Опасение и мандраж пропали — превысив критический порог, превратившись в страх, чувства ушли на второй план, оставив только легкость в теле, ясность мыслей и нетерпение ожидания грядущего испытания.

В том, что впереди именно испытание, сомнений у Никласа никаких не было.

Как обычно, пришлось подождать Горчакова. Хромой инспектор не отличался стремительностью движений, запаздывал со своей тростью. Когда он выбрался из машины, вся четверка — Бергеры, фон Губер и Горчаков, прошли через калитку в створке ворот и двинулись к зданию надвратной церкви. Красное, с высоким угловатым шпилем — заметно отличающееся от куполов всех тех православных храмов, что видел Никлас до этого на землях Москвы.

Пройдя по брусчатке через широкий проход невысоких сводчатых арок, встретили провожатого, шагнувшего им навстречу. Это уже был самый настоящий опричник — с приметной эмблемой на рукаве черно-серой куртки и с закрытым маской лицом. Никлас всмотрелся в его глаза — необычные, серые. Не представляясь и даже не здороваясь, опричник жестом показал прибывшим следовать за собой.

Двигаясь за молчаливым провожатым, Никлас осматривался по сторонам. Сергиева слобода представляла из себя комплекс выстроенных квадратом зданий, с обширным внутренним двором. Здесь росли яблони и дубы — с немногочисленными еще не облетевшими листьями на ветках. Поодаль виднелось несколько склепов, под сенью деревьев располагались многочисленные надгробия. На одном из них, массивном, мимо которого как раз сейчас проходили, Никлас прочитал:

Здесь погребены

выдающийся дипломат

государственный канцлер Российской Империи

светлейший князь

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ

ГОРЧАКОВ

1798–1883

…

Остальные фамилии на надгробии тоже принадлежали Горчаковым, но имена Никлас прочитать не успел, они уже прошли мимо. Но судя по тому, как негромко хмыкнул идущий рядом жандармский инспектор, Никлас понял — тот оценил маневр провожающего их опричника, явно выбравшего путь не по главной широкой дорожке специально, чтобы пройти именно мимо этого надгробия.

Внутренний двор, созданный комплексом из самых разных построек, миновали в молчании. Остановились у фасада изящного и украшенного барельефами трехэтажного здания — похожего на дворец русской аристократии, как их Никлас на картинках видел.

— Леди Александра, — повернулся к юной баронессе опричник, впервые заговорив. — Если вы пройдете вон в ту сторону, за мостом у пруда найдете караульное помещение с дежурной сменой. Представьтесь и вам предоставят место для ожидания и отдыха. И прошу вас, передайте старшему, что сейчас уже начнется ритуал принесения клятвы. Товарищ жандарм, — повернулся опричник уже к Горчакову, после чего показал в сторону противоположную той, куда только что отправлял баронессу фон Губер. — Вот это виднеется здание факультета Полицейской академии, вас там как своего примут. Можете подождать нас там, либо же вернуться к машине. Дальше вам, к сожалению, проход воспрещен.

Инспектор-контролер Горчаков лицо сохранил, только поджатые на краткое мгновение в злости губы выдали его реакцию на вынужденную и совершенно ненужную ему прогулку. Устроенную, похоже, опричником специально для того, чтобы жандармский инспектор Горчаков прошел мимо надгробия канцлера Первой Империи А. М. Горчакова.

— Я буду ждать вас у машины, — повернулся инспектор к Бергерам.

Вопреки сказанному, Горчаков похромал в сторону здания Полицейской академии. Похоже, что клятва — дело небыстрое, мелькнула у Никласа догадка. Александра фон Губер тоже уже удалилась — в противоположную сторону, в поисках караульного помещения с дежурной сменой.

— Следуйте за мной, — повернулся так и не соизволивший представиться опричник к Бергерам.

— Подождите, — остановила его Катрин.

— Да?

— Почему вы не представились?

Похоже, мысли у нее сейчас были схожие с тем, о чем думал и Никлас.

— Потому что вы еще не принесли клятву.

— Зачем леди Александра должна передать дежурному, что уже сейчас начнется ритуал?

— Чтобы был готов выделить людей.

— Зачем?

