Ей было гораздо приятнее управлять делами из-за клавиатуры компьютера.

Пусть Ксандер потчует клиентов вином и обедом, обхаживает всех в зале заседаний. Она прекрасно работала в тени. Ещё один пример того, что они были полными и абсолютными противоположностями.

Ксандер бросил на неё ещё один взгляд, и на этот раз он больше походил на мольбу о спасении.

— Наверное, мне стоит ему помочь, — прокомментировала она, не двигаясь с места.

Бет усмехнулась, окинув взглядом группу все ещё болтающих членов семьи Кларк.

— Удачи. Поговори об акулах и крови в воде. Боже, — она покачала головой.

— Без шуток. Где яичный гоголь-моголь? — спросила Мерри. У неё было предчувствие, что ей понадобится щедрая порция этого напитка с добавлением рома, чтобы пережить эти выходные.

— Раньше мои внуки приходили поприветствовать деда, когда приезжали. А теперь, как я вижу, что на вторых ролях после гоголь-моголя моей невестки.

Мерри улыбнулась, шагнув к мужчине, который отделился от группы, чтобы поприветствовать её.

— Ну что сказать, это действительно хороший гоголь-моголь. Как поживаешь, дедушка?

Она заключила пожилого мужчину в объятия.

— Мне нравится наблюдать за тем, как твоя мама проводит допросы, — ответил он.

Мерри застонала, когда её взгляд снова переместился на группу.

— Я лучше пойду туда.

Пора спасать своего мужчину — пусть это и её притворный мужчина. Точнее, настоящего мужчину, притворного бойфренда.

Существовал ли лексикон для описания фальшивых парней? Если и был, то она о нём не знала. Кто-то должен придумать название для фальшивого бойфренда. Может быть, фальшивый приятель?

Может быть, для простоты она просто начнёт считать его своим парнем.

Удовлетворенная этим планом, Мерри прошествовала через большую современную кухню, которая с XVIII века столько раз подвергалась реконструкции, что её не узнали бы прежние обитатели.

Преодолев кольцо родственников, она взяла Ксандера за руку.

— Я провожу Ксандера в его комнату, — тут её осенила идея, как разделить их. — Эдди, Брайан, вы можете взять наши сумки из Land Rover и отнести их наверх? Я уверена, что Ксандер хочет переодеться в домашнюю одежду.

Не дожидаясь ответа, она вывела Ксандера за дверь.

— Ты ведь взял с собой что-то кроме рабочей одежды? — спросила она, пока вела его к лестнице в холле.

— Унтов у меня нет, но да. Да, — он бросил взгляд на её ноги.

— Хорошо, — она заметила, что после того, как он оскорбил её обувь, его взгляд переместился на предметы искусства и архитектуры, мимо которых они проходили, поднимаясь по парадной лестнице на второй этаж.

Она не могла винить его за то, что он засмотрелся. Каменный дом с видом на реку Саскуэханна, построенный для Эдварда Кларка, представлял собой архитектурный шедевр.

— Это чертовски красивый дом, — прокомментировал он.

— Да, — она кивнула.

— Ты серьёзно пытаешься сделать вид, что все это… нормально? — спросил он.

— Для меня это нормально. Я родилась здесь. Он был в нашей семье всегда, — на верхней площадке лестницы она повернулась к нему лицом и увидела, что он осматривал верхний коридор с окнами, из которых открывался вид на участок и реку.

— Нормально, — он рассмеялся, проведя пальцем по деревянным панелям. — А может быть, это нормально для севера штата Нью-Йорк, и мне следует начать присматриваться к инвестиционной недвижимости.

— Здесь ты точно получишь больше отдачи на свои вложения, чем на Манхэттене. И бесплатная парковка, — пошутила она, ткнув большим пальцем в сторону входа в дом, где она оставила Land Rover.

Он кивнул в знак согласия, хотя ей показалось, что он слишком пристально смотрел на неё. Изучал её.

Возможно, ей больше нравилось, когда он смотрел сквозь неё. До того, как она придумала эту глупую схему. Как неделю назад, когда он даже не знал её имени.

