В приподнятом настроении я направился в хату. Надо было и правда спать ложиться.

Пока задумчиво шагал, по привычке отправил мысленный импульс Соне, чтобы чувствовала, что я где-то рядом, что помню о ней.

Зашёл домой, окинул избу придирчивым взглядом. Чистенько, меня устраивает. Ай да я!

Стал выставлять на стол съестное, решив подкрепиться. И только разломил краюху хлеба, как по двери раздался стук.

Тяжело вздохнув, поднялся из стола, подошёл к двери, раскрыл её.

За порогом стояла Ася — дочка пана Станислава.

— Привет, — произнёс я.

— Здравствуй, пан Алесь, — ответила она, глядя мне в глаза.

Помолчав секунду, спросила:

— Может, впустишь на порог?

— Проходи, — пожал я плечами и посторонился, пропуская девушку внутрь.

Почесав затылок, снова направился к столу, всё очень уж есть хотелось.

— Зачем пожаловала? — спросил я, возвращаясь к хлебу.

Откусил и взглянул на девушку, которая задумчиво оглядывала избу, и, то и дело искоса поглядывала на меня. Странно как-то смотрит. Вроде бы, и стесняется и что-то хочет сделать. Затем вдруг выпрямилась и уверенно произнесла:

— К тебе я пришла, пан Алесь, — она вдохнула полную грудь воздуха, отчего её пышная грудь поднялась.

Эх, хороша девка!

Затем продефилировала к моей кровати и уселась на неё, в упор глядя на меня.

— Я хочу у тебя остаться, — заявила она, оглядев мою хату по-хозяйски, будто уже жила здесь в качестве моей жены.

— Прямо-таки остаться? — вздёрнул я бровь.

Можно было бы, конечно, сделать изумлённый вид, спросить, зачем ей у меня оставаться, или позадавать иные глупые вопросы. Но тут и козе понятно, зачем она пришла.

Я оглядел девушку с ног до головы. Да уж, что греха таить? Красивая, статная. Бёдра широкие, высокая грудь, большие синие глаза. При этом смотрит цепко и остро. Нет в ней какой-то бабьей дурости. Умная девка. И умная, и красивая. А это всегда гремучая смесь.

— А чего ты удивляешься? Ты — парень видный. За тобой любая девка пойдёт. Любая захочет женой твоей быть. Но только, думаю, ты не всех привечать станешь. А лучше меня ты вряд ли кого-то найдёшь. Вот и буду с тобой. Я ведь себя тоже не абы где нашла. И я заслуживаю достойного мужчины.

— Так я и не ищу жену, — парировал я.

— А я и не свататься пришла, — хмыкнула она, призывно поглядев мне в глаза.

Я тяжело вдохнул. Где-то я подобную ситуацию уже видел. Нет, это было не в моей жизни. Кажется, это было в книжке «А зори здесь тихие». Вот точь-в-точь такая же ситуация. Когда статный военный приехал в деревеньку, где жила Лиза Бричкина.

Там девушка увидела этого самого военного и влюбилась с первого взгляда. Как же он ей тогда сказал?..

— Скучно тебе, Асенька? — спросил я, глядя в её ясные глаза.

Она хмыкнула и ответила:

— Очень скучно.

— Милая Асенька, глупости не надо делать даже со скуки.

Её бровки тут же сошлись на переносице.

— Какие глупости? — возмутилась она.

— Ничего у нас с тобой не получится. А портить тебе и себе жизнь я не стану. Найдёшь ты себе ещё достойного жениха.

— Прогоняешь? — разозлилась она.

Я тяжело вдохнул. Можно было бы подобрать более дипломатичную формулировку. Я не стал заморачиваться и так же в упор посмотрел на неё.

— Да, прогоняю. Тебе здесь делать нечего. Иди к отцу.

Губы девушки сжались в тонкую ниточку. Она порывисто поднялась. Её грудь вздымалась от частого дыхания. Она метнула в меня молнию глазами, затем развернулась и порывисто направилась к двери.

— Пожалеешь ты, пан Алесь. Больше я к тебе ведь не приду. Даже если звать станешь.

— Не стану, — грустно ответил я. — Прощай, Асенька.

И решив не растягивать сцену, подошёл к ней и распахнул дверь.

— Мне уже спать пора.

