Странно, но на Яна Собесского я почти не злился. А вот на Августа… Я ведь еще кое-что помню из истории. Помню, как король Польши заключил с моим предком Петром договор о союзе, а потом сам же Петра Алексеевича и предал, втихаря заключив такой же договор с Карлом двенадцатым.

А ведь не знаю, как я отсюда выберусь. Это я вначале решил, что все равно выскочу, а вот как? Ни окон не видно, ни дверей. А если покричать, позвать на помощь? Наверняка же прибегут и спасать. Так себе и представил, что набегут толпой меня вызволять. Впереди, наверняка, будет Петр Алексеевич с дубинкой, за ним Николай Павлович.

Стыдобушка… Прибегут спасть, словно заблудившегося и описавшегося от страха ребенка.

Посмотрев на двух польских королей, уже откровенно ржавших надо мной, словно два жеребца, я пришел в ярость.

А если так?

Не задумываясь, ухватил Собесского одной рукой за шиворот, а второй за край кафтана (ладно, за полу кунтуша), приподнял и куда-то кинул. Нет, не куда попало, а в ту сторону, с которой я зашел. Там как раз дверь была, но сейчас ее нет.

Вона как… И дверь появилась!

Август, у которого силенок было побольше, попытался сопротивляться, но недолго, потому что полетел следом за крулем Яном.

Вместо затхлости старого дома потянуло мартовской стылостью, холодом, непонятный свет сменился вечерними сумерками, а голос пана Тадеуша спросил из темноты:

— Пан Александр, а что тут такое мимо меня просвистело? Один раз, потом второй? — Удивленный голос старого ведуна сменился тревогой: — Пан Александр, скорее ко мне. Охотничий дом рушится!

И впрямь, за моей спиной раздался какой-то треск.

Двумя прыжками я выскочил из рушащегося дома, подскочил к Тадеушу.

Обернувшись, увидел, как сначала провалилась внутрь крыша, потом этажи принялись заваливаться друг на друга. Буквально через минуту перед нами был уже не дом, а руины. Если бы я не знал, что на этом месте только что стоял дом, решил бы, что руинам этим не меньше ста лет, а то и больше.

Значит, вот что бывает, если из старинного дома выбросить парочку королей. Правда, королей этих давным-давно нет на свете, но это детали. Так, похоже, что и дом этот существовал только для того, чтобы там обитали два призрака. А дом без человека — это уже и не дом, а именно что руины.

— Тьфу ты, — опять сплюнул старый ведун. — Я ж говорил, худой это дом.

— Не жалко? — поинтересовался я.

— А чего его жалеть? Стоял он тут, никому не нужен, всех пугал. А теперь пылью занесет, землицей, опять-таки, травка какая-нибудь прорастет, а там и кусты вырастут. Козы станут пастись, листья объедать. Все польза.

Признаться, после неудачи с зеркалом, настроение у меня было ни к чёрту. Не то, чтобы я надеялся на какой-то лёгкий выход или на то, что удастся встретить кого-то из своих старых знакомых, которые помогут выйти, но и такого приёма тоже не ожидал. Польские короли изрядно меня разозлили. Кажется, они уже давным-давно ушли в «иные» места, а спесь и гонор никуда не делись.

Пока шёл обратно, перебросился парой слов с паном Тадеушем. До этого нам было как-то не до разговоров, а тут он охотно принялся мне рассказывать о том, как сейчас обстоят дела в прусской части Польши.

А живётся полякам очень тяжело. Нищета, продовольствия всё меньше и меньше, и ладно бы, если бы неурожаи были. Так нет же, немцы забирают всё подчистую, а в последний месяц так и вовсе как с цепи сорвались. Они принялись эвакуировать в Германию своих крестьян, которых едва ли не насильно перевозили в прошлом веке, и сами уходить к границам этнической Германии, оставляя Польшу беззащитной. И ладно бы просто уходили, так они тащат с собой всё, что не попадя. Всё, что плохо лежит, начиная с продовольствия, заканчивая инструментами и всем, что представляет хоть какую-то ценность. А ведь чисто формально — эти края остаются частью империи. получается, что немцы грабят сами себя?

