Он достал из кармана изящный мешочек, набитый монетами.

— Пошли! — Я дернула его за руку. — Зеленый загорелся!

— Смелая! — похвалил меня Томас. — Ты не боишься страшных зверей!

«Заговаривается, — подумала я, таща Томаса по переходу, — расстроился из-за соловья. А старик-то какой непорядочный, всучил мне чужую вещь».

Мы завернули за угол, Томас резко остановился, огляделся и дико заорал:

— Мой дом! Куда подевался мой дом?

— Не ори! Поздно уже, жители вызовут полицию, — пригрозила я.

Он сел на тротуар и зарыдал.

— Мой дом исчез! Моя бедная матушка и сестрица Ильзе, они пропали!

— Никакого дома здесь нет, — растерянно сказала я. — Здесь парк, небольшой, но милый. Фонтан «Нептун» есть, кафешка. Вставай, не сиди не земле, совсем замерзнешь.

— Я в аду! — безутешно плакал Томас. — И никогда не увижу Клементину! Она, чистая душа, попадет в рай.

Неожиданная догадка пронзила меня, я схватила Томаса за грудки и встряхнула:

— Какой сейчас год, говори!

— А ты не очень умна, — заметил Томас. — На дворе одна тысяча семьсот девяносто девятый год от Рождества Христова. Наступает девятнадцатый век!

Вот это да! Кто из нас сумасшедший: он или я?

— Пошли! — Я бесцеремонно потащила Томаса вперед.

— Куда ты меня тащишь? — упирался он. — Я найму извозчика и поеду к Петеру. Мы напьемся, а завтра все будет как раньше. Извозчик! — опять закричал он.

— Будешь громко орать, окажешься не у Петера, а в полицейском участке! — предупредила я.

К счастью, мы уже пришли. Я открыла дверь, затащила Томаса в коридор, включила свет и выдохнула. Наконец-то добрались!

Томас дико озирался по сторонам:

— Какие странные свечи! Как ты зажгла столько канделябров одновременно?

Я не стала объяснять ему про электричество, а усмехнувшись, сказала:

— Я свечная фея! Садись, напою тебя горячим чаем.

Усадила Томаса в кресло, включила чайник и полезла в аптечку искать лекарство. Парацетамол нашелся быстро. Налив в стакан воды, я поднесла Томасу таблетку.

— Пей!

— Ты хочешь меня отравить! — вскричал Томас. — Выпей сначала сама!

Строго приказала:

— Не дури! Разболеешься и проваляешься в постели все праздники. Это обычная… — Я откопала в памяти слово. — Обычная пилюля. Открой рот!

Томас послушно открыл рот, я положила ему на язык таблетку и дала запить.

— Холодно! — пожаловался Томас. — Затопи камин!

— В этой квартире нет камина, а батарея не сразу нагреется. Потерпи. А впрочем, вот плед.

Я закутала Томаса в теплый пушистый плед, налила ему горячий чай с лимоном и медом и села напротив.

— Детский напиток, — недовольно сказал Томас. — Подогрей вина!

— Перебьешься. Я музыкант и алкоголь не употребляю, — холодно ответила я. — А хозяйский не возьму.

Вот невежа! Я за ним ухаживаю, как нянька, а он капризничает.

Томас с удовольствием выпил чай, поставил пустую чашку на пол и спросил:

— А кто хозяин апартаментов? Ты его служанка?

— Людвиг хозяин, менеджер мой, а я не служанка, а наниматель.

— Ты арендуешь жилье в аристократическом квартале Вены? — поразился Томас. — Лжешь, ты обычная содержанка. Плохо тебя этот Людвиг содержит, недокормленная ты и одета бедно. Где твой парик и кружева?

Я обиделась, кружев у меня отродясь не было, а Томас, приглядевшись, продолжил:

— Впрочем, ты хорошенькая! — Он протянул ко мне руку и погладил по щеке. — Иди ко мне!

— Лапы убрал! — отшатнулась я. — Какой же ты неблагодарный, Томас! Я тебя приютила, вылечила, а ты руки распускаешь!

— Ну не ломайся, ты же актерка, ваша репутация всем известна.

— Что здесь происходит? Машенька, что это за хамский тип? — воскликнул знакомый голос.

— Николас! — Я так обрадовалась, что обняла его и крепко прижалась. — Как ты зашел?