Девушка ещё раз на меня взглянула, затем развернулась на пятках и зашагала прочь из моей хаты. А я прикрыл за ней дверь и, тут же усевшись за стол, принялся уминать ужин.

Хоть где-то глубоко в душе и грыз червячок досады, ведь девушка-то очень красивая. И надо быть круглым дураком, вроде меня, чтобы отказываться от такого. Но я жену люблю. И мысли о том, что она где-то далеко, беременная моим ребёнком, перевешивала все остальные мысли и любые сомнения. И кем я буду, если я так поступлю? Даже будь я простым солдатом, такого бы себе не позволил. А я — не простой солдат. Даже не просто офицер, не просто генерал. Я — император. Если уж император будет себе позволять такие слабости, то у страны, которой этот император будет править, будет мало шансов на выживание. По крайней мере, я свято в это верю.

Если уж в таких мелочах в себе слабину допускать, то такой император и в больших делах постоянно будет малодушничать.

И даже если кто-то вздумает сказать, что я дурак, мол, отказался от такой красавицы, так пусть себе говорит. Я лучше знаю, что мне делать. Главное, чтобы у девчонки ума хватило не слишком обидится на меня и не решиться на месть, а то и просто на какую-нибудь пакость. Бывает, что отвергнутая женщина становится опасной.

С каждой минутой, с каждым часом меня обуревали сомнения: а всё ли я правильно делаю? Некое внутреннее чувство гнало меня куда-то вперёд, навстречу своим войскам, чтобы оказаться в собственной столице. И, в то же время я понимал, что если помчусь, сломя голову, то многократно повысится шанс, что я разминусь с поисковой группой, отправленной мне на помощь. А то, что меня ищет не одна группа, даже не две, я даже не сомневался.

А если я самостоятельно двинусь вглубь Польши, то, где вероятность, что я не наткнусь на какой-нибудь отряд анархистов или немцев, которые попытаются взять меня в плен или убить? Тут ещё вопрос: куда двигаться? Карту Польши я до сих пор не нашел, а коли бы и нашел, то мне это мало бы что дало. Я же совершенно не знаю расстановки собственных войск. А как спросить эту информацию у Сони, я не представлял.

Да, логичнее всего оставаться в этой деревеньке и ждать, что мои солдаты на меня выйдут. Всё-таки, как я понял, эта деревня была одной из наиболее близких к месту падения самолёта. Заодно можно расслабиться и попытаться принести пользу хоть кому-то, пускай на местном микроуровне, раз уж не могу ничего поделать со своей империей.

А ещё, хоть я и думал о том, чтобы сделать эту часть Польши самостоятельным государством, я стал смотреть на этих селян как на своих потенциальных подданных. Признаюсь честно, они мне нравились. Работящие. Есть, конечно, авантюристы среди них, но что тут поделать? И католики. Но просто надо было найти с ними общий язык.

В общем, бросаться опрометью, куда глаза глядят — это точно не выход, и ни к чему хорошему это меня не приведёт. Но есть и другой момент, который не давал мне спокойно сидеть на месте, ведь здесь я тоже не в безопасности. И не верил я, что немцы так просто оставят нападение на свой отряд. Да, разграбить тот караван решил гетман Стась. Но уж если смотреть правде в глаза, не будь меня рядом, то селяне просто бы полегли, а немцы вернулись бы к себе. Но тут вмешался я, и ситуация развернулась в ином ключе.

Селяне убили немцев, обзавелись зерном, ещё и оружием, уничтожили немецкую технику и больно щелкнули по носу военных. И этот поступок хоть и достоин высших похвал, но в глазах немцев это дерзкое преступление, которое будет пресечено и пресечено будет жёстко. И в этом сейчас виноват я.

Да, селяне бы погибли, но вследствие моего вмешательства, вероятнее всего, их погибнет куда больше. Ведь разозлённые немцы не будут щадить невиновных и не будут разбираться, кто участвовал в нападении, а кто нет. Попросту перебьют всех, и благо если не тронут женщин и детей. Если уж они группу пана Гжеся расстреляли, просто так, из-за обломков самолёта, то, что уж говорить о мести за своих же бойцов?

И пускай косвенным образом, но я в этом буду виноват. Вероятнее всего немцы раззадорятся. Ведь если бы не я, этого бы не произошло. Значит и решать предстоящую проблему предстоит мне. Что ж поделать? Придётся взять эту ответственность на себя.