ипполитовна обращалась к oncl'ю и таскала старика с собой по всем магазинам; Симон Денисыч не годился даже для этой цели и проводил время дома в обществе старой Улитушки или бродил по петербургским улицам решительно без всякой цели.   -- Ты устрой временную обстановку,-- советовал oncle, покорно следуя за племянницей.-- И дешево и сердито будет. В этом преимущество столичной жизни для вашего брата, провинциалов. Вот серебро, кажется, необходимо подновить, потом экран к камину.   -- Да у нас и камина совсем нет.   -- Ну, все равно, купи хорошенькую жардиньерку. Это оживляет обстановку.   Oncle и без того подтолкнул Калерию Ипполитовну сделать несколько глупых покупок, поэтому на его советы она особеннаго внимания не обращала; совершенно достаточно было и того, что oncle в совершенстве мог изображать из себя то специфическое вьючное животное, которое создано носить дамския "поноски", в форме безчисленных картонок, коробочек, свертков и просто бумажных мешков. Между прочим, Калерия Ипполитовна сочла своем родственным долгом посоветоваться с дядей относительно рекомендованной Романом мистрис Кэй.   -- Мне нет дела до ея интимной жизни,-- предупредила она, давая понять, что ей известно, что за птица эта гувернантка.-- Притом ведь она занимается у Зоста, а это самая лучшая рекомендация.   -- Гм... да...-- неопределенно мычал oncle.-- Должно-быть, очень приличная особа... хотя, конечно, судить с перваго раза довольно трудно.   -- А ты разве тоже ее знаешь?   -- Да... я случайно встретился с ней у Сусанны. Она там занимается английским языком.   -- С кем это?   -- Сусанна учится... Так, прихоть.   -- Это интересно... очень интересно,-- в раздумье повторяла Калерия Ипполитовна, соображая во мгновение ока, чем она может воспользоваться из этого неожиданнаго открытия: чрез мистрис Кэй она может знать решительно все о Сусанне, и притом знать из первых рук.   Это известие сразу подняло в глазах Калерии Ипполитовны авторитет англичанки, которая, как женщина, в тысячу раз наблюдательнее oncl'я или Романа и может быть ей очень полезна.   Да, решено, Юленька будет учиться английскому языку.   Знакомство с Бэтси было ускорено. Эта неловкая и застенчивая англичанка произвела на Калерию Ипполитовну самое выгодное впечатление, хотя опытная дама и заподозрела, что будущая наставница, Юленьки в достаточной степени глупа.   "Впрочем, это даже хорошо для перваго раза,-- решила про себя Калерия Ипполитовна.-- Только сначала нужно будет ее приручить".   Юленька отнеслась к своей наставнице совершенно равнодушно, точно эти уроки, совсем ея не касались. Но Калерия Ипполитовна после каждаго урока обязательно оставляла Бэтси пить кофе и, отослав Юленьку под конвоем Улитушки к maman, с самою светскою непринужденностью посвящала ее в мелочи своей домашней обстановки, даже пускалась в ту специальную откровенность, которая так сближает женщин. Эта тактика ставила Бэтси в самое неловкое положение, потому что застенчивая англичанка совсем не желала "красть" чужого доверия и краснела с самым смущенным видом, принимая знаки доверия Калерии Ипполитовны. Дело кончилось откровенным обяснением.   -- Я сделала большую ошибку, что согласилась заниматься в вашем доме,-- заговорила Бэтси после одного из своих уроков.-- Мне не хочется, чтобы вы ошибались на мой счет.   Бэтси проговорила это с легкою краской на лице и с опущенными глазами, что к ней так шло: она все умела делать необыкновенно просто, как все чистыя натуры.   -- Ах, да, вы вот о чем...-- догадалась Калерия Ипполитовна и в порыве чувства даже расцеловала Бэтси: бедная англичаночка была так жалка и, вместе, так хороша, что даже Калерия Ипполитовна смутилась за свою политику.-- Послушайте, Бэтси... Вы позволите мне вас называть так?.. Мое правило, мой друг, никогда не вмешиваться в чужую жизнь. О ваших отношениях к Роману я слышала и только от души могу пожалеть вас. Роман мой брат, но я только лучше других знаю его недостатки: это совсем завертевшийся в петербургском омуте человек, который, вероятно, приносит не много счастия домой. Да? О, я это подозревала... Еще раз повторяю: до нашей интимной жизни никому нет дела. По крайней мере, я так понимаю вещи. Мужчины так много позволяют себе, что обвинять женщину за ошибку или за увлечение было бы слишком несправедливо.   -- А Julie?.. Учительница всегда должна служить примером.   -- И это пустяки. Юленьке еще рано думать об интимных отношениях, да и нынче не такое время, чтобы девушек воспитывать на институтский манер. Кругом и без того так много дурных примеров: в романах, на сцене, в костюмах, в картинах, даже в музыке. По-моему, образованной девушке не лишнее знать кое-что из того, что знают все большие, потому что такое знание предупредит лишния глупости и ошибки.   