В своей «странности» Виви намного хуже Сэмюэля. И факт того, что он, будучи Иммора, не испытывает отвращение от моего постоянного пребывания рядом с ним, по-настоящему ошеломляет.

Виви застревает взглядом на моей желтой майке. Наверное, мне в такой ситуации необходимо застенчиво прикрыться ладошками. Но я решаю не тратить лишних сил на никчемные жесты. Во-первых, там и так нет ничего интересного или выдающегося. Во-вторых, исходя частично из основ первой причины, из меня объект чьих-то чувственных фантазий ‒ так себе, фиговенький. А с новым обликом я и вовсе утратила всякую «аппетитность».

После минутного молчаливого созерцания неаппетитной меня Виви изрекает:

‒ В этом ты похожа на…

‒ Цыпленка, ‒ мгновенно реагирую я, вспомнив недавнее сравнение Лириса. ‒ Ага, я в курсе.

‒ На солнце.

Неуютный трепет охватывает сердце.

Хочу немедленно постучать кулаком по груди ‒ прямо напротив разбушевавшегося органа, однако в последний миг отказываюсь от резких движений.

‒ Я-ясно. ‒ Нервно пялюсь на мужчину и внутренне негодую, не найдя в выражении его лица ни намека на издевательство или хотя бы на деликатное подобие смятения.

Он абсолютно уверен в каждом произнесенном слове.

‒ Значит, говоришь, я могу продолжить посещение «Ораж»? ‒ Покашливаю, пытаясь таким образом незаметно успокоить одичавшее сердце. Вот бы сбежать отсюда прямо сейчас и отдышаться где-нибудь в потаенном углу.

‒ Ты все правильно поняла.

‒ Да ладно? Не, правда? Могу? ‒ не унимаюсь я, оттягивая время.

‒ Да. Если хочешь, учись дальше. ‒ Виви плавно взмахивает рукой, приглашая меня переместиться в темное нутро его спальни. ‒ Сделка в силе. Я желаю, чтобы ты ночевала со мной. Сегодня. Завтра. И впредь.

Получается, ему ужасающе важно, чтобы я дрыхла в его постели? Поэтому больше акцентировал внимание на сохранении уже сложившегося порядка, нежели на попытке оградить меня от возможности устроить новые безрассудства ‒ при такой-то свободе действий?

Так я ‒ ценный ресурс? Или нет?

Фактически, он признает, что готов частично выпустить меня из поля своего зрения.

‒ По-моему, у тебя беда с приоритетами, ‒ авторитетно заявляю я и необдуманно лезу протиснуться между ним и косяком.

Зря. Пока прорываюсь вперед, обтираюсь об него с усердием медведя, решившего почесаться об дерево. А ведь места для маневра, казалось бы, было достаточно.

От моего сердитого «половинчатого» зырканья нет ни малейшего прока. Виви ‒ уже взрослый, и с моей стороны будет глупо обвинять его в каких-то там детских поддразниваниях.

Логово тьмы вновь освещает один лишь ночник. Несмотря на дрожь, чуть сотрясающую плечи, мне не хватает духу попросить Виви включить остальные осветительные приборы. Опасливость, функционирующая на максимуме, только и ждет того момента, как хозяин поместья нащупает все мои слабости.

‒ В общем, по обычному сценарию? ‒ спрашиваю я, бодрыми раскачиваниями таща свое тело вперед, к постели Виви. ‒ Плюхаюсь вот сюда и играю роль декоративной подушки?

‒ Нет.

На мое плечо опускается рука. Съеживаюсь, ярко прочувствовав жар от ладони Виви. Бесцеремонные всплески пульсирующего тепла проникают в кожу и скользят вниз ‒ до самого живота.

‒ Чего тебе? ‒ борясь с внезапной сиплостью, ворчу я. Чудится, что моя шея скрипит, будто у застарелого робота, пока я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Виви.

‒ Ты ведь еще не принимала ванну.

‒ Ну, да. ‒ Пожимаю плечами, приподнимая так и лежащую на одном из них руку Виви. ‒ Я сейчас не совсем самостоятельна, как видишь. Но я обтерлась мокрым полотенцем, так что не слишком уж воняю. Можешь понюхать. А завтра попрошу кого-нибудь помочь. Тут же есть в штате хоть одна женщина? Есть ведь?

‒ Я помогу.

‒ С чем? ‒ заранее ужасаясь, задаю вопрос. И в этот момент меня обхватывают за талию, отрывают от защитной тверди пола и куда-то несут.

