Так начались самые незабываемые, умопомрачительные, задницотшибающие, мозгоперетряхивающие, желаниеповеситьсянагоняющие и просто интереснейшие пять часов моей скверной жизни, наполненные безудержным тыгыдыгом. Настолько безудержным, что я даже ни разу не упал, но когда мы прискакали к нужному месту и я наконец-то слез с седла — то колени свести вместе уже не смог. Как едко пошутил одни из солдат, не скрывая злорадную насмешку — как-то так ходит портовая шлюха под утро, после вечернего прихода корабля. Да и чувствует она себя примерно так же.

Шутка солдатам настолько понравилась, что они заливались гоготом ровно до тех пор, пока я не приблизился к скверному месту на сто метров. Смешки затихли, перейдя в осторожное шушуканье. Несколько раз солдаты аж вскрикивали, когда я подходил к кустам на три десятка метров, присаживался и как следует всё изучал. Или делал вид, что изучаю.

Практически час я находился рядом со скверным лугом, наблюдая за извивающимися кустами с широкими листьями неестественно ярко-жёлтой окраски и покачивающимися резиновыми лианами, и пытался высмотреть ползучих тварей, скрывающихся в глубине пышных зарослей. По странному стечению обстоятельств кусты не пытались атаковать друг друга или ползучих полуящериц-полукотов, но кроме резиновых лиан я их не видел на скверном материке. Хотя названия тварей запомнил из книги.

Закончив — я вернулся к солдатам и лейтенанту. Последний старался держаться невозмутимо, но даже его пробрало увиденное. Солдаты же и вовсе парадировали меловые статуи, даром что немного подрагивающие.

— Уфимилийский плющ, Гуаская ромашка и Ырский мохнатый опарыш скверны. Все три порождения ведут себя нормально, если это слово применимо к порождениям. Само место тоже выглядит нормальным. Не думаю, что странное поведение диких животных хоть как-то связано со скверной.

— Тогда будем возвращаться. Только придётся сделать небольшой крюк. Лошади устали, их бы покормить. Заедем в деревню одну, сами передохнём, и к вечеру будем в городе, — сказал лейтенант, сначала показав в направлении города, а потом отведя руку чуть в сторону.

— Я бы не отказался от обеда, — я невольно поморщился, вспомнив недавние пять часов безудержного веселья.

— Теперь спешить некуда, будем ехать тише.

— Лейтенант, разрешите вопрос задать? — заговорил один из солдат. Лейтенант разрешил, но вопрос предназначался мне. — Как это у… у вас получилось так близко подойти?

Солдат говорил голосом спокойным, вежливым, без единого намёка на насмешку или презрение. Да и остальные за последний час насмотрелись достаточно, чтобы в корне изменить своё мнение.

— Яркость солнца и плотность облаков, — я показал пальцем на небо. Все четверо разумных вместе с лейтенантом сначала посмотрели на палец, и только потом подняли головы. — Сила ветра и влажность, расположение тварей и их движения. Всё это влияет на их поведение. Будь хоть что-то из перечисленного по-другому, и так близко я подойти бы не смог. Настрайская магическая академия титулом магессора так просто разбрасываться не будет. Особенно если речь идёт о ксате.

Мои слова пробрали солдат. Весь оставшийся путь они проделали молча, лишь изредка переговариваясь о показавшихся где-то на горизонте силуэтах, всё время оказывающихся крестьянами, или небольшими стадом овец или коров.

Выехав из города ни свет ни заря, ровно после шестого удара колоколом — в деревню мы прибыли уже после полудня. Протянувшись двумя линиями по краям просёлочной дороги, деревенские домики белёными стенами и соломенными крышами напоминали лучезарный оскал цыганского барона, спустившего всю наличность на отбеливание зубов и золотые пломбы. Встречавшие нас за околицей и внутри деревни крестьяне смотрели на меня и даже не собирались скрывать озлобленный оскал. Наверно, не будь сейчас рядом охраны — и уворачиваться мне от брошенных камней, или даже тычков вил.

В центре деревни нас встретил мужик с косматой бородой. Представившись старостой, он самым вежливым тоном спросил, что его благородие лейтенант забыл в такой глуши. Но вот взгляд мужика нет-нет да перескакивал на моё лицо.

— Это же деревня Аскиск?