Бэтси слушала Калерию Ипполитовну со слезами на глазах, но внутренно не могла с ней согласиться: ей казалось, что она уже одним своим дыханием заражает святыню домашняго очага.   -- Нет, это не так,-- повторяла Бэтси, отрицательно качая головой.-- Девочка будет большая и может упрекнуть вас.   -- Но ведь я мать Юленьки и могу взять все на свою ответственность,-- не унималась Калерия Ипполитовна.-- Наконец вы занимаетесь в других домах.   -- У Зоста я занимаюсь с мальчиками; это совсем другое дело. Потом я занимаюсь с одною дамой, которую вы, кажется, знаете: m-me Доганская.   -- Ах, да... я действительно хорошо знала Сусанну Антоновну,-- равнодушно проговорила Калерия Ипполитовна и прибавила:-- откровенность за откровенность, милая Бэтси: Сусанна моя бывшая воспитанница, но мы разошлись с ней. Это длинная семейная история, и я когда-нибудь разскажу ее вам, а пока могу сказать одно: я не сержусь на Сусанну... да.   В подтверждение своих слов Калерия Ипполитовна разсказала в коротких чертах историю Сусанны и всю вину своего разрыва с ней свалила на Теплоухова и Богомолова, которые и теперь продолжают в своих собственных видах вооружать Сусанну против нея.   -- Вообще Сусанна сделала большую ошибку своим замужеством,-- закончила Калерия Ипполитовна свой разсказ.-- Ведь она не любит мужа... да?   -- Право, я ничего не знаю об их отношениях.   -- Да, конечно, судить мужа и жену со стороны слишком трудно, и все-таки есть известные признаки... мелочи, пустяки, которые достаточно говорят сами за себя. Впрочем, говоря откровенно, я не особенно интересуюсь; этим предметом...   Бэтси, может-быть, и не вдруг поддалась бы на ласковыя речи Калерии Ипполитовны, но ей было так тяжело. Роман видимо увлекался Доганской и был счастлив только в ея обществе. Конечно, это был не первый случай в длинной истории увлечений Романа, но это не мешало Бэтси чувствовать себя глубоко несчастной, и она призывала на помощь всю свою энергию, чтобы сдержать подступавшия к горлу слезы. От зоркаго глаза Калерии Ипполитовны не ускользнуло душевное состояние ея жертвы, и на этот раз она прекратила разговор.   -- У этого Романа решительно нет никаких родственных чувств,-- говорила Калерия Ипполитовна за следующим кофе.-- Был у нас всего два раза, как мы в Петербурге. Где это он пропадает, Бэтси?   -- Собирает материалы.   -- Около Сусанны?   -- Да.   -- Скажите?!-- пришла в ужас Калерия Ипполитовна.-- Впрочем, этого следовало ожидать. Сусанна такая женщина, которая не остановится ни перед чем. Я не хочу сказать про нее что-нибудь дурное и за себя лично даже совсем не сержусь, но зачем она завлекает этого несчастнаго Романа, который готов бежать за первою попавшеюся на глаза юбкой? Ну, скажите на милость, что такое может представлять своей особой Роман для Сусанны? Ни выдающейся красоты, ни молодости, ни богатства, ни таланта,-- решительно ничего, что могло бы иметь значение для такой женщины.   -- Вы в этом случае несправедливы к m-me Доганской,-- вступилась прямодушная Бэтси.-- Если кто-нибудь виноват, так это один Роман. У него совершенно неорганизованный характер.   -- Ах, нет и нет... тысячу раз нет!-- горячо сказала Калерия Ипполитовна.-- Уж если в чем можно, действительно, винить нас, женщин, так именно в этой несчастной слабости завлекать мужчин. И я никогда не поверю, чтобы порядочная женщина не сумела предупредить известную крайность, когда мужчина теряет голову. Поверьте, Бэтси, я сама была молода и знаю, что говорю. У каждой женщины в полном распоряжении тысячи средств, чтобы отделаться от слишком усердных поклонников. Все это можно сделать почти незаметно, под рядом самых благовидных предлогов. Я совсем не думаю оправдывать Романа, но и Сусанна не права.   -- Она не может быть ни правой ни неправой, потому что ничего не знает о моих отношениях к Роману,-- признавалась Бэтси.-- Даже и Роман не знает, что я занимаюсь с Доганской. Я сделала эту маленькую ложь, т.-е. не предупредила их, но ведь Роман так часто меня обманывал.   -- И не говорите, голубчик... С мужчинами всегда нужно держаться очень осторожно, как с нашим вечным и непримиримым врагом. Мужчины истинное несчастие нашей жизни, и мы приносим постоянно тысячи жертв стам безсердечным .гоистам.   "О, Бэтси ревнует Романа, и остается только воспользоваться этим случаемь,-- думала про себя Калерия Ипполитовна, довольная всею этою историей.-- Теперь мы будем знать каждый шаг Сусанны Антоновны... Погодите, m-me Доганская, теперь вы сильны, потому что можете делить свою молодость и красоту между мужем и любовником, но наступит час, котораго женщине не прощают. Да... Нельзя изжить век, не любя!"   