Орления. Постоялый двор «На перекрестке». Конец осени.

Лада хмуро посмотрела на наглого постояльца, но тут же подумала, что один такой взгляд не остановит излишне храброго от чарки мужичка, и сделала так, как учил старший брат. Она шагнула ближе, чуть нагнулась и сжала ладонью его мошонку. Мужчина чуть согнулся, он пытался не замычать от боли.

— Если еще раз распустишь руки, оторву и руки, и стручок, — зловеще прошептала девушка, не моргая глядя прямо в выпученные глаза.

Затем она разжала ладонь и оттолкнула ловеласа-неудачника. Мужчина согнулся и часто задышал. Но его судьба уже не волновала девушку. Она подхватила тяжелый поднос с грязной посудой и поспешила на кухню. Там она перенесла посуду в глубокий таз, залила ранее натасканной водой и сыпанула горсть мыльного порошка. Вернувшись в зал, она увидела, что он уже опустел, и стала вычищать столы. Такая работа уже была привычной. Уже год минул, как она в услужении у одного из старших братьев. Но сегодняшний разговор с ним внес разлад в привычный жизненный уклад.

Лада Лебедь была третьей из семерых детей. Семья у неё была хорошей, росла она в любви и достатке, но к работе была приучена сызмальства. Отец был кузнецом, причем очень неплохим. Слава о созданных им мечах гремела на всю Орлению. С первой своей женой он прожил пять лет, женщина умерла от родильной горячки, дав жизнь старшим братьям Лады. Женился во второй раз он спустя восемь лет. И за восемнадцать лет счастливой семейной жизни у него появилось еще пятеро: две дочери и трое сыновей. В семье был лад и покой. Старшие сыны почитал мачеху, а она отвечала им любовью, если не как к родным, то, как к любимым младшим братьям. Отец не скупился на образование детей, и на обустройство быта. Многие считали это блажью, но в глаза говорить подобное побаивались.

Матушка умерла три года назад от воспаления легких, а отец — через год, защищая деревню от нечисти.

Кузня и дом остались старшему сыну. Его брат-близнец уже к тому времени избрал иной путь и поставил этот постоялый двор, так что семейное дело его не интересовало. Остальные дети получили хорошее наследство. Старший взял брата-подростка в свой дом и в кузницу – подмастерьем. Двух младших братишек взяла к себе бездетная сестра тётка, и неприкаянными остались только две дочери. В начале осени в обход традиций младшая пятнадцатилетняя сестра Лады вышла замуж за сына старосты. Соседки судачили, что негоже перед старшей сестрой замуж идти, только Лада не брала это в голову, ей было семнадцать, и парни смотрели на неё с опаской. Она уже и не думала, что кто-то позариться на неё, считала, что её стезя быть приживалкой при братьях.

Нет, Лада была красавицей. Пригожее лицо с аккуратными чертами, красивые серые глаза, брови, что два крыла. Светло-русые волосы всегда заплетала в косу, что затыкала под пояс, чтоб не мешалась в работе. Тонкая в талии, но с приятными округлостями. Хозяйственная и привыкшая к работе. Но, женихи обходили её стороной, ибо несмотря на пригожесть, да справность, был у Лады большой недостаток: пошла она ростом в покойного батюшку-великана. И возвышалась она почти над голову над большинством. Да и силушкой Духи-предки не обидели, что очень годилось в работе.

А сегодня был у неё обстоятельный разговор со старшими братьями. Стояла, понурив голову, и молча теребила край белого платка. Посватался к ней немолодой вдовец из соседней деревни. У него жена умерла этим летом, оставив двоих малолеток. Братья уже согласием ответили. И то, что нелюб он был Ладе, и то, что говорят, что супруга умерла от побоев, их не волновало.

«Не люб, ну бывает, не должна, Ладка, ты кочевряжиться. Не стоит же за дверью череда женихов! Только он и посватался.»

«Мало ли что глупые бабы языком чешут, у нашего батюшки первая жена, наша мать, тоже померла, но со второй нормально сладили. Да и ты, еже ли чаво, отпор дать сможешь. Силой-то не обделена, поди. Не дури! Через неделю свадьбу справим, пока снег не пошел».