Безымянный опричник глянул на Катрин сочувствующим взглядом. Даже закрывающая лицо маска не смогла скрыть выражение его лица.

— Мало кто может идти своими ногами после ритуала, даже если он прошел успешно.

— Ясно, — кивнула Катрин, прикусив губу.

Сероглазый безымянный опричник кивнул, и повел их в обход похожего на дворец здания. Подошли они к небольшому строению, спрятанному на склоне среди яблоневой рощи. Похожее на небольшую часовню, но креста на шпиле Никлас не увидел. Совершенно неприметное на вид, но стоя у входа, Никлас испытывал странное чувство, словно бы ощущая рядом невиданную мощь.

— Удачи, — произнес безымянный опричник, после чего развернулся и двинулся обратно. Посмотрев ему вслед, Никлас и Катрин переглянулись. После этого Никлас, не особо раздумывая, толкнул дверь. Что тут раздумывать, решения давно приняты. Внутри их уже ждали. Несколько человек, но привлекали и без вариантов удерживали взгляд мужчина и женщина в самом центре небольшого зала.

Внимания стоили оба. Мужчина — высокий, широкоплечий, в черном мундире с золотыми эполетами и красными обшлагами, в черной фуражке с высокой красной тульей, на которой красовался хищный двуглавый орел, держащий в лапах череп. Похоже, тот самый обер-прокурор, который может принять клятву Богу-и-Императору, про что и говорил Горчаков еще в номере отеля «Империал» в Белостоке. Вот только Горчаков не упоминал, что обер-прокурор внешне выглядит точь-в-точь как злой московит-комиссар с картинок пропаганды Сверхразума.

Никлас в принципе уже давно догадывался, что обер-прокуроры опричных команд это и есть те самые комиссары, которыми в Европе и Африке не только детей, но и взрослых любого возраста пугают, но не думал, что внешне все будет настолько похоже.

Впрочем, несмотря на свалившиеся и ошарашившее — как мешком по голове, знание, по обер-прокурору Никлас едва скользнул взглядом, потому что уже перевел взгляд на женщину. Очередная — вместе с комиссарами и разумными зверями на службе Москвы, ожившая сказка: женщина была ведьмой, ворожеей. Снежно-белого цвета волосы, ярко-красная радужка глаз. Все ведьмы-ворожеи — в байках, которые Никлас слышал, выглядели именно так. Вот только оказывается, это были не байки. Не обманули и другие рассказы, слышанные у ночных бивуаков, в Танжере, или у стоек кабаков: ворожея была невероятно привлекательна. От нее просто веяло притягательной, агрессивной и захватывающей внимание красотой.

Никлас, даже не думая, как это выглядит со стороны, пристально осмотрел ворожею с ног до головы. Высокие кавалерийские сапоги, черная кожа обтягивающих штанов, подчеркивающая талию полурасстегнутая черная куртка с красными вставками, белизна тонкой блузки, алый шарф небрежно лежащий на плечах. На груди, прямо в ложбинке между туго стиснутыми курткой полушариями, круглый медальон — но отсюда не рассмотреть, что именно там изображено.

Катрин чуть подтолкнула Никласа локтем, и он — частично стряхнув с себя наваждение, поднял взгляд, встретившись наконец с необычными красными глазами ведьмы-ворожеи. Она выглядела юной, но совершенно точно не была молодой — это чувствовалось интуитивно; в ее взгляде хорошо читалась многолетняя мудрость. Ведьма-ворожея, видя внимание Никласа, вдруг улыбнулась. Сдержанно улыбнулась, уголком рта, но при этом с неожиданной, заметно чувствующейся приязнью.

Только сейчас Никлас заметил, что за спиной ворожеи, у противоположной стены небольшого помещения, стоят еще две беловолосые ведьмы в красно-черной униформе. Форма их попроще — больше черного, меньше красного, высокие воротники застегнуты до самого горла и никаких кокетливых алых шарфов. Да и волосы у обеих не снежно-белые, а чуть потемнее — пепельного цвета.

Еще только сейчас Никлас обратил внимание, что у всех трех беловолосых дев непокрытые головы. Похоже, ведьмам соблюдать приличия на монастырской территории необязательно.