Известный всем я птицелов,

Я молод, весел и здоров!

Куда б зайти мне не пришлось,

Повсюду я желанный гость!

Птичка исполняла известную арию правильно, механически однотонно, но вдруг вместо радостного перезвона колокольчика раздался неприятный скрип.

— Ой! — вскрикнула я, зажав уши. — Игрушка сломана! Как жаль!

Продавец навис над прилавком, глаза его хищно заблестели, нос удлинился. Я испугалась и отшатнулась.

— Вы почините заводного соловья, фройляйн Мария, и тогда я отдам вам вашу Вещь бесплатно! — прокаркал он.

— Какую такую мою вещь? — спросила я, гадая, откуда продавец узнал мое имя. Ведь я не представилась.

— Волшебную флейту, фройляйн! Ту, что лежит на витрине. Я заметил, как вы на нее смотрели. Музыкант, играющий на волшебной флейте, станет известным и богатым, ему будут рукоплескать в лучших концертных залах. Сыграйте мне что-нибудь, фройляйн Мария! Я послушаю, достойны ли вы моего дара.

Я уточнила:

— Вы же хотите, чтобы я починила механического соловья? Ремонт старинной игрушки стоит дорого, так что это не дар.

— Волшебная флейта бесценна! — перебил меня продавец. — Играйте, фройляйн, я жду.

Я пожала плечами, достала из футляра свой инструмент, вытерла платочком губы и взяла первую ноту.

— Подождите, барышня! — остановил меня старик. — Сыграйте на волшебной флейте!

Смешно переваливаясь на коротких кривых ногах, он побежал к витрине, принес флейту, бережно держа ее на вытянутых руках, и торжественно протянул мне.

— Вот, возьмите, фройляйн Мария! Не бойтесь, я ухаживаю за волшебным инструментом. Флейта вычищена и настроена. Прекрасное состояние, прекрасное! Как новая!

Я осторожно взяла в руки ценный инструмент. Мою флейту известного бренда «Haynes Q» подарила мне бабушка. Она продала свои старинные серьги и заняла в долг. Я узнала об этом только после смерти бабушки. Я очень люблю свой инструмент, но сейчас мои пальцы уверенно легли на гладкий корпус чужой флейты, пробежались по клапанам, ощупали мундштук, и я восхищенно вздохнула.

— Красное дерево! — заверил меня продавец. — Не сомневайтесь, барышня. На моей флейте играл сам Антонио Вивальди!

Я скептически хмыкнула, но, поймав рассерженный взгляд старика, поднесла инструмент к губам и заиграла соло флейты из оперы Глюка «Орфей и Эвридика».

Печальная неземная мелодия полилась легко и свободно. Наверное, такая музыка звучит в раю, ее играют ангелы, встречая чистую душу. Флейте идет грусть, это ее стихия, а музыка Глюка не просто музыка — она божественна.

Я играла, забыв о времени, и когда улетела последняя нота, так и осталась неподвижно стоять, наполненная неземной музыкой. Очнулась от того, что продавец утробно высморкался в огромный белый платок. Я озадаченно взглянула на него.

— Великолепно, барышня! Просто великолепно! Вы достойны моего дара! — Его взгляд внезапно стал рассеянным. — Забирайте клетку с соловьем, фройляйн, отремонтируйте сломанную игрушку — и волшебная флейта ваша. До свидания, барышня! И помните, заводного соловья необходимо вернуть к Рождеству!

— А почему вы сами не почините игрушку? — задала я резонный вопрос.

Отобрав волшебную флейту, продавец потащил меня к выходу:

— Не могу, барышня! Мне нельзя надолго покидать лавку! Поторопитесь, фройляйн Мария! Запомните, соловья вернуть к Рождеству! Ни секундой позже!

Сунув мне в руки клетку с заводным соловьем, продавец бесцеремонно вытолкал меня на улицу и хлопнул дверью .

Глава 4. А где же лавка?

Морозный воздух тотчас обжег легкие, холодный ветер раздул волосы. Мы, флейтисты, бережем горло, и я поскорее закуталась в шарф. А где же шапочка? А моя флейта⁈ Ах, я растяпа, забыла в лавке свое единственное богатство!