Во всем был виноват Эван. Это он без приглашения сел на её стол и заговорил о свадьбе, которая направила их по этому странному и извилистому пути романтического обмана.

И вот теперь самый сексуальный парень в компании — и одновременно самый недосягаемый из всех, кого она знала, — остановился в её гостевой комнате на выходные.

Некоторое время он молчал, пока смотрел на портрет Эдварда Кларка, написанный маслом в XIX веке, а затем повернулся, чтобы осмотреть ряды дверей спален, расположенных вдоль коридора.

— Это место напоминает мне о моём детстве.

Её брови поднялись.

— Ты насмехался надо мной за то, что я называю свой семейный дом нормальным, а сам вырос в таком же месте?

Она не была удивлена, что у него имелись деньги. Он одевался соответствующе. Одни только его костюмы стоили больше, чем аренда жилья на Манхэттене. А его адрес в Нью-Йорке говорил о том, что он много зарабатывал в компании и мог позволить себе жить там, где жил. Но она не знала, что он вырос в богатой семье.

Он издал короткий смешок, лишённый юмора.

— Нет. Вкусы моих родителей больше тяготели к современности, не то, чтобы я часто у них бывал. Но моя школа-интернат была очень похожа на это место, — казалось, он выдернул себя из воспоминаний, прежде чем подарить ей улыбку, в фальшивости которой она не сомневалась. — Куда дальше? Налево или направо?

Ксандер только что позволил своим стенам опуститься. Он дал ей возможность заглянуть внутрь, хотя бы на минуту. Она увидела его уязвимость. Боль, которую он прятал за фальшивой мегаваттной улыбкой. И теперь, когда она увидела это, то уже никогда не сможет этого забыть.

И, чёрт возьми, что это за ощущение в её груди?

Пора выстраивать оборону, потому что она не могла — не хотела — влюбиться в Александра Баррингтона. Между ней и этим ходячим и говорящим сердцеедом в костюме от Бриони не могло быть ничего хорошего.

Мерри открыла дверь в спальню с камином и кроватью с балдахином.

— В это время года в спальнях бывает холодно, но не стесняйся разжечь огонь. Дрова есть внизу.

Он кивнул, лишь наполовину прислушиваясь к ней из-за воспоминаний, которые нахлынули на него, пока он пытался решить, хорошие они или плохие.

То, что он рассказал, было правдой. Большая часть его детства прошла в подобном месте, куда богатые родители отправляли своих отпрысков под предлогом дать им самое лучшее образование. В действительности же они могли проводить зиму, катаясь на лыжах в Сент-Морице, осенью плавая на яхте по греческим островам, а весной играя в гольф в Палм-Бич. Летом он, правда, мог видеть их в доме в Хэмптоне. Он полагал, что должен быть благодарен за это.

Не то, чтобы он был одинок. В школе у него появились друзья. Все они были в одной лодке. Но семья была для него чуждой концепцией. А такая семья, как у Мерри… он и не думал, что такие семьи существуют не только в кино и идиллических рекламных кампаниях.

Наверняка у них здесь настоящее семейное Рождество, достойное Нормана Роквелла или Карриера и Айвза. И, чёрт возьми, он немного завидовал этому.

— Так, завтра мы срубим ёлку.

— Какую ёлку?

— Рождественскую ёлку.

— Ты должна сама её срубить? А нельзя просто купить? — по всему Манхэттену проходили распродажи, где можно было именно так и поступить, купить уже срубленную ёлку, доставленную на грузовике, вероятно, прямо из этого района.

Её губы дернулись.

— Мы могли бы, но не хотим, — она сморщилась. — Но если ты не хочешь участвовать в этом, я могу сказать, что у тебя видеоконференция или что-то в этом роде…

— Нет. Все в порядке. Я думаю, что хочу пойти, — этот ответ удивил его не меньше, чем её.

— Хорошо. Я обязательно найду для тебя обувь к этому времени. О. И ещё… — она подошла к шкафу и открыла двойные дверцы. — Ты можешь пользоваться всем, что найдешь здесь.

Он встал за её спиной. Она была достаточно миниатюрной, и он мог видеть над её головой стопки свитеров на полке.

— Кому они принадлежат?