С Раскаей же мне поговорить толком не удалось. Мы с ней, кончено, увиделись для записи пути магоса, но разговор не сложился. Ведя себя сдержанно, даже несколько холодно и отстранённо, эльфийка скупо поблагодарила меня за книгу и сразу предложила приступить к летописи. А когда мы закончили, эльфа так и вовсе сорвалась как ужаленная, сообщив, что у неё дела, надо бежать, и, вообще, у соседки по комнате удав хомячка рожает, а ей нужно свечку держать. Бред про удава девушка не говорила, но она так быстро вытолкала меня за дверь, что складывалось впечатление не об удаве и хомячке, а о крокодиле и слоне.

— Магистрат запрашивал, в какой город подать объявление о подготовленной пластине полёвки? — спросил Густах, закончив объяснять ситуацию с книгой по орочьему языку. Вопрос меня удивил, но до войны я бы принёс заллаю в магистрат, но сейчас всё по-другому.

— В Магнар лучше.

— Может, лучше Фраскиск? Ты же уточнял у меня недавно о…

— А если вновь метель, или что другое случится? Весна близится, но рисковать я не хочу. Лучше в Магнар.

— Я передам в магистрат. Через дней десять оно появится там. Эти книги тоже передам магистору, — Густах показал на два учебника по рунам. — Ты уверен, что остановишься на школе Нуаск?

— Она подходит к моему будущему классу, осталось личный узор выработать. Да и зачем распылять силы на три школы сразу, лучше выучить одну. Я…

Я замолчал, покосившись на учебники. Я многого ещё не знал, но прошлый разговор с тёмным привёл меня к одной мысли.

— Я хотел узнать. Какая школа рун была самой первой?

— Школа Этаск. Она зародилась до того, как Всеобщая Церковь учредила первый из своих соборов.

— И… За эти непостижимые тысяча восемьсот лет, сколько истинных значений рун смогли разгадать маги всего мира?

Густах медленно поднял взгляд к потолку. Нутон усиленно думал, иногда вслух перебирая незнакомые мне названия школ.

— Последний съезд представителей школ был десять лет назад, на северном материке. Большинство из собравшихся утверждало, что разгадано значение рун до и шас. Меньшинство заявляло только о до, а шас они называли нестабильной и не до конца изученной. Представитель школы Этаск заявил, что ничего ещё не разгадано.

— И это результат почти двух тысяч лет поисков значений в ста пятидесяти трёх рунах? Неплохой результат.

Мои слова не были сарказмом. Существует непостижимое количество вариантов взаимодействия между рунами, и на это ещё влияет материал бумаги, чернил и прочего. Этот шифр из множества вариантов маги отгадывают просто-напросто наугад, втягивая в предметы наборы рун и надеясь не взорваться. С момента моего возвращения из Кратира ещё одна мастерская разметала себя по округе вместе с тремя мастеровыми и семью учениками. Зато теперь предельно ясно, что одно хитрое желание можно выбросить на помойку. Если уж дворфы столько лет хранят секреты рун, то ксата они тем паче отправят прогуляться далеко и надолго. И подготовленной заллаей, даже ядром хитца, я вряд ли добьюсь чего-то большего, чем создание наргодат вне очереди.

Дальше мы с наставником обсудили компоненты моего будущего жезла. Я уже знал, как буду его использовать, но оставалось подобрать умения. К обширному академическому списку умений имел доступ только магистрат и матоны. Списки поменьше имеются в каждой крупной гильдии авантюристов, как в Магнаре или Фраскиске, а мастера оценки в городах занимаются не только оценкой предметов, но и выдают лиаратию души тех или иных умений.

Как объяснил Густах, лиаратия души — это поведение сути слов и потоков маны, вызванные умениями в разных материалах. Именно по лиаратии станет понятно, что лучше использовать в качестве материалов для жезла. «Огненное лезвие», например, обладает хорошей совместимостью со сталью и железом, но на серебро и медь оно реагирует крайне плохо, вплоть до разрушения металла. Потом у ближайшего мага нужно будет купить духовный смысл умения, либо вернуться и купить в академии. Густах недвусмысленно намекнул, что первый вариант дешевле.

