А ведь Лиллоу неспроста загораживал собой все зеркала в холле, пока я ковыляла в сторону кухни.

‒ Что не так, Тео? ‒ с вызовом пробурчала я тогда.

‒ Ну… ‒ Он отвел взгляд и ответил: ‒ Возможно, зеркало ответит больше.

‒ Тащи зеркало, ‒ страшно вылупляя глаз, потребовала я у Такеши, как только он завершил работу.

‒ Э… Может, лучше повременить?

‒ Неси! ‒ истерично взвизгнула я.

‒ Принеси. ‒ Тео кивнул.

И вот я буквально лежу грудью на столе и пялюсь на собственное отражение. Отражение чудища, по-другому и не назвать. Лоб, послуживший основным оружием против второго преступника, основательно вспух и обзавелся дополнительным выпуклым образованием, от которого по всей коже отходят багровые толстые линии без границ и четких концов, похожие на прорисовку карты кровавых континентов какой-то неизведанной планеты. Левая сторона лица ‒ сплошной полномасштабный синяк, где едва можно различить контуры оплывшего глаза. Зато налитые кровью рассечения на щеках видно особенно хорошо. Расквашенный нос практически сливается с неимоверно распухшей верхней губой.

Громадный кусок пластилина помяли, примяли, замяли и хорошенько посидели на нем. В конечном итоге, получилась пластилиновая Лето.

‒ Сейчас расплачусь, ‒ предупреждаю я, осознавая, что, чем больше смотрю на себя, тем мощнее нарастает боль. Видимо, организму стоило объяснить наглядно, что он изувечен, а иначе он продолжал бы вырабатывать какое-то понятное только ему обезболивающее.

‒ Это я сейчас разрыдаюсь. ‒ Тео прижимает к своему лбу ладонь. Спустя мгновение с болезненным стоном кладет сверху вторую руку.

‒ Давай кто первый?

‒ Не смешно. Мне что, и правда надо было тебе пару напутственных слов сказать прежде, чем за ворота отпускать?

‒ Да ты же вроде говорил. Что-то вроде «никого не прибей».

‒ И? И?! Ну?! У тебя пунктик воспринимать и делать все наоборот?!

‒ Исходя из технической составляющей, я никого не прибила.

‒ Зато тебя отколошматили так, что и здоровому мужику сомнительно потянуть!

Беспокоится.

Опять гляжу на свое отражение.

Что ж, небезосновательно беспокоится.

Жутко. Кажется, я лишусь чувств просто от кошмарности зрелища и стянутой боли сразу во всех точках лица.

‒ А ведь Виви почти полчаса со мной сидел… ‒ Шевелю рукой у самого лица, чуть-чуть не задевая кончик страшного носа. ‒ Вот так. Близко-близко. Глазами в глаза смотрел… И как же его не покоробило?

‒ Тебя только это сейчас волнует?! ‒ Тео вдохнул и выдохнул, раздувая щеки до шариков.

‒ Нет...

Бессовестно вру.

Да для юной девушки внешность ‒ это сокровище! Оберегаемое и превозносимое.

Поворачиваюсь к Тео, и тот дергается, не успев справиться с собой.

‒ Я страшилище. ‒ Отупело смотрю на свои расцарапанные ладони. ‒ Мне же теперь в студенческих мероприятиях не поучаствовать, да? И на учебу как?.. И парня себе тоже не найти.

Тео хмурится. Придвигает к себе чашку и, сопя, принимается пить чай.

‒ Повторим инъекцию «Алого» часика через три, ‒ робко вмешивается Такеши. ‒ «Алый» восстановит ткани. Вопрос во времени и… э-э-э… в результате.

‒ В общем, не точно, справится ли? ‒ подытоживаю я, буквально чувствуя, как мой единственный глаз приобретает схожесть с глазом мертвой звериной туши.

Такеши осторожно кивает.

‒ Скорее всего, потребуется длительное время.

Тео пялится на меня исподлобья.

‒ Жалеешь, что так поступила? ‒ кашлянув, задает он вопрос. ‒ Что вмешалась в разборку?

Втягиваю воздух деформированным носом и бессмысленно смотрю куда-то в пространство перед собой.

‒ Нет.

* * *

Пошмыгивая носом, бреду по коридору. Я ведь хотела встретиться с Тео не просто так. Желала срочно обсудить с ним что-то важное. Наверное, это что-то касалось козней группировки и их предполагаемых замыслов. Или, может быть, я собиралась с помощью него отыскать иные пути для своего спасения.

