— Надо починить соловья и узнать, кто же над вами так подшутил. Мне надо приниматься за работу. — Николас встал с дивана.

Я молчала, а Николас взял меня за руку:

— Машенька, я не хочу оставлять тебя наедине с этим типом. Поехали…

Он не договорил. В санузле раздался грохот и из него выскочил Томас во влажных лосинах, красный как рак.

— Какой странный ватерклозет! Я нечаянно уронил полочку.

Я хотела посмотреть, что же барон натворил в санузле, но Николас меня не пустил.

— Машенька, собирай вещи и едем ко мне. А завтра я вызову сюда клининг, приедут и все уберут.

— Но ведь завтра канун Рождества! — воскликнула я. — Никто не работает!

— Китайские фирмы не отмечают католическое Рождество, — заметил Николас. — Не беспокойся, Машенька! Собирайся, поехали!

Он вытащил из портмоне несколько купюр и положил на столик.

На несчастного Томаса было жалко смотреть. Весь баронский гонор с него слетел, и он сиротливо мялся у стенки. Но вдруг встрепенулся, достал из кармана мешочек и положил пять монет на купюры.

Николас с любопытством взял одну и поднес поближе к близоруким глазам:

— Любопытно, австрийский талер начала девятнадцатого века. Состояние хорошее, монета как новая.

Я замерла. Сейчас он объявит Томаса фальшивомонетчиком, и тот опять будет кричать: «Дуэль!»

Однако Николас просто вернул монеты Томасу:

— Заберите, барон. Сейчас такая валюта не в ходу.

— Николас, — нерешительно сказала я. — А…

Николас снял очки и протер стекла.

— Куда ж без него, — вздохнул он. — Пусть едет с нами.

Я была готова кинуться ему на шею и сказать, какой он чудный и добрый, но вместо этого прошептала:

— Томас боится автомобилей.

— Кареты у меня нет, не обзавелся пока, — заметил Николас, — так что придется вам, барон, ехать на машине.

Томас явно не понимал, о чем разговор, но кивнул на всякий случай.

— Запомните, Томас. С этой минуты, если вы хотите увидеть свою Клементину, будете делать все, что велю я, — жестко сказал Николас. — Потому что я и есть тот самый мастер, который будет чинить вашу игрушку, и злить меня не рекомендуется.

— Фу! — скривился Томас. — Так ты ремесленник? А я общался с тобой как с равным.

— Вы не слышали, что я только что сказал? Я бы выставил вас на улицу, но Машенька вас подобрала, я терплю только из-за нее. Вы находитесь в незнакомом для вас месте, было бы разумно принять существующие здесь правила игры, а не лезть со своими.

Томас дернулся от слова «подобрала», но промолчал. Хороший знак.

Я завернула Томаса в плед, оставила для уборщиц ключ в специальной коробочке, и мы вышли на улицу.

Глава 18. Блохи в машине

Странной процессией мы топали на стоянку. Николас придерживал меня, взрослую самостоятельную девицу, за локоть, вероятно, чтобы я не упала. А позади нас, дико озираясь по сторонам, тащился закутанный в плед Томас. Он постоянно спотыкался, наступал на волочившийся край одеяла и ото всех шарахался. Снег хлопьями сыпал на плед, и Томас выглядел заблудившимся балаганным актером.

Его окружила стайка подростков в красно-белых колпаках, они смеялись, шумели, дергали барона за одеяло и парик. Томас испуганно заозирался, я рванулась помочь ему, но Николас не пустил:

— Сам разберется, не маленький!

— Мы в ответе за тех, кого приручили, — пробормотала я.

Николас взглянул на меня с интересом:

— Да, но не за взрослого мужчину, собирающегося жениться.

— Какой он взрослый? — вздохнула я. — Ему и лет, наверное, всего двадцать.

— А тебе сколько? — насмешливо спросил Николас. — Двадцать четыре? Не намного старше.

Мы бы еще поспорили, но кольцо подростков разомкнулось и оставило обалдевшего Томаса с зеленой плюшевой свинкой в руках, серпантином на шее и следами от помады на щеках. Вид у него стал ну до того клоунский, что мы с Николасом расхохотались. А Томас даже не обиделся.