Видимо, Паулюс понял, что вполне может потерять Польшу из-за этой войны. Либо Польша присоединится к России, либо вовсе отделится и станет независимой. И признаюсь, если так рассудить, оба варианта справедливы, потому что вряд ли немцы смогут удержать поляков, если те встанут на дыбы. А учитывая то, что описал пан Тадеуш, такой исход был вполне вероятен. Поляки негодовали, их ведь обрекали на голодную смерть. И так зима была непростой. Война высосала из страны все соки. Так немцы решили забрать последнее.

Но все равно, выкачивание из прусской Польши ресурсов помогает мало. В центральной Германии каждый месяц снижают выдачу хлеба по карточкам. Вон, уже на день положено четверть фунта. А что дальше?

Что я думал по поводу отсоединения Польши в самостоятельное государство, или присоединения к России? Здесь вопрос сложный. Большая объединенная Польша между Россией и Германией — одновременно и плюс, и минус. Поляки — не тот союзник, которого бы хотелось иметь под боком. Не зря же в восемнадцатом веке три могущественных государства решили, от греха подальше, просто разделить Польшу на три части.

Но и в составе России такая большая Польша нам, наверное, тоже не нужна. Ведь если треть Польши нам доставляла столько проблем, то сколько доставит территория, в два раза больше?

Можно было бы рассмотреть вариант, где российская Польша остаётся с Россией, а часть Прусской Польши останется независимой и станет этаким буфером между Россией и Германией. Но тут тоже много своих минусов. Ведь поляки спят и видят, чтобы объединить Польшу в прежних границах и снова стать Речью Посполитой. И попыток этих они не оставят. Скорее всего, будут пытаться разевать рот на наши территории.

В своё время, кстати, задумывался именно такой вариант. Российская империя не будет трогать австрийские земли. Понятно, что свою часть Польши тоже никому отдаём. Бывшую немецкую Польшу себе брать не станем, но создаём маленькое независимое государство между Германией и Российской империей. Разумеется, скажут, что русский император придерживается старой тактики «Разделяй и властвуй», придуманной еще римлянами. Так все равно станут болтать. Но на сегодняшний день, наверное, это самое лучшее решение и его я пока что буду придерживаться. Но это потом. Для начала нужно домой вернуться.

И всё равно конкретики пока никакой. Потому что поляки при любых раскладах — это сплошная головная боль для Российской империи. И пускай сейчас непростой период в моей жизни, я всё-таки рад, что этот вопрос мне предстоит решать не сейчас, а когда-нибудь потом.

Но думается лучше всего не в тиши кабинета, да и кабинета у меня нет, а за каким-нибудь физическим трудом. Поэтому, добравшись до «своей» избы и, окинув её придирчивым взглядом, решил навести там порядок. Пол был давно не метён, по углам разрослась паутина. Нужна метла, какая-нибудь емкость для воды, тряпки.

Так что, объявив сам себе ПХД, я этим и занимался. Вытащил кучу мусора (а изба казалась пустой!), отмыл и отскреб, все что мог. Добрался даже до стен. Жаль, похвалить меня некому, но как-нибудь да переживу.

Занимался наведением порядка полдня, почти до обеда. Задумался — чем бы еще заняться? Но тут со мной вдруг заговорила Соня.

— Сашенька, Сашенька, ты меня слышишь? — спросила она.

Я тут же отправил ей импульс.

— Приходил господин Мезинцев. — Я старался слушать очень внимательно, но уловил не все. — Рассказал, что обнаружилось такое… Я даже не знаю, как тебе такое рассказывать. Оказалось, что на борту твоего самолёта было пятеро чужаков. Причём, он узнал об этом только сегодня, и то случайно. На аэродроме были обнаружены трое людей, связанных и избитых. Поднялся переполох, а когда их развязали и привели в чувство, оказалось, что это стюарды и штурманы, которые должны были сопровождать самого императора. Или пилот и штурман, а еще бортпроводники. Как-то так, я не все запомнила.

Я аж прервался от этих новостей. Хотя, что тут удивительного? Я всё ломал голову, как это на мой самолёт смогли проникнуть чужие шпионы, ведь персонал по десять раз проверяют и перепроверяют, прежде чем допустить к такой работе. А тут вон как вышло. Видимо, опять какой-нибудь одарённый гад, способный менять личины, причём не только себе, но и другим. Да такой сильный, что смог обмануть мою службу охраны. Что ж, стоит только поаплодировать, но с крепко стиснутыми зубами. Понять бы ещё, кто этот молодчик, что это всё затеял.