— Хубар?

— Да, он… — тёмный замолк и задумчиво посмотрел на банку с содержимым ореха. — Нет, он обратился до таинства поступления. Всё равно, ты поступил правильно, удовлетворив и их запрос. Ты сохранил баланс сил…

— Плевать мне на этот баланс. Зачем церковник приходил?

— Если ты не знаешь, то я не могу сказать. Это частный разговор.

— Что за присадка и раствор? Зачем они нужны?

— Юдская присадка нужна в создании защитных оберегов, скрывающих разумных от порождений, а Малитарский раствор с другими вещами превращают в концентрат. Он нужен для Малитарского зелья, защищающего тела разумных от воздействия скверны.

— У них есть срок годности?

— Как и у всего, — тёмный беззлобно усмехнулся. — Если приготовить их сейчас, то к лету они уже испортятся.

Я цокнул языком, предчувствуя глобальные проблемы, свалившиеся на мой бедный купированный хвостик. Эти заказы добавились в огромную кучу доказательств, где уже лежало отданное благородным ядро, заказ магического металла и тренировочное поле в Магнаре. Благородные готовились к чему-то грандиозному, и к чему-то конкретному.

— Допустим, — я опёрся на посох, — что всё сказанное тобой правда, и я действительно получу и деньги, и обучение…

— Мне незачем врать тебе.

— Зачем тебе ядро?

— Оно нужно не мне. И ты продашь его не мне, а выполнишь заказ в гильдии. Чтобы всё было честно. В любой гильдии, в какой только скажешь.

— Зачем «не тебе» ядро?

— Почему ты на это так напираешь?

— Хочу знать, зачем они используются.

Тёмный эльф задумчиво посмотрел в окно. За ним виднелась только защитная стена мастерской, но за ней ветер едва не сбивал с ног невольников и учеников. Первые отрабатывали свой хлеб, развозя со складов провиант и ресурсы, а вторые, рабочие и кто остался в академии на свободные дни, всё время проводили в мастерских и сейчас направлялись в бараки на обед.

— Мой родной брат, Тар’ан, — заговорил эльф спустя минуту молчания. — Тридцать лет назад наша школа заключила контракты с двумя академиями на пятьдесят лет. Меня отправили сюда, а брата в Арнурскую магическую академию. Он заведует проектом, что-то производят. Он не уточнил, что именно, но для сохранения главного катализатора ему бы пригодилось это ядро.

— Для поглощения скверны? — внутри меня зародилось тёплое чувство надежды.

— Громко сказано. Ни ядро, ни сам улавливающий контур скверну не поглощают. Как работает сигнальный контур знаешь?

— Ядро как основной зелёный камень?

— Синий. Чем больше ядер, тем лучше. Улавливающий контур не даёт скверне просачиваться внутрь, отводя её в сторону.

Я закивал, показывая, что всё понял. Немного обидно, что надежда на излечение от «Осквернения» обратилась прахом — но и без этого тёмный предоставил много информации.

— Предложение хорошее, но мне надо подумать, — я поправил рюкзак на плече, намекая, что пора бы уже расходится.

— Тогда жду от тебя ответа в следующем налиме, сразу, как вернёшься.

Я уже было хотел уйти, как вспомнил про один важный момент. Я должен уметь готовить структурные зелья. На самом первом занятии этот момент мы уже обговаривали, Хлар’ан обещал разузнать про доступные ингредиенты в академии. К сожалению, для золотой кваралитской массы их так и не появилось — тёмный посоветовал обратиться к алхимикам в городах, если структурный раствор нужен мне к следующим свободным дням.

На обед ученикам-контрактникам подали картофельное пюре с грибами в сливках и густой куриный суп. Это был первый раз за последние дни, когда я обедал в бараке. Как начались занятия с Хлар’аном, то всё время ходил в ближайшее к мастерской здание с розовыми стенами и красной черепицей — в одну из харчевен академического городка. Вот только насладиться обедом я не смог. И плевать на ненавистные взгляды учеников — я торопился на встречу с наставником, хоть и ненадолго задержался в здании архива около доски со ставками.

