Я тоже огляделся. В лесу было довольно темно. Погода была пасмурная, да ещё и лёгкий туман поднялся. Сквозь него можно было что-то разглядеть, но обзор он всё равно ограничивал.

Немного подумав и ещё раз оглядев «экспозицию», решил, что вряд ли оставаться здесь с Истоминым — это достаточно продуктивно.

— Господин поручик, — обратился я к нему. — Я пойду тогда к Анне, с ней побуду. Действительно, если буду находиться с вами, буду только заставлять вас дёргаться и лишь отвлекать от основной задачи.

Истомин посмотрел меня, приподняв брови, однако, немного подумав, кивнул.

— Хорошо, вы будете в том овраге, где Анна?

— Да, я буду там. В случае чего, буду готовиться к эвакуации. Вы уж здесь не плошайте. И желаю вам победы.

А я наложил на себя полог невидимости.

Истомин заозирался, удивлённо выпучив глаза. Он такого явно не ожидал, а я своей способности не афишировал.

— Без паники, — шепнул я заволновавшемуся офицеру. — Это способность у меня такая, чтобы не было видно. Вы здесь будьте, а я, как говорил, отойду.

Истомин лишь удивлённо покивал и снова принялся оценивать обстановку.

Я же двинулся сначала назад, как и обещал, но изначально я задумал, конечно же, другое. И принялся обходить нашу засаду по большой дуге, чтобы не побеспокоить никого и не вызвать подозрений у офицеров.

На ходу убедился, что обоймы вынимаются из карманов достаточно удобно и приготовил свой автомат. Английский «Стэн» — это не наш ППС, но сойдет. Я уже подметил для себя удобную позицию, где и под пули своих и не попаду, и всё поле будущей битвы буду видеть, как на ладони. А когда бой начнётся, ударю преследователей в спину из той позиции, где они будут этого совсем не ожидать.

Кстати, сапёрную лопатку я тоже из лагеря прихватил, хоть у меня к ней и предубеждение — не очень-то я люблю кровавую рукопашную. Но и от рукопашной схватки порой не уйдёшь. Главное, чтобы у противника не нашлось кого-то с даром обнаружения невидимок, а то мне тоже придётся не сладко, даже с моей невидимостью. Всё-таки неизвестно, сколько там бойцов. Истомин что-то говорил про 2–3 десятка. Ну вот и посмотрим. Всё-таки тогда, когда в жилой деревне мы схлестнулись с полноценной ротой немецких солдат, хорошо вооружённых, обученных, да ещё и с пулемётами, я себя неплохо показал и немало врагов положил собственноручно.

Ещё раз оглядев облюбованное место и заняв позицию, я принялся ждать. А ждать осталось совсем немного. Прошло по ощущениям ещё 5 минут, после чего на небольшую поляну вступили солдаты в немецкой форме без знаков отличия.

Было заметно, что это не мародёры и не дезертиры, а профессионалы своего дела. Шли они цепью, страхуя друг друга, да оглядывая кусты и посматривая на ветки деревьев — не угнездился ли где снайпер?

Вострецов медлил, не давая команду открыть огонь. Понимаю, наш командир оценивал ситуацию, пытаясь понять какова же реальная численность противника и оценивая их боевую мощь.

Не похоже, что среди преследователей был человек с даром. Это или опытные разведчики, или охотники. Почему так? Очень уж ровно шли они по нашим следам. А вот засаду, которая их поджидала, они пока не почувствовали. Значит, людей ощущать не умеют, а вот следы читать — это пожалуйста.

Я насчитал сначала 15 человек. Обрадовался было, но решил, что это ещё не вся группа. И интуиция не подвела, потому что за замыкающими на поляну выступила ещё одна пятёрка бойцов.

И как только вся группа преследования вышла на поляну, Вострецов подал условный знак, и в преследователей полетели гранаты.

Я насчитал пять разрывов гранат. Когда мы готовились к бою, я слышал, как офицеры подсчитывали гранаты и боеприпасы. Гранат было 15 штук.

Почти одновременно со взрывами застучали автоматы, поливая градом пуль выступивших на поляну немцев (или кто это был в немецкой форме и с английскими автоматами?).

