Освобожденный Дагонт прижал к себе Ладу, прижав её к камням, и закрыв своей спиной. В другое время он бы уже бросился в самую гущу боя, разрывая всех вокруг голыми руками. Но не сейчас. Сейчас он защищал самое дорогое, что было в его жизни. Его сокровище. А наёмники… с ними справятся другие…

Девушка и в страхе прижалась к мужчине, молясь всем известным Богам, чтобы те спасли их. Из-за широкой фигуры мужа, она не видела боя, не видела, как Лиссия всё-таки сумела призвать свой туман, который вместо того, чтобы повиноваться ей, взбунтовался и, подчиняясь воле лотти, обрушился на бывшую андану, сбив её с ног, и пригвоздил её к камням на проходе. Наёмники бросились к Лиссии, но тут же упали рядом с простреленными головами – арбалетчики и лучники лотара были хорошими снайперами.

— Я не могу воспользоваться своими ипостасями, — с сожалением прошептал Дагонт на ухо Ладе, — для змея здесь слишком узко, а молнии разнесут проход, покалечив нас.

Но всё быстро стихло. Лада даже толком не успела испугаться. Ну, или она так часто боялась, что страх стал уже привычным явлением. Наконец Дагонт решил, что уже безопасно, и попытался отстраниться, но Лада вцепилась в мужа так, что он только усмехнулся и ласково погладил её по голове и спине.

— Всё хорошо, моя хорошая. Всё хорошо. Всё позади.

Девушка с трудом заставила себя отпустить мужа и позволила ему отойти на шаг. Хотя тут же схватила его, вцепившись пальцами обеих рук в широкую ладонь. Мужчина улыбнулся, но отстраняться не стал.

— Пойдём, — шепнул он, увлекая девушку в сторону лотара и лотти.

В смятении она смотрела вокруг. Дно расщелины устилали тела мертвых наёмников. А откуда-то сверху люди уже сбрасывали веревки, чтобы спуститься к ним. Лиссия полулежала на камнях, прижатая своим же собственным туманом. Женщина рычала и дергалась, пытаясь освободиться, но у неё ничего не получалось. Сейчас она оказалась в том же положении, в котором еще не так давно были Лада с Дагонтом. Лиссия потеряла весь свой лоск, она извергала проклятия. Бывшая андана брызжа слюной кричала о тех муках, которые она ниспошлёт на лотти и лотара.

Дагонт отпустил руку Лады, и сделал шаг к лотару.

— Эрнан, — тихо и по-панибратски обратился он к племяннику Великого Князя, — не опасно ли вам с Кейхех быть здесь?

Ответила лотти.

— Нет, мой друг, нет, — нежный голос красавицы был спокоен, — Артефакты, которые эта мерзкая тварь использовала более трёхсот лет или уничтожены, или утеряли свою силу. Даже её туман теперь не больше, чем магическое оружие, и к межмирью не имеет никакого отношения. А вот мой, — лицо лотти стало жестким, а чернота полностью заполнила белок, — имеет. Ты отрезана от тех крупиц божественной силы, — обратилась лотти к бывшей андане, — что еще почему-то доступны тебе. Мы отправим тебя на суд Божий.

Повинуясь её безмолвному желанию, туман вокруг Лиссии стал плотнее.

— Ты, сучка лотара, думаешь, я не чую, что ты брюхатая?! Ты думаешь, я не смогу проклясть…

Широкая сабля обрушилась на шею уже визжащей Лиссии, отделяя её голову от тела. На Ладу, заслоненную ото всех широкой спиной Дагонта, до этого никто не обращал внимание. Когда она увидела Лиссию, извивающейся в тумане, всё естество девушки затопила лютая ненависть. Кровавая пелена, появившаяся перед глазами, всколыхнула в памяти все ужасы последних месяцев, через которые молодая орленийка прошла с самого её пленения. Она вспомнила своих подружек по несчастью, которых принесли в жертву также, как и её… Вспомнила, как эта недоженщина рассказывала, как принесла в жертву своих детей…

Суд Божий! Ну уж нет! Будет суд Лады!

