Осмотрев свитки и одобрительно кивнув, Кузаун потребовал объяснений о моём личном узоре, содержащем излишне много ломанных линий и углов. Пришлось не поскупиться на объяснения, и магистор завалил меня дополнительными вопросами как студента на экзамене. Разговор с личного узора перешёл на распределение магической энергии в материи и её потоки; а закончили мы возможными комбинациями заклинаний в жезлах и их структурах.
— За эти налимы ты достиг того, чему обычные подмастерья учатся многие годы. Твои знания поверхностны, но за стенами академии ты не ограничен в выборе источника знаний. Ты и так многого желаешь, — Кузаун сложил руки в замок и пристально всмотрелся мне в глаза. — Обучающий кристалл выдержит двадцать пять периодов обучения. Хлар’ан поставил меня в известность. За одно лето столько величия не накопить, Лик’Тулкис. И мест в душе для заклинаний столько не освоить.
— За два лета это тоже проблемно исполнить, господин магистор.
— Стало быть, ты решил воспользоваться правом прервать обучение на два года?
— Другого варианта мне не дано. И не факт, что я вообще смогу накопить даже десять величия, не говоря уже про места в душе для заклинаний.
— Тогда зачем тратить пять тысяч имперских золотых на кристалл, если не уверен, что сможешь им воспользоваться?
— Мне нужно накопить двести тысяч на оплату обучения. Пятью тысячами больше, пятью тысячами меньше — какая разница?
— Ты не допускаешь мысли, что не успеешь их накопить?
— Другого варианта мне не дано.
— Что же даёт тебе такую уверенность? Золотая Кваралитская масса, которую ты получил в день праздника поступления, или литр структурного раствора, приготовленный с Хлар’аном? О, Лик’Тулкис, не стоит так удивляться, в магистрате слепцов нет. Всё происходящее в стенах академии нам известно, мы с пониманием отнеслись к пропаже некоторого количества ингредиентов. Магистрат и лично господин архимагистор надеются, что, исполняя свой экзамен, ты воспользуешься трофеем с Нашласарского манула скверны.
— Если магистор говорит о структурном растворе из золотой Кваралитской массы, то он заказан у алхимика в Магнаре. Но он может быть не готов, и тогда мне придётся воспользоваться раствором, приготовленным в академии. Надеюсь, магистрат с пониманием отнесётся к тому, что я не хочу терять и без того ограниченное время.
— Конечно, Лик’Тулкис. Магистрат понимает твоё положение.
— А магистрат поймёт, если я закажу искусственный кристалл магической…
— Все кристаллы подотчётны, — резко отрезал Кузаун и ухмыльнулся, поняв, что кристалл я хотел заказать якобы для зарядки печатей. — Ты сам выбрал такие заклинания, тебе и находить способ их использовать. Сколько печатей наполнила Раская?
— Три «Паутины» и столько же «Цепей притяжения».
— Завтра на тренировку с фаронами, возьми по одному свитку. Магистрат хочет быть уверен, что ты запомнил слова заклинаний.
На этом Кузаун завершил сегодняшний урок. На следующем занятии магистор углубит мои знания о воздействии структурного раствора на заллаи и принципов создания наргодат. К концу следующего налима мною будет создан личный замыкатель сигнального контура, тот самый подсвечник. Сейчас же я возвращался в барак с нехорошим предчувствием, ведь слова заклинаний я не учил.
Ещё, мне до сих пор не совсем понятно, как работают заклинания и умения у других разумных, но одно я знаю точно — в использовании магических печатей есть подводные камни. Суммируя всё услышанное от Кузауна и Густаха, и утрируя до невозможности, то заклинания можно условно поделить на три группы по чистым затратам маны: до четверти тысячи, до половины тысячи, и всё что выше. Понятное дело, чтобы воспользоваться заклинанием, его нужно знать — но это обходят с помощью свитка.
Если первую группу вписать в магическую печать, то свитком воспользуется любой разумный без распева заклинания. Во второй группе свитком без распева воспользуется только тот, чьей маной заполнена печать, а всем остальным придётся напрягать голосовые связки. При использовании свитков с последней группой заклинаний всем без исключения придётся распевать слова, но для запитавшего печать мага будет меньше строк. Но из-за массы условностей заклинания перескакивают из одной группы в другую, из-за типа магической бумаги, чернил или разной трактовки рун в школах магии. Школа Нуаска, например, «Ледяное копьё» переместила из первой группы во вторую.
