— Как?

— Я расскажу. Давайте сначала приготовимся, — произнесла Катрин и поднялась. Пройдя к бару, она достала — взяв в охапку, сразу несколько бутылок вина. Поставила все с гулким звоном на стол, при этом одна бутылка не удержалась, упала и скатилась на пол. Не разбилась, надо же — удивился Никлас, когда бутылка звучно покатилась по кафелю пола.

Катрин наклонилась, подняла упавшую бутылку и вдруг снова швырнула ее об пол — поодаль от себя. В этот раз все получилось, капли вина брызнули по всей кухне. Катрин не обратила на это внимания, она уже достала из ящика и кинула штопор Никласу.

— Открывай.

Пока Никлас открывал вино, Катрин выставляла перед ним бокалы. Взяв бутылку красного, в каждый небрежно плеснула по чуть-чуть. Никлас вопросов не задавал, уже догадался, что Катрин создает следы разнузданной гулянки.

Марша дисциплинированно наблюдала за улицей и молчала. Когда кухня пришла в соответствующий вид, все вместе направились в спальную. Здесь Катрин залила вином грязь на простынях, комкая их, расшвыряла по полу пустые бутылки, расставила и разбросала бокалы. После этого раскрыла чемодан Марши и — не обращая внимания протестующий возглас, начала раскидывать по комнате белье.

— Мои вещи!

— Марша, если мы отсюда будем прорываться, чемодан мы с собой так и так не возьмем. Если все будет хорошо, соберешь обратно.

Купеческая дочь попыталась чемодан выхватить, но Катрин легко уклонилась — подтолкнув Маршу плечом так, что та проскочила мимо и упала на кровать. Следом туда же полетели самые разные кружевные, и не только, предметы нижнего белья, ворох которого Катрин только что вытащила из отдельного пакета.

Меньше десяти минут не прошло, как задуманная Катрин обстановка была готова. Навели прямо указывающий на ночную гулянку бардак очень быстро, а вот появления патрулей пришлось ждать сразу несколько напряженных часов, во время которых Катрин на карте показывала Никласу возможные пути отхода, проговаривая ориентиры.

— Идут, идут! — вдруг тонко заголосила Марша от окна.

Вскочили, подбежали, оттеснили Маршу.

— Ш-шайзе, — выдохнула Катрин.

— Культисты? — спросил напряженный Никлас.

Прикусив губу, он внимательно разглядывал черные мундиры вооруженной короткими винтовками и автоматами поисковой команды, отдельные двойки и тройки которой уже расходились по соседним домам.

— Нет, не культисты. Но это рейхсвер, не ландвер. Договориться будет сложнее.

Катрин с некоторым сомнением взглянула на Никласа. Тот только вздохнул:

— Уходим или договариваемся?

— С рейхсвером вариант прорыва… будет сложнее.

Катрин явно хотела сказать что-то вроде «не пройдет», но явно пощадила чувства внимательно прислушивающейся Марши.

— Тогда пытаемся договориться, если не удается, действуем по обстановке?

— Да.

Такой вариант с Катрин они за минувшие часы тоже обговорили.

Через несколько минут у подножия лестницы, встречая незваных гостей, стоял взъерошенный и помятый на вид Никлас. На нем были только штаны от мундира и неуставная белая рубашка с воротником стойкой — залитая вином и застегнутая всего на пару пуговиц. Смотрел на четверых зашедших в дом солдат Никлас слегка щурясь и слегка покачиваясь.

Вошедшие — не демонстрируя пока явной враждебности, осматривались. Из холла им хорошо был заметен беспорядок на кухне-гостиной, а образ расхристанного и помятого юноши дополнял картину.

Сам Никлас сейчас старался действовать по науке своего первого наставника, любившего повторять, что в отпуске настоящий кавалерист днем всегда слегка пьян и выбрит до синевы, а ночью — слегка выбрит и до синевы пьян. Вот переходный момент утренней балансировки между двумя этими состояниями сейчас и пытался воспроизвести Никлас.

— Кан их герр офицер зиен? — сделав вид, что подавил зевок, спросил Никлас и поднял руку, демонстрируя черную печатку райхсриттера. После высказанной им просьбы увидеть офицера, командир поисковой группы вышел вперед.