Девушка подняла с камней одну из брошенных кем-то сабель, и со всех сил обрушила лезвие подобранного брошенного кем-то оружия на виновницу своих страданий. Она подняла голову и посмотрела в глаза опешившего Дагонта. Взгляд девушки был холоден и непреклонен. Сейчас ей было плевать на последствия. Даже если её арестуют и бросят в темницу, ей было всё равно.

— Она слишком много говорила, — вырвалось у Лады.

Туман вокруг тела Лиссии заклубился, покрыл все останки… и исчез, оставив мёртвое тело с отсечённой головой. Тут же с телом Лиссии стали происходить изменения: кожа стала бледнеть, пошла морщинами. Несколько биений сердца – и вместо внешне молодой женщины, на камнях лежало тело седой изможденной старухи… Казалось высший силы забирают у неё обманом полученную молодость… Еще пару мгновений – и глазные яблоки ввалились, волосы стали абсолютно седыми, а кожа посерела и съежилась тело иссушилось до состояния мумии. Но и на этот изменения не прекратились. Тело стало съеживаться, ссыхаться, и вдруг – осыпалось серым прахом, который тут же был развеян невесть откуда появившемся порывом ветра.

Но на этом бравада Лады и закончилась. Всхлипнув, она выронила саблю и уткнулась носом в могучую грудь мужа. Дагонт нежно обнял девушку, и стал гладить по голове, шепча слова утешения.

Кейлех и Эрнан переглянулись, но промолчали. Кейлех усмехнулась – Лада пришлась ей по душе, а от Дагонта она не ожидала демонстрации подобной нежности прилюдно. Лотти сосредоточилась и мысленно призвала свою Богиню.

— Лиссия больше не страшна нам, — подытожила Кейлех, — Улаара стерла её с лица земли, и уничтожила все сотворенные ею чары.

— Всё, моя душа, — говорил Дагонт, утешая жену, — всё закончилось. Сейчас мы отправимся домой, где будем счастливы и нарожаем кучу детишек.

Дагонт не обманул.

В тот день её ждало еще несколько формальностей в виде допроса у металлистов. Но коршуном следящий за этим процессом Дагонт сократил этот процесс до возможного минимума. Потом он привёз её в свой дом, где девушка, наконец смогла расслабиться. Более никто не беспокоил её.

На следующий день началась новая жизнь.

Для Лады было всё в новинку. Начался долгий процесс изменения. Супруг был нежен и терпелив, не напирал и не осуждал за её невежество. Он нанял учителей и учил сам. Постепенно крестьянка стала леди. К первому официальному представлению по дворе, Лада уже была подкована в таком сложном этикете, умела вести беседу и «держать лицо». Но всё-таки для Лады было больше по сердцу создавать уют в доме, заниматься хозяйством, разбираться с бытом. Дагонт предоставил ей выбирать, где жить. В течение года они жили то в доме в столице, то в небольшом, но таком близким к сердцу пометье в провинции. Именно там Ладе понравилось больше всего: ей нравилось управлять ведением хозяйства, заниматься бытом, окружать уютом своего любимого мужчину. Нравилась тишина этого места и простые люди. Не смотря на то, то она была орленийкой, приняли её очень хорошо. Да, Лада не обладала магией, у неё не было ипостасей, но она ведь была энитэ, а значит, назначенной самими богами второй половинкой для их господина. К тому же с её приходом была разблокирована магия Дагонта. К тому же девушка не требовала населения поместья ничего несусветного, не унижала, но и не панибратствовала. Она была именно такой, какой и должна быть истинная госпожа. Дагонт видел это и ценил.

Как для большинства элнитэ, беременность не была для неё особенно тяжелой. Дагонт иногда отлучался по долгу службы, и девушка очень скучала без него. Когда живот уже был достаточно заметен, супруг, как порядочный дангорец, оставил службу и не отходил от возлюбленной супруги ни на день, питая своей аурой еще не рожденное дитя.

Роды были тяжелые, но стоило Ладе взять на руки орущего во всю мощь своих новеньких лёгких, новорожденного сына, и физическая боль отступила на задний план. Еще через два года Лада подарила Дагонту дочь.

Жизнь их была спокойной и даже немного скучной. Но, наверное, это им и было нужно более всего.

Конец