Два дня назад академический городок потревожил взрыв очередной мастерской. Тогда время было позднее, близкое к ужину, и в мастерской находился только мастеровой и три ученика — но отлетевшей балкой насмерть прибило трёх невольников академии и ещё двое пострадали. Один из них, с изумрудной серёжкой в левой мочке уха и карими глазами, отделался лёгким ушибом и сейчас отлёживался в кровати. Ула весь следующий день просидела у меня в первой комнате: я когда вечером вернулся, то под красными заплаканными мешками под глазами этих самых глаз не заметил. Пришлось силой заставить девочку умыться да пообещать привезти какой-нибудь братику подарок — только тогда Ула пришла в себя и кое-как улыбнулась.

Сейчас же, смотря на доски со ставками — я мысленно благодарил судьбу, что мне назначили именно Хлар’ана. Он уже тридцать лет работает в академии и взрываться не планирует. А вместе с ним не взорвусь и я.

В самом конце архива, в небольшой пристроенной мастерской с виду ничего не изменилось. Но на дальнем столе появилась тяжёлая металлическая хреновина на ножке, похожая на продолговатый овал с сильно закруглёнными концами.

— Не рано ли? — я показал на приблуду для размягчения и растяжки кожи. — Сейчас зима и не факт, что я вообще смогу добыть десяток кожи.

— Даже если привезёшь три, то всё равно получишь учебник, — Густах на секунду задумался. — Придётся потом наверстать и довести оставшиеся. И если привезёшь две, то ничего дать не смогу.

— Буду стараться.

— Ты принёс? — с лёгким нервным придыханием спросил наставник.

— Куда-то торопишься? — я полез в рюкзак за тремя скрученными в трубочку листками.

— Нужно идти в городок, только тебя ждал.

Густах во время нашей прошлой встречи рассказал, что он сейчас разрывается из-за скорой добычи кожи кракчатов и его задания. Кожу академия давно не получала, всё немного подзабылось и надо вновь договариваться на производство расходников. Главное в том, что нутон нашёл в принципе несуществующую вещь, горящую двое суток с одинаковым жаром. Это растормошило многих мастеровых, они даже безуспешно попытались выведать у Густаха об этой непонятной розовой шайбе, ибо в его успехе уже никто не сомневался.

Я передал наставнику листки с нарисованными на них магическими печатями. По листу на каждую из магических школ: Миаская, Нуаская, и Этаская. Густах минут десять изучал каждую из печатей, постоянно заглядывая в принесённые мною учебники.

— Всё в порядке, — наставник удовлетворённо кивнул. — Можешь переписывать на магическую бумагу. Магической энергией напитаешь где-нибудь на поле матонов. Запомнил, как выглядят признаки коратации?

— Если от чернил начнёт исходить лёгкий треск как от сырых дров в костре и бумага загудит и завибрирует — то я немедленно отскочу от бумаги.

— И «Стрелой магии» уничтожишь. Ты уже определился, какая из школ подходит тебе?

— Я посматриваю на Нуаскую школу. У неё логичное вписывание сигилов в печать.

— Логичное? — Густах усмехнулся. — Когда я подростком ходил в подмастерьях, то меня мастер заставил изучать эти школы. Нуаская самая нелогичная и странная. Её практически никто не учит.

— К чему это? Каждый раз, когда я прихожу, ты всегда спрашиваешь о моём предпочтении?

— Сам должен понимать, — Густах в который раз задумчиво посмотрел на мои отращённые пальцы. — Из-за твоей магии. Меня в тот день вызывали в магистрат и рассказали о произошедшем. У тебя только два варианта, Ликус, пойми. Либо ты сможешь пользоваться магией с помощью печатей и класса, который рано или поздно получишь, или вообще не сможешь пользоваться магией. Точнее, сможешь, но она окажется для тебя слишком дорогой.

— То есть? Это всё тебе в магистрате рассказали?

— Да. Если тебе уготован второй вариант, то будешь вязать печати и других магов просить их заполнить, или будешь пользоваться камнями маны. Всё это не дёшево, — Густах начал собираться к выходу. — Но пока рано отчаиваться. Послезавтра всё решится. Тебе сколько раз осталось сходить в магистрат?