Немецкий Никласа был не плох, а очень плох. Но с недавнего времени рейхсвер — как и легионы Москвы уже давным-давно, начал активно привлекать в свои ряды опытных специалистов из-за границы, так что неговорящий по-немецки человек с офицерским патентом никого не удивлял. Но Катрин предупредила, что, если сразу начать общаться на чужом языке, может сложиться предвзятое отношение. Сейчас, похоже, пока все шло хорошо — в облике командира поисковой группы Никлас не видел ни недоверия, ни угрозы.

— Герр офицер, кам цу мир. Битте, — попросил Никлас его следовать за мной.

Не оглядываясь поднявшись по лестнице, он дождался, когда командир поисковой группы поднимется следом. Мельком бросил взгляд на погоны — штабс-вахмистр. Поманил его за собой, двинулся в сторону спальной комнаты. Приоткрыв дверь на заранее подготовленное расстояние, не больше и не меньше — с Катрин долго вымеряли, Никлас жестом показал вахмистру заглянуть. Тот бросил короткий взгляд в спальную комнату, оценил увиденное.

Разбросанные из чемодана вещи и раскатившиеся по полу бутылки, кровать со смятым постельным бельем, накрытые одеялами две голые девушки — голые только в тех местах, которые выглядывали из-под ткани. На самом деле, обе были одеты и готовы бежать, если что. И самое главное, что должен был увидеть командир поисковой группы — серый мундир Катрин, небрежно брошенный — а на самом деле тщательно положенный так, чтобы можно было заметить на кителе часть герба белой аристократии Рейха.

Штаб-вахмистр смотрел в проем двери не дольше секунды, после чего сделал шаг назад. Сейчас наступал самый острый момент — и Никлас, внутренне обмирая, приготовился говорить. Но все сразу пошло кувырком, совершенно не так как было запланировано.

— Зачем вы мне показывать свой пустой спальня? — ровным голосом произнес штаб-вахмистр на русском. После, повернувшись к приоткрытой двери, бегло произнес что-то на немецком. Всю фразу Никлас не понял, уловил лишь некоторые знакомые на слух слова — брат Отто, номер, машина, пункт пропуска…

Не глядя больше на Никласа, штаб-вахмистр развернулся и направился обратно к лестнице. Застучали каблуки по ступеням, прозвучала резкая команда и почти сразу хлопнула дверь — поисковая группа покинула здание.

Никлас, уже с вальтером в руке, заглянул в комнату и сразу встретился взглядом с Катрин. Внучка рейхсграфа соскочила с кровати и сейчас подходила к двери. Босая, она шла держа в одной руке сапоги, а другой одергивала платье, до этого задранное почти до самой талии. Выглядела Катрин при этом довольно спокойно.

— Что он сказал? — спросил Никлас.

— Сказал, что сегодня и завтра ночью на пункте пропуска «Эльдена» будет дежурить он или его брат Отто, которому он передаст номера и марки машин из гаража, так что нам можно будет проехать без досмотра. И еще сказал, чтобы я была осторожна, потому что о чумной угрозе речи не идет, ищут именно меня, причем ландвер в поиске не участвует, только рейхсвер.

— Кто это был? Твой знакомый?

— Я не знаю, — пожала плечами Катрин. — Голос я не узнала, ни о каком Отто из рейхсвера никогда не слышала.

— Как тогда…

— Возможно, я когда-то помогла ему или его близким. Не смотри так, на ловушку совсем непохоже — он ведь мог нас задержать, или просто выслушать тебя, сделать вид что поверил и после просто доложить, без таких странных движений.

— И многим ты помогала?

— Делай добро и бросай его в воду. Знаешь такую русскую поговорку?

— Теперь знаю.

— Пойдем на кухню приберемся, потом поговорим. Время есть, нам теперь ждать до ночи без вариантов — во время чумного поиска на всех перекрестках по району посты выставляют.

— А как мы доедем до КПП?

— К ночи снимут. Если в поиске не участвует ландвер, людей у них немного, на каждый перекресток физически не хватит. В таких случаях после прочесывания каждого городского района оставляют посты только на его границе, потом отодвигают еще дальше по мере поиска.

— Понял.