Калерия Ипполитовна имела полное основание именно так думать, потому что сама слишком дорого заплатила за свой чиновничий брак. Она никогда не любила мужа и отдалась Доганскому в порыве неудовлетвореннаго чувства. Да, Доганский... Этот невозможный человек продолжал ездить к Мостовым, хотя Калерия Ипполитовна отдала Улитушке строгий приказ не принимать его ни под каким видом. Калерия Ишшлитовна просто не могла его видеть, да у нея и своих дел было по горло с разными хлопотами у влиятельных лиц.   В течение двух месяцев своего петербургскаго существования Калерия Ипполитовна успела побывать у всех своих знакомых; кроме того, успела побывать везде, куда только представлялась какая-нибудь возможность попасть; и все это было проделано без всякой пользы. В счастливых случаях получались одни обещания, не стоившия выеденнаго яйца по петербургской цене. Оставалось последнее решительное средство -- это старые друзья maman. Князь Юклевский,-- кстати, Улитушка уверяла, что Роман вылитый князь!-- принял ее внимательно, но это была такая развалина, и притом эта развалина обременена была такою коллекцией необыкновенно сложных болезней, что ничего не оставалось, как только бежать без оглядки.   -- У вас там в Сибири, говорят, есть такая ягода облепиха...-- шамкал князь, полулёжа в американском кресле со всеми приспособлениями для умирающих.   -- Да, князь, есть. Из нея делают наливки,-- обясняла Калерия Ипполитовна больше при помощи знаков, потому что князь до обеда был глух, а после обеда слеп.   -- А мне говорили, что это что-то в роде китайскаго жень-шеня...   Барон Шебек был совсем еще бодрый старичок из остзейских ландлордов, но его звезда уже закатилась, о чем предупреждали Калерию Ипполитовну, но она все-таки поехала к барону, чтобы убедиться своими глазами в печальной истине. Барон понимал положение своей гостьи и долго качал сочувственно остзейской головой.   -- Как здоровье Annette... т.-е. Анны Григорьевны?-- справлялся барон, прищуривая глаза.   -- Благодарю вас, барон, maman пользуется хорошим здоровьем для своих лет.   Старичок как-то весь сежился, оглядел свой кабинет и шопотом проговорил:   -- Я должен вас предупредить: для всех нас одно спасение, это -- нефть.   -- Как нефть, барон?   -- Да, да, нефть... Передайте это Annette, она обяснить вам все. Помните только одно: нефть.   Этот барон Шебек через два дня помешался: нефть сделалась его idée fixe.   Оставался один Андрей Евгеньич. Калерия Ипполитовна отправилась к нему не без некотораго трепета, и Улитушка даже благословила ее вслед: ведь Леренька не чужая была этому Андрею Евгеньичу, что она и сама слыхала от maman, хотя не верила ей, потому что у maman было так много разных приключений в ея тревожной молодости, а человеческая память ограничена.   Андрей Евгеньич жил на Английской набережной. Это был худенький, маленький, живой старичок с ласковыми глазами; он сильно бодрился, хотя одна тоненькая ножка Андрея Евгеньича уже не действовала. Пока Калория Ипполитовна передавала ему обстоятельства своего настоящаго положения, Андрей Евгеньич внимательно поднимал и опускал свои крошечныя брови и наконец в утешение своей гостьи проговорил:   -- Я вполне сочувствую вам, моя крошка... Ведь я вас помню еще ребенком, когда носил на руках! Да... Я понимаю вас и сочувствую, потому что у меня у самого большое горе: вы знали, конечно, эту маленькую Фанни, которая танцовала пятнадцать лет у воды,-- эта неблагодарная маленькая особа покинула меня. Положим, это в порядке вещей, но обидно то, что она переменила меня на редактора какой-то грязной, уличной газетки. Да, вот в какое ужасное время мы живем.   События и лица немножко путались в лысой голове Андрея Евгеньича, и он говорил о своем горе, как о деле известном, хотя Калерия Ипполитовна совсем и не подозревала о существовании неблагодарной Фанни. Во время разговора старичок несколько раз принимался очень внимательно разсматривать свою гостью и, как чувствовала Калерия Ипполитовна, находил ея состарившейся. Когда-то Андрей Евгеньич очень ухаживал за Леренькой, когда она еще не была замужем и когда у нея был такой свежий бюст. Чтобы попасть в тон лакомому старичку, Калерия Ипполитовна разсказала не без остроумия свою историю с Сусанной, хотя и не назвала ея фамилии.   -- Слышал... да, слышал что-то такое,-- задумчиво повторял Андрей Евгеньич.-- Это вы про Мороз-Доганскую?.. Мне тут разсказывал эту историю один господин, он тоже из Сибири... позвольте, как его фамилия?   -- Богомолов?   -- Да, да. И, говорят, красавица эта Доганская. Что-то необыкновенное, в восточном вкусе...   Богомолов успел предупредить Калерию Ипполитовну, и она уехала с пустыми руками.   "Господи, что же это такое будет, наконец?-- думала она, возвращаясь на свое пепелище.-- Ведь живут же другие люди?.. Облепиха... нефть... Фанни... Нет, это решительно невозможно!"