Ну а после того, как я вернусь в академию — займусь подготовкой к сбору компонентов жезла. Сердечье есть, нужна рукоять и элементы для заклинаний. Скорее всего, это будут драгоценные камни, но, может быть, пластины из благородных металлов, или даже заллаи, но в последних выбор ограничен. И, конечно же, способ крепления к жезлу, но на этот счёт у меня был один вариант.

В барак я вернулся перед ужином, потому что после разговора с Густахом я приступил к восстановлению отложенной книги со странным названием: «Циркуляция чуждой магической энергии в оригинальных источниках». Это название меня настораживало, но паранойю не будило.

Прикончив ужин из, кажется, овощного рагу, густого супа из сушёной рыбы и десерта в виде горсти орехов — я сразу же направился в комнату. Ула к тому времени уже ушла, не пришлось её выгонять из комнаты. Всё предстоящее для меня было настолько личным, что я даже помыслить не мог хоть кому-то что-то объяснить.

Я долго шерудил страницы первой части учебника по орочьему языку, обозначенной как фонетический словарь. Это оказалось бесполезным, так как смысл фразы « Даже тонкий настил стоит потраченной шерсти» строился от основного слова. Его я смог найти во второй части учебника. С точки зрения логики речь во фразе идёт про настил или шерсть, но в кошачьем наречии основным словом будет стоимость. Именно оно определяет смысл всей фразы.

Стоило только на листочке записать фразу, как в воспоминаниях ярко зажёгся момент, когда Кагата заговорила в ответ на мой рассказ о трудностях в период взросления. Я горько улыбнулся — казалось, будто бы ещё вчера я обездвиженный сидел в орочьем шатре, но прошло уже двадцать семь лет. Вслед за этим осознанием вновь вспыхнули образа мамы и сестрёнки, но сейчас у меня не было времени на рефлексию.

К прочтению фразы я подготовился быстро, вытащив из пояса содержимое: ядро хитца, немного золотых монет и одиннадцать бодрящих зёрен, привезённых с материка скверны. Чёрное шерстяное полотно не протёрлось и не потускнели золотые нити рисунка, изображавшего дракона, своим израненным крылом защищающего маленького котёнка от хищных птиц.

— Шка́ас дроо́су ну дуу́кта уу́та штуу́кат, — проговорил я, держа перед лицом полотно и попутно пытаясь впихнуть в него хоть каплю маны. Ни-че-го. Я повторил. Опять ничего. Я вновь повторил. И задумался о бренности бытия и тленности жизни.

Я вновь полез в учебник и отстранился от него, только когда чуть не свихнул челюсть себе от зевоты. Ничего не получалось, как бы я не менял интонацию. И стоило только мне начать сворачивать полотно обратно в рулет — как пришла гениальная и крайне тупая идея. Да, я произнёс эту фразу, но не уточнил, кто сказал это. Это отображено в лог-файле, надо только правильно подобрать слова и интонации, и совместить в одном предложении две фраза.

— Кагата даа́р Гусара раша́а руу́кта думкаа́д ну Руссу́ут ду шу́ас ну даксаа́т ду шка́ас дроо́су ну дуу́кта уу́та штуу́кат.

Внимание, вы пытаетесь привязать себе предмет, обладающий духовной связью

Раа́су аку́уша ну шасаа́ дуа́са ду шраа́ду

Желаете привязать к себе предмет?

Я с нескрываемым удовольствием подтвердил привязку, хоть и побаивался эту духовную связь.

Внимание, предыдущая оценка предмета не действительна

Последнее было нелогично, но вполне ожидаемо. Не с моей удачей надеяться, что всё пройдёт довольно гладко, но… Подёргай судьба меня за хвост, как же приятно поставить точку в одной из задач. Аж в груди потеплело, а сознание на мгновение обволокло мягкой безмятежностью.

Получение класса было назначено на тридцать шестой день налима. С каждым днём всё отчётливей чувствовалось приближение весны. Я же, сидя в специальной алхимической мастерской за широким столом, от нервного возбуждения чувствовал зуд в пятках. Передо мной стояло две пол-литровых банки и одна в четверть литра, до краёв заполненных раствором цвета циана, по густоте напоминавшим слегка жидковатый кисель. Прошёл уже час, как высотой чуть меньше ладони ёмкости были поставлены на стол. Их никто не трогал и теперь жидкость, как торт, расчерчивали бронзовые коржи. Сейчас слои тонкие, но спустя час они перельются друг в друга, а через сутки нижняя треть банок окрасится бронзой.