Наконец мы добрались до стоянки и начались сложности. Сначала Томас никак не среагировал на стоящие разноцветные коробки, но когда одна из них включила двигатель и зажгла фары, он заорал и больно вцепился мне в плечо.

— Ой! — вскрикнула я.

— Зверь из преисподней! — завопил Томас. — Исчадия ада! Надо бежать!

А Николас опять все решил. Он снял руку барона с моего плеча, развернул его к себе и четко произнес:

— Это не зверь, Томас, а автомобиль! Всего лишь повозка, но без лошадей, средство передвижения. Внутри корпуса машины находится двигатель, он и везет карету. Сейчас вы сядете в салон и будете спокойно сидеть всю дорогу и никого не доставать. Понятно?

— Машина? — недоверчиво переспросил Томас. — Я знаю о паровой машине Уатта, но она не возит людей.

— Скоро повезет, — пообещал Николас, нажав кнопку брелока с сигнализацией.

Удивительно, но Томас, успокоенный научным объяснением, без звука залез на заднее сиденье и даже удобно расположил там свой тощий зад. Плед он небрежно кинул вниз.

— Подберите, — посоветовал Николас, заводя автомобиль.

Наклонившись за одеялом, Томас увидел на переднем сиденье пристегнутого соловья и радостно закричал:

— Мой соловей! Вы не обманули!

— Мастер Николас никогда не лжет! — сказал мой приятель, явно подражая Томасу.

Автомобиль зашуршал шинами и плавно поехал по узким улицам старой Вены. А на шоссе мы, конечно же, встали в пробке. Дисциплинированные австрийцы не обгоняли и не подрезали друг друга, а медленно ползли, а если и злились, то про себя. Я с удовольствием любовалась ночной Веной, залитой огнями. А Томас вертелся ужом, тыкал пальцем в окно и вопил про то, как изуродовали его родной город. И того дома нет, и этого, половина мостов пропала, а Дворец эрцгерцога Альбрехта вообще не узнать. А когда пробка рассосалась и машина выехала на широкую дорогу, он увидел небоскребы и запрыгал от восторга на сиденье.

— Какой дом! — закричал он, показывая на граненую призму DC Tower 1. — А сколько этажей и как попасть наверх?

— Скоростной лифт поднимет на шестидесятый этаж, моргнуть не успеешь, — сказала я, радуясь, что наконец-то современная Вена угодила Томасу.

— Лифт? — недоверчиво протянул Томас. — Говорят, что конструкция подъемно-спускных кресел есть в Зимнем дворце, в России. Но я там не был.

— А вы толковый малый, господин барон, — похвалил его Николас. — И не косный. Хорошо, что ты, Машенька, не подобрала кого-нибудь из темных Средних веков.

Томас раздулся от похвалы, а машина тем временем покинула город и понеслась по автобану. Мой сосед стал клевать носом и одновременно остервенело чесаться. Он запускал руку под парик и скреб по голове ногтями, а я внезапно почувствовала душок пота и давно немытого тела. Я поспешно отодвинулась на край сидения и натянула на волосы шапку.

— Что случилось, Машенька? — встревожился Николас.

Я отчетливо поняла, что у Томаса блохи, и отчаянно испугалась за свою густую гриву. Залезет в нее блоха и останется навсегда. Но постеснялась сказать об этом вслух и написала Николасу сообщение: «У него блохи, чешется как шелудивая собака. Вдруг блоха на меня перепрыгнет?»

Николас остановил машину на первой же стоянке и вытащил меня из салона. Снял шапку и запустил руки в волосы.

— Что ты делаешь? — прошептала я.

— Проверяю наличие блох, — прошептал в ответ Николас, — если блохи поселятся в этом рыжем богатстве, я придушу грязнулю барона.

— Отчего карета остановилась? Кучер, трогай! — закричал наш блохастый барон.

— Как он мне надоел! — посетовал Николас. — Скорее бы уже сплавить его Клементине. Машенька, поедешь на переднем сиденье. Будешь держать соловья.

Я с удовольствием села подальше от Томаса, а тот вольготно расположился один, положил под голову плед и захрапел.

Я вздохнула. Одеяло придется нести в химчистку или выбросить и купить новое. А что Николас будет делать с салоном?