Периодически, повторяя цвет артефакта, темнели и камни на ошейнике пленницы, но никто это даже не замечал. А сама девушка стояла, прикованная к столбу, охваченная ужасом. Она понимала, что должно произойти и раньше, но сейчас она видела царящее вокруг безумие… Как звери в человеческом обличье, они рвали на куски друг друга. Лада молила только о том, чтобы её смерть стала быстрой.

В какой-то момент Дагонт понял, что остался один. Никто больше не стоял между ним его женщиной. Рычащим зверем он подлетел к своему призу. Никто не посмел мешать ему. Девушка закричала, когда он одним движением вырвал кандалы из гнёзд на столбе, схватил её и швырнул на окровавленный песок арены. Лада сильно ушиблась, но дангорец это не понял. Она пыталась сопротивляться, но не могла сравниться по силе с обезумевшим монстром, которым сейчас являлся Дагонт.

Мужчина, игнорируя сопротивление орленийки, также не обращая внимание ни на её состояние, ни на подбадривающие крики толпы, сорвал с себя повязку, навалился всем весом на девушку, с силой разводя её ноги и резко врываясь в девичью плоть. Страшный коктейль из ярости, жажды обладания, похоти властвовал над телом и разумом Дагонта. Он вдалбливался в неё рваными резкими движениями, разрывая, причиняя боль. В начале девушка еще кричала, но вскоре разум её, заглушенный болью, померк, и Лада обмякла под тяжелым телом.

Каждый её крик, каждое его движение комментировалось похабными выкриками довольных развлечением зрителями. Но мужчина не осознавал, где он находится, что он творит.

А в это время зрители, те, кто раньше делали ставки на воинов, ставили, сколько Дагонт «продержится». Дангорцы, суть мышления которых должна была основываться на уважительном отношении к женщине, которые ценили и оберегали их… деградировали до примитивных животных, мразей и радовались чужим страданиям.

Удовольствие, не виданное ранее, разлилось по венам Даногта, очищая кровь от зелий и магического воздействия. Он блаженно улыбнулся, поднимаясь на руках над своей энитэ…

И тут реальность накатила холодной отрезвляющей волной. На миг он почувствовал боль и страдания своей избранной. Почувствовал, что жизненные токи практически перестали течь по израненному телу. Ужас, что его энитэ погибает из-за учинённого им насилия, заглушил все проснувшиеся разумные мысли. По телу пробежала дрожь. Он прижал к себе почти бездыханное тело и, запрокинув голову, что есть мочи, заорал.

Его крик, помноженный болью, заглушил восторженный рев толпы. А Дагонт всё кричал и кричал. И крик этот перешел в нечеловеческий рокот… Небо над лагерем стремительно заволоклось низкими клубящимися тучами, по которому пробегали всполохи молний.

Аристократ-организатор боя первым понял, что что-то не так. Он с тревогой смотрел на светлеющую друзу на столбе и видел, как по ней пробегают нехарактерные для обычной работы артефакта, радужные разводы. Так же стали подсвечиваться прочие охранные артефакты. Один из его помощников шепнул, что перестали работать руны перехода и переноса. Дангорец выругался, понимая всю величину начинающихся неприятностей.

И тут тело кричащего воина подернулось дымкой, увеличилось в размерах… Миг – и на арене находилась огромная черная кобра. Она скалила свою пасть. С клыков капала ядовитая слюна. Капюшон раскрылся. О, это было жуткое зрелище. В желтых глазах с вертикальными зрачками отражались росчерки молний. Длинный хвост оплел лежащую девушку, но не как угроза, а для защиты. Змей шипел на осмелившихся подойти ближе дангорцев. Те же начали понимать, что привычны кровавый сценарий пошел не по плану. Один из дангорцев повернулся к организатору с капризной миной на лице. Но с недовольно искривленных губ не успели сорваться слова…

Устрашающий раскат грома заставил толпу содрогнуться. И в следующий миг сотни молний ударились о землю. Всего лишь пару секунд – и в лагере из живых остались только змей и истекающая кровью, умирающая девушка. Несколько молний одновременно ударили в друзу-артефакт на столбе, расколов её на сотни мелких частей, которые воспламенились и осыпались прахом еще до того, как пали на землю. В это же время распался пеплом и ошейник на шее девушке, оставив после себя темный след. От людей же даже горсток пепла не осталось… только темные отметены на песке.