Несмотря на внезапность и потери, немцы не впали в ступор и не запаниковали, а показали себя как опытные и очень умелые бойцы. Как только случился первый разрыв, они мгновенно рассредоточились и принялись укрываться за деревьями, попутно открыв ответный огонь.

По воздуху поплыл кислый запах пороха, а к окружающему поляну туману прибавился ещё и сизый пороховой дым.

Слаженные действия немцев я видел со стороны и как раз выбирал удобный момент, чтобы вступить в бой. Но для этого нужно было подождать, когда немцы займут укрытие, а потом уже действовать последовательно, помогая своим.

Несколько человек из преследователей получили ранение. Кто-то держался за ногу, из которой толчками била кровь. Ещё один, укрывшись за деревом, перевязывал себе раненое плечо. Самому себе оказывать помощь сложно, а вот, приходится. Ранение, стало быть, несерьёзное, но он точно не боец. Ещё один держался за голову и лежал ничком, уткнувшись лицом в землю. Видимо, получил контузию.

Пара солдат и вовсе лежали без движения — либо без сознания, либо убиты. Ещё двое вражеских бойцов упали после того, как застучали автоматы. Итого выведено из строя семеро.

Преследователи, заняв позиции, и здесь показали высокую сноровку. Они не растерялись, не стали беспорядочно палить, куда глаза глядят, а сразу разобрались, откуда ведётся огонь. А их командир уже отдавал отрывистые команды, ориентируя своих людей бить по вспышкам. Да, умелые бойцы. Бить на короткую вспышку очень трудно.

Я посетовал на то, что он находился дальше всех от меня и дотянуться до начальника непросто. А так, если вывести из строя офицера (или здесь какой-нибудь унтер?), то сопротивляться станет сложнее.

По моим прикидкам, в бою осталось ещё человек тринадцать. По крайней мере, из тех, что были боеспособными.

Двое из бойцов-преследователей, пытаясь уйти из-под нашего огня, очень удачно направились в мою сторону и спрятались за поваленное дерево. И оказались они прямо передо мной, прямо как на ладони. Очень удачно. Ну как же таким подарком не воспользоваться?

Тут я и понял, что мне пора вступать в бой. Я осторожно поднял автомат, намереваясь в упор расстрелять этих двоих, но остановился. Не стал стрелять. Вспомнил, что ведь можно было и бесшумно их убрать. Например, порубать лопаткой. Но этот путь мне не очень нравится. До сих пор вспоминаю неприятное чавканье и кровь, брызжущая во все стороны.

А вот воспользоваться своим телекинезом, отчего нет? Я подгадал момент, когда оба солдата окажутся на одной линии, приподнял их в воздух примерно на метр, а потом с силой столкнул их головами. Можно бы и повыше подкинуть, метра на два, тогда бы и удар был убойнее, но чревато — не стоит привлекать внимание.

Сквозь шум выстрелов, крики раненых немцев до меня доносились и выкрики наших. Кажется, кто-то стонал.

Наблюдая за врагом, я то и дело замечал несогласованность в рядах противника. Всё-таки, как я понял, некоторые до сих пор не поняли, с кем сражаются и откуда ведётся огонь.

Тем временем бой продолжался. Кто-то где-то кричал, но разобрать что кричали и кто кричал — наши или нет, было практически невозможно.

Один из преследователей, не разобравшись, в чём дело, с перепугу заметив тех двоих, которых я столкнул головами, принялся стрелять по ним. И очень уж удачно прострочил — те явно не жильцы.

Думал, бескровно с ними разобраться. Надеялся, что удастся взять языков и допросить их. Но нет, не вышло.

Однако, я отчаиваться не стал, тем более что «новая игрушка» — умение бросаться живыми людьми, мне понравилась. Я аккуратно потянулся к стрелку и, резко приподняв его в воздух, хорошенько саданул об растущую рядом сосну. Сосна, к слову, выдержала…

Бой был в самом разгаре. В метрах в сорока от меня раздался очередной взрыв. Я увидел, как разлетаются в разные стороны три тела. Видимо, кто-то из вострецовских удачно подловил тройку противника и подорвал их гранатой.

Из тех бойцов, что я видел, получается минус ещё шестеро — троих обезвредил я, и ещё троих только что подорвали. По моим подсчётам, должно остаться семь бойцов.