Женщина распрямилась в кресле, на лице её отразилась злоба и ненависть.

— Сейчас у меня новый план. И ты, моя золотая девочка, поможешь его воплотить в жизнь. Скоро твоя смерть даст мне нужную силу, и я всё-таки открою врата в Бездну. Сначала я уничтожу Дангор, а потом, со временем я уничтожу весь мир. Осталось принести последнюю жертву.

Ладе резко подурнело. Она вцепилась руками в обивку стула, и сжала со всей силы кулаки. Ей снова стало страшно. Голова кружилась, ей повело. Последнее, что она помнила, прежде чем потерять сознание, был жуткий смех дангорки.

Очнулась Лада у себя в комнате, в постели. Солнце еще только всходило. Почему-то пришло четкое осознание, что сегодня её последний день в этом мире. Когда за ней пришли две служанки-орленийки, она не сопротивлялась и не роптала.

Наверное, при других обстоятельствах, это бы был самый счастливый день в её жизни. Ей принесли вкуснейший завтрак. Потом девушка нежилась в ванной, ей делали косметические маски, массаж, умасливали тело маслами. Но Лада только усмехалась и сравнивала себя с куском мяса, который мариновали для дальнейшего приготовления.

В очередной раз эмоции покинули её. Лада словно отключилась от реальности и смотрела на происходящее с ней со стороны. Мысленно она прощалась с этим миром, молилась всем известным Богам: Единому, что покровительствовал Орлении, Шестерым Богам Дангора. Девушка чувствовала себя песчинкой, попавшей в жернова. Она отчетливо понимала, что не сможет остановить Лиссию. Не в её силах было помешать таким планам. Она только просила сделать её конец безболезненным и быстрым.

Дангор. Злая Равнина.

Дагонт слегка насмешливо смотрел на суетящихся охранников. Всем своим видом он давал понять, что позволяет себя обыскать. Молокососы, они больше делали вид, что обыскивали, и это вызвало недоумение. Но вскоре титун понял, что за причина этому была.

Час назад его перенесли туда, куда он стремился весь последний месяц: стоянку, похожую на ту, что они обнаружили на Злой Равнине. Об этом говорило и то, что из зимы он попал почти в летнюю жару, и небо, затянутое ни то тучами, ни то облаками. И уже знакомая расчищенная от валунов круглая площадка с несколькими палатками. Только в отличие от того заброшенного лагеря с телами, здесь было многолюдно.

Дагонт сразу заметил артефакты, делящие лагерь на несколько зон. В центре – расчищенная арена, покрытие которой было идеально выравнено и присыпано песком. С трех сторон вокруг арены уже собрались зрители. Судя по дорогим одеждам, это были небедные дангорцы. Дагонт даже узнал несколько из приближенных к Великому Князю и его семье. Это было плохо, очень плохо. Неужели подобная скверна подобралась так близко к венценосным? Но между предвкушающих кровавую потеху, воин увидел и молчаливых и хмурых мужчин, в которых сразу увидел равных себе, увидел соперников.

У края арены, со стороны палаток, находился деревянный столб. На площадке прежнего лагеря Дагонт такого не видел. А не увидеть подобное было очень сложно: в обхвате с локоть титуна, высотой – в два его роста, весь исписанный вырезанными рунами, к нему крепились кандалы. На самом верху находилась друза неизвестного мутно-молочного минерала с голову величиной. Периодически по ней проходили чуть заметные всполохи, и артефакты лагеря отвечали легким гулом.

Из палаток показалось несколько мужчин. Кто-то нес подносы с кубками, то-то – с кусками темной материи. Позади них шел тот самый аристократ-рекрутер из таверны, который так и не назвал своего имени. Дагонт, как и прочие участники «турнира», толкая и тесня широкими плечами друг зрителей, подошли к нему. Аристократ велел раздеться догола и повязать куски ткани как набедренные повязки. Что ж, в этом был свой резон. Так было больше надежды на честный бой.

Двенадцать. Всего их было двенадцать. Будущие противники смотрели друг друга оценивающе, молча подмечая телосложение и движение друг друга. Дагонт, хоть и был крупнее и выше всех, но подмечал, что соперники ему достались не простые. Судя по шрамам – бывалые воины, каждый из которых не раз уже побывал в мясорубке. Ведь у дангорцев очень хорошая регенерация, значит, чтобы такие появились, рана должна была быть практически смертельная или нанесенная зачарованным оружием.