Дагонт принял человеческую форму и снова прижал к себе свою энитэ. Он уже не кричал. Только крупные слеза катились по щекам.

Вокруг лагеря стали клубится небольшие воронки из темного тумана: это жрицы Улаары задействовали туман межмирья, чтобы наконец-то перенести сюда стражу. Вооруженные до зубов стражники выходили из тумана, готовые принять любой бой, и с удивлением озирались поняв, что боя не будет. Следующими после стражи появились люди в жреческих одеждах. Женщина-жрица, явно лекарь, поспешила к скорбящему Дагонту. Она осторожно присела рядом. Дагонт тут же поднял на неё тяжелый взгляд. Глаза его стали змеиным, а рот слегка увеличился, превращаясь в змеиную пасть. Мужчина показал клыки и угрожающе зашипел.

— Я помогу, — тихо и спокойно сказала женщина, проявляя свой дар внушения, — Она умирает, но я могу помочь. Её еще можно спасти.

Дагонт, обнимающий девушку, держал её так, словно хотел защитить в своих объятиях от всего мира. Он нехотя разжал руки, осторожно укладывая её. Голова легла на колени жрицы, и та, убрав волосы с бледного личика, положила ладони на лоб умирающей.

Лада сидела на кровати, опираясь спиной о спинку. Лбом она уткнулась в притянутые к лицу колени. Просторная белая ночная рубашка была натянута на колени, а подол её – подоткнут под пальцы ног. Волосы, которые недавно расчесала и заплела одна из сиделок, снова в беспорядке рассыпались по плечам, спине, частично закрыли ноги. Она молчала, почти не двигалась. Иногда она начинала раскачиваться, но это были её единственные самостоятельные действия. Сиделки буквально насильно впихивали в больную питательную кашу и вливали целебные отвары. А также, угадывая нужное время, водили в туалет. Самостоятельно девушка не ела и не пила. Если же, сиделки не угадывали, то справляла нужду прямо в кровать.

В лекарской обители девушка находилась около месяца. Тело девушки уже исцелили, но разум оказывался возвращаться в норму. Ужас, пережитый Ладой, усиленный воздействием артефактов, размещенных в том лагере, заставил её закрыться в своём собственном мирке. Отягощало положение воздействие той друзы-артефакта. Оказалось, благодаря тому ошейнику, девушка сама по себе стала проводником усиленного негатива, необходимого для работы первого артефакта, который в свою очередь передавал силу второму, действующему у заговорщиков в Княжеском Дворце. В первое время Лада металась и вырывалась, стоило кому-то подойти ближе, чем на метр. Жрицам приходилось вводить её в сон, чтобы сиделки смогли вымыть или переодеть больную. Со временем она перестала так агрессивно реагировать на прикосновения. Мужчин к ней решили не подпускать.

Периодически к ней приходили жрицы, владеющие даром ментального воздействия, но погружаясь в её разум, они натыкались только на болезненные воспоминания: предательство брата, кошмарный «переезд», ужас турнира… Зато они узнали её имя. Во время её сна к ней приходили жрецы, которые пытались снять с неё «паутину» ментальной магии, вызванной воздействие тех артефактов.

Несколько раз приезжали представители Великого Князя. Они торопили жриц, настаивая на том, что эта девушка была важным свидетелем, и могла помочь им. Но разумные женщины говорили, что делают в данной ситуации всё, что могут, а если они будут торопиться, то девушка просто потеряет те малые еще присутствующие остатки разума, и окончательно превратиться в овощ.

Не убавлял проблем и Дагонт. Мужчина, вернувший себе ипостаси, но при этом, хоть и приглушенно, чувствующий состояние своей энитэ, представлял обратную форму помешательства. В отличие от апатичной Лады, он, наоборот, стал агрессивным, кидался на сиделок, пытался нанести раны себе. Так что его пришлось заковать в сдерживающие ипостась наручники и ввести магией в состояние апатии, похожее на состояние Лады. Отличия такого состояния было в том, что титун сам ел, пил и совершал гигиенические процедуры. Внешне он стал выглядеть намного моложе – сказывались распечатанные ипостаси. Н отрастающие волосы были абсолютно седыми. Лотар Эрнан Трайверан часто справлялся о состоянии своего друга и пару раз лично приезжал навестить его. Также, благодаря своей второй ипостаси, дарующей невидимость, он смог увидеть Ладу. Увиденное не прибавило радости лотару, но он теперь понимал, почему расследование затруднилось.