Обернулась и застыла от удивления. Лавка исчезла! На обычной современной двери, мелодично позвякивая, висели палочки «музыка ветра'7, на пыльной стеклянной витрине лежали кружки, футболки, магнитики и прочая дешевая туристическая мишура, а над входом красовалась вывеска с перегоревшими лампочками: 'С. ве.иры».

Потрясенная исчезновением лавки, я забежала в магазин.

— Хорошие сувениры, мадам! — высоким голосом сказала продавщица — крошечная китаянка.

— Где моя флейта? — закричала я. — Где старик? Отвечайте, куда вы подевали продавца в черной накидке?

— Полиция! — пискнула испуганная женщина. — Я вызову полицию!

Я сразу сникла, отчаянно пометалась между рядами, чуть не разбила большую сувенирную чашку с портретом Моцарта и остановилась. Этот магазинчик совсем не «Лавка чудес», здесь даже пахнет по-другому, не благородной стариной, а химией от дешевых китайских поделок.

Вышла вон и побрела по улице, глотая горькие слезы обиды.

«Маша-растеряша! Потеряла свою флейту. свою любимицу, которая верно служила тебе несколько лет, польстилась на сладкие речи противного старикашки. Раскрыла варежку! Кстати, и варежки тоже остались в „Лавке чудес“. Наверное, меня чем-то напоили и обворовали».

«Документы!» — пронзила меня ужасная мысль.

Положив на дорогу ношу, которую зачем-то тащила, сунула озябшую руку в потайной карман пуховика и облегченно вздохнула. Загранпаспорт на месте!

«Чего это я тащу? — подумала я и скосила взгляд вниз. — Клетка с соловьем! Значит, это правда? „Лавка чудес“, волшебная флейта, механический соловей — они были на самом деле? Почему были? Вот он, соловушка сломанный! Наверное, лавка находится в другом переулке. Поищу!»

Долго бродила по темным переулкам Вены, совсем замерзла, но лавку противного старикашки так и не нашла.

«Уже поздно, старик скорее всего закрыл лавку и ушел. Завтра возобновлю поиски. Найду лавку, отдам старикашке сломанного соловья, откажусь от подарка и заберу свою флейту».

Глава 5. Наедине с соловьем

Дома я сразу же поставила на плиту чайник. Бабушка научила меня заваривать хороший крепкий чай и пить его вприкуску.

— Машенька, — говорила бабушка, — выпей чайку — забудешь тоску. Не клади сахар в чашку, испортишь напиток, пей вприкуску.

Пузатый красный чайник Людвига, экономящего электроэнергию, засвистел и забулькал. Согрела кипятком маленький заварник, положила две ложечки зеленого китайского чая в его горячее нутро, налила воды и уселась ждать.

Соловей, понуро сложив крылышки, молча сидел в клетке.

— Ах ты, болванка механическая! — сердито сказала я. — Яркая расписная бестолковая игрушка. Тренькаешь десять раз подряд одну и ту же мелодию. А твой живой прототип маленький, серенький, невзрачный, а по весне поет — заливается!

Нарядный лаково-красный соловей угрюмо молчал, я пила крепкий чай, грызла крекер и думала.

«Зачем я злюсь на безобидную игрушку? Ее сделал искусный мастер, настроил сложный механизм, подарил соловью восхитительную мелодию Моцарта. Кто-то обошелся с птичкой неаккуратно и сломал искусную конструкцию. А если все же починить игрушку?»

Я включила ноутбук, набрала в поисковике «Ремонт старинных механических игрушек в Вене» и нажала «Enter».

Google выбросил длинный список часовых мастеров, но нужного специалиста я не нашла даже на пятой странице. Я пила чай, отчаянно зевала, но методично листала поисковик.

И, наконец, удача!

«Ремонтирую и реставрирую старинные заводные игрушки: шкатулки, куклы, лошадки, шарманки. Николас Камински. Предварительно позвонить».

Адреса не было, только номер телефона.

«Городской, — вздохнула я. — Придется потратиться на звонок».

Хотела позвонить прямо сейчас, но сдержалась — поздно. Скорее всего, пожилой человек — а мастер представлялся мне стариком — уже спит.

Повернула позолоченный ключик, и соловей продолжил петь с того места, на котором остановился в лавке.

В лесу все птички мне родня,

Свирель их манит, а не я!