Дагонт усмехнулся и поскреб пальцами нанесенную жрецами Эсидиса и Улаары татуировку напротив его сердца, чуть поцарапав одну из линий. Непонятный, чуть размытый, будто очень старый рисунок, не нес в себе привычной магии, которую можно было различить обычным магам, но сего движения было достаточно, чтобы активировать письмена в главных Храмах. Дагонт очень надеялся, что Боги будут благоволить ему, и защитные артефакты лагеря не заглушат его «маяк».

Аристократ сделал знак разнести полуголыс мужчинам кубки и велел выпить их, сказав, что в нем восстанавливающие зелья, которые помогут не забрызгать всё вокруг своей кровью. Кроме того, это зелья должны были заблокировать все ипостаси. Единственное орудие теперь – собственные кулаки. Но Дагонту, с его проблемами, это было только на руку.

Дагонт, принюхавшись, помедлил, но всё-таки выпил: не стоило привлекать к себе внимание, всё-таки главную свою задачу он выполнил. Напиток был похож на легкое сладковатое вино, и в нем действительно ощущались привычный вкус целебных трав. Сейчас, как объяснил аристократ, их ждал бой «один-против-всех», когда вокруг только враги, и нет союзников. Мужчины не спорили, все понимали, на что подписались. Повинуясь указаниям аристократа, под улюлюканье и приветственные возгласы зрителей, они ступили в круг.

И тут Дагонт увидел её. Тот самый приз, за который они должны были сражаться. Два дангорца тянули упирающуюся девушку. Орленийка, но высокая и фигуристая, словно дангорка. Совсем молоденькая. На ней была тонкая бесформенная белая туника, но из такого тонкого материала, что видны были и крутые бедра, и тонкая талия, и полная высокая грудь. Длинные светлые волосы струились водопадом ниже пояса. А по красивому личику с огромными серыми глазищами текли слезы. Девушка пыталась сопротивляется двум мужчинам, что был намного сильнее, плакала, кусала полные губы, но молчала.

Сердце Дагонта пропустило удар, второй… а затем бешено заколотилось. Руки сжались в кулаки.

Она! Это была она! Его энитэ!!!

Взять себя в руки было непривычно тяжело. Но разум и железная воля возобладали над эмоциями. Он еще раз быстрым взглядом осмотрел соперников, что, тяжело дыша, смотрели на девушку, которую в это время приковывали к столбу. Дагонт отметил их странную реакцию. Да, девчонка была хороша, но не до такой степень, чтобы мужикам настолько крышу сносило. Они сжимали кулаки, тяжело дышали (грудные клетки ходили ходуном), вращали бешенными глазами, в которых уже не было видно белка. Неожиданно Дагонт и сам почувствовал, как его разум затмевает первобытная ярость. Не только целебные травки были в том кубке, ох, не только. Он чувствовал, как здравый смысл затмевает первобытная ярость и в голове пульсирует одна мысль «Убить»!

В это время аристократ-рекрутёр расписывал «приз»: и как девица хорошо собой и чиста, и невинна, и даже не целована ни разу, и что сама Милера её благословила… Когда он одним движением сорвал с девушки тунику, обнажив белое тело, у мужчин словно голову снесло. Это словно было сигналом к началу боя.

Дагонт и сам утратил разум, и одним быстрым жестом вцепился в глотку ближайшего мужчины. Шейные позвонки хрустнули под сильными пальцами. Ярость застилала взор. В голове набатом билось: «Убить!» и «Моя!». Инстинкты убийцы и тело тренированного воина были его верными помощниками. Он наносил удары направо и налево, не разбирая, кто получает их. Кто-то пытался ударить со спины, но Дагонт озверел вконец… Ему наносили раны, которых мужчина не замечал.

Бой? Нет, это была бойня... Жестокая и кровавая.

О, это и надо было организаторам. Артефакт на столбе темнел, наполняясь эманациями злобы. Зрители, специально подобранные, для «питания» артефакта, сами того не зная, вместе со злобой, яростью, жаждой кровавого зрелища, отдавали ему свою жизненную энергию.