— Ты оставила ключ в двери, — сказал Николас, а отстранять меня не спешил.

Нам было так хорошо, но Томас не преминул влезть.

— Вы содержите актерку? Велите ей вернуть соловья, и все закончится миром. В противном случае я вызову вас на дуэль, а девку отдам в дом терпимости.

Николас убрал мои руки, схватил Томаса за шею и прижал к креслу. Тот полузадушенно хрипел и дрыгал ногами.

— Немедленно извинитесь перед фройляйн Марией! — приказал Николас.

— Извините, фройляйн! — просипел Томас.

Николас разжал руки, а Томас закутался в плед с головой. Только любопытный нос торчал.

— Будешь пить чай, Николас? — спросила я.

— Буду! — неожиданно согласился он. — Я мотался целый день по городу, искал деталь для механизма соловья и немного устал.

Я налила ему крепкого горячего чаю, положила в розетку миндаль в глазури и села рядом. Так и сидела бы всю жизнь.

— Машенька, — сказал Николас, допив чай, — а теперь подробно расскажи, что произошло и кто этот хам.

— Дуэль! — отозвался Томас из-под пледа. — Барон Томас фон Краузе не потерпит оскорбления!

— Дуэль позже, — холодно пообещал Николас. — Но раз вы так себя ведете, то, пожалуй, я начну с вас. Кто вы такой и что вам надо от фройляйн Марии. Начинайте!

— Ах, Клементина! — начал Томас. — Как она прекрасна! Какая у нее тонкая талия! — Он сомкнул пальцы в кольцо, и я кивнула, подтверждая, что да, талия очень тонкая. — Томас восторженно продолжил: — Пышная грудь выглядывает из корсажа двумя нежными полушариями. Лицо у моей душеньки белое, Клементина не жалеет пудры. Справа над верхней алой губкой чудесная мушка. А какой высокий у нее парик! Бархатное платье украшено жемчугами и атласными ленточками. А как она ходит! Плывет как лебедушка! Если повезет, можно разглядеть маленькую ножку в парчовой туфельке. Клементина благородна, образованна и умна. Она обучена музыке и литературе. Такая жена несомненно украсит старинный род фон Краузе.

— Довольно про Клементину! — оборвал его Николас. — Почему вы считаете, что заводной соловей принадлежит вам?

— Если вы будете меня перебивать, я ничего не расскажу, — надулся Томас.

— Николас, — примиряюще попросила я, — давай послушаем.

Николас погладил мою ладонь и кивнул, а Томас продолжил свой рассказ.

Глава 15. Вена, 1799 год, за десять дней до Рождества. Салон в особняке Гогенштейнов

Вернулся домой утром, не раздеваясь, упал в постель и проспал до семи часов вечера. Меня разбудила матушка. Она потрясла меня за плечо и сказала:

— Томас, мой мальчик, посыльный принес приглашение в особняк Гогенштейнов на музыкально-литературный вечер. Ах, как неприлично! О салонах принято предупреждать хотя бы за две недели до его начала.

Матушка поджала губы, а я сразу все разгадал. Капризная Клементина поняла, что время ее незамужней жизни на исходе. Отец ее не поддавался на ласковые уговоры и твердил: «Не выберешь жениха, отправишься под венец с тем, кого найду я!»

Клементина догадалась, что муж, которого выберет отец, может оказаться богатым, но старым и толстым вдовцом. Тогда девушка решила собрать вокруг себя всю свиту и все-таки назвать суженого.

Я собрался быстрее солдата по окончанию военной службы. Умылся, камердинер помог мне облачиться в тончайшую шелковую рубашку, кафтан и камзол, сшитые на заказ в известном парижском ателье. Я подождал, пока лакей щедро посыплет парик пудрой, прихватил табакерку, накинул плащ и запрыгнул в парадную карету с фамильным гербом, запряженную четверкой лошадей. У меня появилась хоть и крохотная, но надежда. Я наследник рода, богат и хорошо образован. Я играю на фортепиано. В детстве у меня обнаружили абсолютный музыкальный слух, и я занимался с учителем. Я в совершенстве владею фехтованием и стрельбой на пистолетах!

Томас искоса взглянул на Николаса, но тот не среагировал.

— Томас! — воскликнула я. — Понятно, что ты прекрасная партия для Клементины! Но причем здесь соловей?