‒ С помывкой.

‒ С по?.. Постой-ка!.. Не, не, тормози! Кого это ты мыть собрался?! Да стопорни ты уже себя на секунду! Стой!!

Ополоснуться бы мне не помешало, не спорю. Однако в качестве добровольного помощника я предпочла бы кого-то вроде Майи. Хотя и понимаю, что с этим могла бы возникнуть трудность: помощница Такеши и так сильно меня боится, а, увидев в нынешней «боевой раскраске», – и вовсе может отключиться от ужаса.

Хорошо, ладно, ясно, понятно. Бережем нервишки посторонним людям. Но альтернативная подмога в виде Виви мне и в кошмарном сновидении не нужна!

‒ Ты шутишь? – уточняю я, приведя себя в относительное спокойствие глубокими вдохом-выдохом.

Вопрос резонный, но не особо уместный, так как меня уже втащили в светлую комнату и держат над гигантской фигурной емкостью, которая, исходя из местоположения и наполнения источающей пар водой и переливающимися пузырями пены, похоже, и является «ванной» самого господина.

Помещение не изобилует излишествами. Никаких цветастых скляночек, многоуровневых конструкций из полок или иных визуально выпирающих деталей. В конце большого белоснежного помещения видна дверная створка, украшенная выпуклыми полупрозрачными вставками из стекла, ‒ видимо, вход в пространство для наиболее уединенных дум. В остальном размеры комнаты, выстроенной из чередующихся плиток – белоснежных и белых с малюсенькими чуть сверкающими вкраплениями, ‒ позволяли при желании устроить целый спортивный забег. А громада ванны в середине при такой тренировке служила бы этаким предметом для ориентирования, как, к примеру, футбольной поле, окруженное лентами беговых дорожек.

На белом выступе, справа от нас, располагаются три стопки из снежно-белых полотенец. Приглядевшись, замечаю мастерски скрытую полку у самой ванны, уставленную бутылями в одной расцветке – под стать всей эстетике помещения.

‒ Вряд ли у меня получится сносно пошутить и вызвать у тебя смех.

В недоумении вскидываю голову и только потом понимаю, что Виви ответил на мой последний вопрос.

Итак, он в самом деле решил меня искупать.

В своей ванной.

Сам.

Пора отбиваться?

Не откладывая, сразу же приступаю к реализации задумки. Но мое начальное слабенькое брыкание пресекается мгновенно. Виви, ловко фокусничая, меняет способ транспортировки. Теперь, вместо того, чтобы свисать с его рук, как нашкодивший кошак с растопыренными лапами, я по-королевски разлеживаюсь в гигантском ложе из его рук.

От смены положения в пространстве на меня накатывает лютое смущение. С другой стороны, Виви уже не раз позволял себе волочить мое тело туда-сюда. Ему такие причуды не в новинку.

‒ Собираешься утопить меня?

Если он не желает шутить, то орудовать шутливостью буду я. Чтобы перебить это ужасное щекочущее и трепещущее ощущение внутри груди.

‒ Нет.

‒ Тогда кинешь с высоты? – С серьезным видом киваю на пенную поверхность, раскинувшуюся подо мной. – Смачно шлепнешь в воду?

‒ Нет. Медленно погружу. Но сначала избавимся от одежды.

Безопасностью веет только от первого произнесенного им слова. От дальнейших фраз меня дико встряхивает. Кажется, моя испорченность испортилась и рулит в неверном направлении. Мне чудится двусмысленность там, где ее, по логике, быть не должно.

‒ Опусти меня. На пол, ‒ на всякий случай добавляю я. Хотя и уверена, что в воду он меня опускать не станет. Во всяком случае «пока не избавит от одежды».

Ноги добираются до плиток пола. Ладони Виви, не касаясь, еще некоторое время маячат около моей талии. Удостоверившись, что я стою прямо, он выпрямляется и выжидающе смотрит на меня.

Ничего похожего на принуждение я по-прежнему не ощущаю.

Виви с детства был досадной и раздражающей помехой, но никогда не причинял мне реальный вред. Возможно, отчасти именно это обстоятельство разъярило меня больше всего в ситуации с возникновением детей.

Доверяла ли я ему? Трудно сказать. Ведь раньше мои с ним взаимоотношения не стояли во главе приоритетов. Так что дело не в пресловутом доверии, а, пожалуй, в малюсеньком отголоске разочарования.