И хоть «Паутина» и «Цепь притяжения» всё ещё во второй группе, но три печати заряжены маной Раскаи. Я вообще не хотел ими пользоваться и даже пометил бумагу, чтобы не спутать свитки. Конечно, я собирался проверить кое-какую идею перед добычей полёвки, но Кузаун спутал мне планы.
* * *
Следующим утром, когда Ула разбудила меня и помогла умыться — я попросил её дождаться меня после завтрака. Перед уходом на тренировку я собрался кое-что сделать.
Девочка округлила зелёные глазки, увидев большую золотую монету.
— Господин? — робко произнесла Ула, дрогнув под моим тяжёлым взглядом.
— Я хочу попросить тебя о помощи, — я аккуратно взял её ладошки и вложил в них золотой. — Мне нужно… Я хочу…
Я не смог продолжить мысль, в горле будто встал ком. Лишь вздохнул, отгоняя слабость, и молча взял со стола свиток с «Паутиной», в нижних углах которого ногтем выдавлены небольшие чёрточки. Со свитком в руках я вернулся к девочке, мелко дрожащей и ошарашенно поглядывающей то на монетку, то на меня. Я встал перед Улой. И не смог открыть рта.
Смотря в испуганные зелёные глаза, я поймал себя на мысли, что ещё не настолько морально пал, чтобы испытывать заклинания на неповинном ребёнке. Да, было бы неплохо узнать, могу ли я использовать свитки с чужой маной без распева, как это получилось с умением «Ледяного копья», ведь драконам в истинной форме произносить слова заклинаний не нужно — но ради этого знания не обязательно использовать невинное дитя как лабораторную крысу. Я ведь маме в глаза посмотреть не смогу, ибо нет отличия в беззащитных детях, будь то люди, эльфы, драконы или орки.
Тяжело вздохнув, я ненадолго закрыл глаза и помассировал переносицу. Было такое чувство, будто от сердца отрезали кусок, и какая-то пустота теперь клубком иголок царапалась в груди.
— Мне нужно, чтобы ты передала эту монетку братику.
Я заставил себя улыбнуться и посмотреть в глаза девочке, от накатившего ужаса готовой расплакаться. От моей улыбки её всю передёрнуло, а когда я положил руку ей на макушку, то девочка инстинктивно вжала голову в плечи.
— Каир ведь скоро поедет в город и станет авантюристом. Я хочу, чтобы эту монетку он потратил на качественное снаряжение и был готов, что мы с ним окажемся в одной группе.
— Вы хотите помочь братику? — робко спросила Ула.
— Не совсем. Я хочу нанимать его как авантюриста. Было бы проще объяснить ему напрямую, но…
— У вас ведь сегодня баня, господин? Братик сегодня в вашей бане отвечает за доставку угля и дров. Вы сможете встретиться там.
— Тогда передай Каиру, что я подойду после ужина. Не сразу, но подойду.
— Хорошо, — девочка поклонилась и ненадолго задержала взгляд на свитке в моей руке. — Господин хотел с ним что-то сделать?
— Он мне нужен на тренировке. Тебя он не касается.
Выдавив из себя нервный смешок, я сказал Уле заниматься привычными делами. Сам же я быстро переоделся в тренировочную одежду и помчался за академический городок, прихватив свиток с «Цепью притяжения» и выписанные на отдельный листок слова заклинаний.
На тренировочное поле я практически опоздал. Отвечавший за обучение новичков матон с вертикальным шрамом на губах уже было построил в линию фаронов и готовился отдать приказ к началу тренировки. С каждым днём они становились сложнее. На физические тренировки теперь мы вешали себе на грудь и спину утяжелители по двадцать килограмм. Неделю назад именно они стали причиной, по которой один из фаронов неправильно сгруппировался при приземлении и сломал себе позвоночник. Мешком с песком матоны оттащили кричащего от боли разумного за пределы тренировочного поля, и количество фаров стало двадцать два. Второй же причиной непосильно возросшей нагрузки была приходящая весна. В последние дни яркое солнце могло подтопить верхний слой снега, а ночные холода превращали его в ледяную корку, на которой мы частенько поскальзывались. Позавчера одна из девушек оступилась и сломала себе ногу, и количество новобранцев опять приблизилось к значению фарасара в шестнадцать бойцов.