Лада делала привычную работу, а у самой слезы текли из глаз. Пока скоблила столы, да мыла полы, всё думала, как ей быть. Замужняя жить, что должна была быть у неё, не прельщала. Её возраст был еще таков, что всё решали братья. Сейчас она – раба бесправная. Священник даже согласия у неё не спросит. Братья приведут в храм, выразят своё согласие, жених заберёт – вот и вся свадьба. Это у благородных дам могут спросить, а у той, что даже ни в одну Семью не входит, даже спрашивать не будут.

Сбежать? Так это ж самоубийство. Из-за нечисти, бабы даже в лес по грибы да ягоды одни не ходят. А мужики охотятся только в специальных местах. Для одиночки, да еще без магии, это просто самоубийство. А жить хотелось.

Лада навела порядок в зале, утерла слёзы и вернулась на кухню. Там как раз домывала посуду невестка. Кухарка суетилась над продуктами, решая, что отправить в ледник, а что оставить в холодном шкафу.

— Шла бы ты спать, Лота, — улыбнулась девушка, чуть приобняв молодую женщину. – Тебе беречься надо.

Невысокая темноволосая Лота устало улыбнулась и погладила свой уже округлившийся живот.

— И то верно, Ладушка, пойду. Спина совсем разнылась. Вы тут тоже не засиживайтесь. Сонту вот сейчас коней постояльцев проверит, и тоже спать будет.

Женщина погладила Ладу по руке, и, переваливаясь, пошла в хозяйские покои. Кухарка тоже решила не задерживаться. Ладе же оставалось только вылить грязную мыльную воду и занести ведро с ботвой и обрезками овощей свиньям.

Завернувшись, в теплый платок, девушка выбежала на крыльцо, и тут же поморщилась. Осень уже готова была уступить свои права зиме, и даже теплая шерсть не спасала от холода. Но возвращаться за накидкой она не стала. Вылила грязную воду за крыльцо, и побежала в сторону хлева. Была уже глубокая ночь, но света от светил было достаточно, чтобы бежать по давно привычному пути.

Хрюшки встретили её веселым хрюканием. Это даже было странно. Она опрокинула содержимое ведра в лохань в загоне, и только потом поняла, что её насторожило. Рядом в конюшне из окошек пробивались тоненькие лучики подвижного света. Наверное, брат или еще в конюшне, или забыл факел. Опасаясь пожара, Лада всё таким же бодрым бегом направилась к конюшне. Заглянула в открытые ворота, охнула, и стрелой полетела домой.

Уже в своей маленькой комнатке, завернувшись в одеяло, Лада долго не могла заставить себя заснуть. Не смотря на усталость, каждый раз, когда закрывала глаза, видела, как опираясь руками о стену, в задранном платье, стояла женщина. А позади неё, в полуспущенных штанах, пристроился мужчина. Лада была девственницей, но как любая деревенская девушка, понимала, чем именно занимаются эти двое. Но эти… в женщине Лада узнала Корсу, жену старшего брата Орзу, а вот остервенело вколачивающийся в её мужчина был никем иным, как Сонту. Несмотря на то, что они были близнецами, их легко можно различить. Орзу, из-за своего ремесла, более широкий в плечах, но поджарый, и волосы всегда коротко стриг. Сонту волосы собирал в хвостик, да в талии более дородный.

Всё-таки сон смежил веки девушки, но засыпая, она думала о том, что теперь ей есть что предъявить братцу. Если он выдаст её замуж, она расскажет всем про увиденное.

*****

— Если ты меня выдашь замуж, я расскажу твоей жене о вас с Корсой, — громко выпалила на одном дыхании Лада, едва увидев брата в хлеву. – Я опозорю тебя на всю округу.

Сонту Озеро, только что задавший корма лошадям постояльцев, молча вытер руки.

— Хорошо, я отменю свадьбу, — спокойно сказал старший брат, и тут же убил родившуюся надежду, добавив, — Я объявлю, что застал тебя с одним из постояльцев, поэтому не могу отдать уважаемому вдовцу такую шлюху.

Девственность для деревенской девушки была не таким уж обязательным атрибутом, но открыто её отсутствием никто не щеголял.

— Ты не сделаешь… — начала девушка,

— Сделаю. Ты же собираешься опозорить меня, Корсу, Орзу… Ты же не думаешь, что после этого в доме у кого-то из нас найдется местечко для тебя. Выбирай: или этого разговора не было, или иди и собирай вещи и уматывай куда глаза глядят.