Однако все мысли вылетели из головы, как только я заметила, насколько на самом деле испуган Тео. Наигранная дерзость исчезла без следа, и, честно признаться, мне было неуютно без его саркастичных шуток.

Неужели я и правда была в опасности? И все вокруг напуганы куда больше, чем я?

В выделенной комнате, в которой мне так и не удалось переночевать, я кое-как умылась и сменила одеяние леди, когда-то столь скрупулезно и продумано подобранное, а ныне запятнанное кровью и иными телесными веществами.

И в таком виде я предстала перед уймой народа?

Прекрасно. Восхитительно.

Запредельно.

Надела я желтую майку, свободно болтающуюся вокруг моего тела, и просторные пижамные брюки в цвет. Легкая ткань почти не задевала кожу, ничего не натирала, да и ходить тоже не мешала. Все это было оставлено на постели и, видимо, принесено Лиллоу. Ведь мой шкаф по-прежнему пустовал.

Виви не вернул мне одежду. И зайца тоже. Выходит, он все еще ждет, что я приду к нему?

Или нет. У меня и раньше с внешностью не такой уж блеск был, а сейчас и подавно все плохо. Если, конечно, Виви ‒ не поклонник ночных кошмаров, и шевелящийся ужас в его постели ‒ не повод для него лишний раз хлебнуть адреналинчику.

Решаю, что надо спросить его прямо. Наша сделка строилась на его дозволении посещать университет. Если сделка отменяется, то и мне нет смысла мозолить ему глаза.

В общем, быстренько задам вопрос и вернусь к себе. Может, даже удастся увидеть нечто, похожее на брезгливость на его спокойной физиономии.

Ну, правда. Сейчас на меня без дрожи не взглянешь! Должна же выдержка Виви когда-нибудь дать трещину.

Щупаю ладонью стену и доверительно ориентируюсь на образы, улавливаемые правым глазом. Хорошо, что меня с левой стороны шандарахнули. А то спуск по лестнице на нижний этаж справа появляется, и с моей удачей я легко могла бы случайно навернуться…

Да, нашла, чему радоваться.

Издаю вздох. А сразу за ним ‒ странноватый хлюпающий звук. Во всем виноват испуг. А точнее, тот, чье появление вызвало этот испуг.

Лирис.

‒ Пугать меня ‒ твое хобби? ‒ Ворчание сходит на нет, пока я машинально прикрываю лицо руками. И лишь спустя несколько секунд вспоминаю, что мальчишка меня уже лицезрел во всей красе ‒ и образ этот был, несомненно, в тысячу раз хуже.

‒ Ты похожа на цыпленка, ‒ изрекает он, решительно стоя на моем пути.

‒ А?

Сообщение мальчишки вводит меня в ступор. Это что, пассивная агрессия? Имеет в виду, что я выгляжу, как распухшая маленькая птица? С моими-то ранениями.

Лирис, видя, что у меня короткое замыкание, молчаливо оттягивает ворот собственной футболки.

‒ А! Желтая! ‒ догадавшись, излишне громко говорю я. ‒ Поэтому цыпленок… Э! ‒ уже с возмущением продолжаю: ‒ А сам-то?!

Сегодня мальчишка красуется в футболке, усыпанной малюсенькими пирожными. А на его пижамных штанишках устроились маленькие кексики. Что ж, Тамара бы точно оценила подобную сладкую яркость. К тому же Лирис снова не заплел волосы, и после ванны те безумно пушатся, превращая владельца в актуальный объект для потенциального тисканья такими любителями умиляться как Тамара.

Внутренний голос нашептывает, что сохранение этого умилительного очарования стоило того, чтобы расквасить собственное личико.

‒ Ты… как?

Задавая вопрос, Лирис не отворачивается и не прячет взгляд. Похоже, его моя помятая внешность не смущает. Совсем как Виви. Держу пари, и малявка Эли тогда в кабинете ректора стушевался вовсе не оттого, что увидел на кушетке страшное пугало.

‒ Я-то? ‒ задумчиво изучаю бледное лицо подростка. ‒ Лучше всех. Не напрягайся. Кашку иди скушай.

Протискиваюсь между мальчишкой, слегка потеснив его, и стеной, потому что обойти его с другой стороны для меня ‒ довольно трудноватый пока подвиг.

Надо же. Второй раз уже запалил, как я к его папаше в спальню крадусь. От ситуации больше смешно, чем неловко.

‒ Можно посоветоваться?

Хотя я и плетусь еле-еле, от его слов притормаживаю едва ли не со скрипом, будто мчалась на внушительной скорости.