— Она самая, господин, — ответил староста.

Лейтенант недобрым взглядом окинул толпу селян, успевшую собраться вокруг. Среди всех нас было только две расы, притом раса ксатов представлена в единичном экземпляре.

— Слушайте внимательно! По приказу его сиятельства графа Рания Шалского, исследователь скверны Лик’Тулкис из самой Настрайской академии прибыл, чтобы изучить ближайшее скверное место, и убедиться, что вам ничего не угрожает.

Деревенский люд загалдел невпопад, обсуждая сразу две темы: заботу графа, и что вообще это уродливое создание забыло в их великой академии. Лейтенант дёрнул поводьями, лошадь заржала, деревенские мгновенно замолкли. Служивый попросил меня показать паранаю, что я сделал не без удовольствия. Вскоре лошади опять пришлось заржать.

— Великие Всебоги, ксат в нашей жемчужине! — протараторил староста.

Лейтенанту пришлось прикрикнуть, чтобы собравшиеся заткнулись. Дальнейшее слово было дано мне. Придерживаясь образа, я в подробностях объяснил поведение тварей и что ничего необычного не заметил. Когда я закончил говорить, то крестьяне были в шоке не меньшем, чем солдаты у скверного места. Лейтенант воспользовался всеобщим замешательством.

— Воздайте хвалы графу Ранию Шалскому! Он заботится о вас. Он лично приказал исследователю изучить это поганое место! От него вам ничего не угрожает.

— Мы всё благодарны его благородию! — староста поспешил низко поклониться, вслед согнулись остальные селяне.

Лейтенант слез с коня, солдаты и я последовали его примеру.

— Мы остановимся на обед, озаботьтесь обо всём, — лейтенант протянул скрученный трубочкой листок, расписку на вполне щедрую сумму. И с намёком медленно перевёл взгляд на меня и обратно на старосту. — Мы будем есть из одного котла, и пить из одного кувшина.

— Не велите беспокоится, господин.

— Исследователь скверны устал в пути, он хотел бы умыться. Где ближайшая река?

— Так, вон, наша мельница, — мужик показал в конец улицы. — Там хороший спуск к реке. Вода сейчас тёплая, самое-то купаться, господин.

Лейтенант раздал приказы солдатам, обязал старосту накормить лошадей и подготовить обед, и повёл меня к мельнице. Отойдя от толпы, наконец-то оставшись вдвоём, и убедившись, что нас не подслушают — лейтенант сказал, что это именно та самая деревня и та самая мельница, о которой я говорил графу. Ничего другого выяснить нельзя было, но у меня есть примерно час до нашего отъезда. Вполне по силам разузнать у местных всё необходимое. Начать расспросы лейтенант предлагал с мельника. Когда мы подъезжали, то ещё с холма было заметно, что водяное колесо крутится, а значит — он всяко за работой.

На наш стук дверь открыл до сличения карикатурный мельник с розовыми щеками и в беловатом от муки фартуке на всё тело, и такой же шапочке. Мужчина округлил от удивления глаза, остановившись на моём лице.

— Ба, ксаты! Приехали ж, действительно. По долгу говорить собрались, да?

Лейтенант положил руку на навершие меча и чуть повысил голос.

— Мы прибыли по приказу его благородного величества графа Рания Шалского. Исследователь скверны исполнил поручение графа, убедившись в безопасности жителей деревни. Господин исследователь хочет задать вам вопросы. Прошу вас отвечать правду, по существу, и быстро.

— Да, господин, конечно, — мельник поспешил низко поклониться, встревожившись не на шутку, а цвет ещё щёк и вовсе сравнялся с цветом фартука.

— Ты говорил о долге. Стало быть, знаешь о нём.

— Так чегось то не знать? Знаю, батька мой долг ейный держал, а потом и мне передал, как помирать собрался. Мы же про эту… Тайка её зовут, да?

— Где она?

— Так здесь, господин, внутри, проходите.

Будто опасаясь, что его голова физически потеряет связь с телом, мужик поспешил проводить нас внутрь мельницы. Туда, где вполне простой механизм передаточных валов приводил в движение мельничные круги. В помещение никого не было, кроме зерна, облачков муки, мельничных кругов из плотного камня и передаточных валов. Последние гирляндной покрывали магические печати, ритмично мерцая синим цветом.