Девочка удивляется. Она хлопает глазками, словно не верит до конца в мои слова. Она привыкла командовать и думает, что именно так всё и должно быть? Командовал ли ей когда-то отец? А няньки? Полина вряд ли, но до неё же были другие, способные повлиять на ребёнка. Теперь мне хочется во всём разобраться, хоть и понимаю, что это не моё дело, не следовало бы мне лезть во всё это.

Надеюсь, не сделаю ещё хуже, если копну глубже.

- Нет, я хочу! – кивает Алиса и подходит ближе. – Что мне делать?

- Давай для начала отмерим четыреста грамм творога и хорошенько разомнём его ложкой.

Алиса осторожно накладывает творог ложкой в ёмкость, где мы и будем замешивать тесто для наших сырников. Она следит за цифрой на весах, но останавливается и отводит взгляд в сторону. Щёки девочки мгновенно багровеют.

- Что такое? Тебе надоело?

- Я не знаю, сколько это… Что должно быть написано на цифрах.

- О! А давай мы их позже поучимся не только разбирать, но и писать сами? А пока… Я тебе подскажу, когда остановиться.

Алиса оживляется, продолжает накладывать творог, пока я не говорю «стоп» и не показываю, что вот так выглядит цифра «четыре».

Столько денег у её отца… Возможность купить ребёнку любую игрушку, даже живого человека, но отсутствует элементарное. Почему Дмитрий не отдал свою дочь на подготовительные? Да ведь няни должны были заниматься с ней!..

Я возмущена до предела и уже даже готова вывалить на отца девочки своё недовольство. Ну вот кто так делает-то? С Дмитрием мне придётся поговорить обстоятельно. Очень рассчитываю, что он выслушает меня, и не станет прятаться в собственную ракушку, огораживаясь от столь очевидных проблем. Он не говорил, что я ещё учительницей начальной школы для его дочери стану, а ведь надо бы!.. А если пошлёт подальше? От мыслей отвлекаюсь и возвращаюсь к приготовлению блюда. Алиса настолько увлечена занятием, что сейчас выглядит совсем иначе: она не избалованная папина дочка, а обычный ребёнок, увлечённый «игрой».

Как только тесто готово, я отправляю сформированные сырники в духовку. Можно было бы пожарить, но так куда интереснее наблюдать.

- А ты часто готовила, когда была маленькая? – спрашивает Алиса, поднимая на меня взгляд.

- Сама не готовила, конечно же, но очень часто помогала родителям. Мама многому учила меня, а потом… - замолкаю, потому что не хочу сейчас поднимать болезненную тему и тем самым бередить раны девочки, да и свои, что уж там?.. – Потом папе помогала и начала готовить самостоятельно. Всё приходит с опытом. Ты ещё слишком маленькая, чтобы всё делать одной, но можешь вот так помогать.

- Папа не готовит. Он вообще редко бывает дома. Чаще всего я провожу время с Полиной или другими няньками. Полина оказалась самой послушной, поэтому дольше живёт у нас.

Я так почему-то и думала. Наверняка другие няньки строжились, пытались найти подход к Алисе, а может, не искали его и просто требовали от неё подчинения, а оно не нужно. В этой ситуации важен иной подход. И не полное послушание, как это случилось с Полиной – точно!

Почему я не стала психологом? Ведь могла бы…

Хихикаю своим мыслям.

Алиса говорит, что курьер привёз книгу, и Полина отдала её, и предлагает почитать, как только мы позавтракаем. Скорее у нас уже не завтрак, а полдник будет, но не суть.

- Конечно, почитаем. Мне уже не терпится познакомить тебя с одной из моих любимых историй. А у тебя есть азбука? Мы могли бы поначалу поучить буквы, а уже потом начать читать вместе. Точнее, читать-то тебе буду я, а ты искать знакомые буквы. Как тебе такая мысль?

Алиса снова оживляется, а у меня сердце кровью обливается. Почему ребёнок не получал главного? Вроде бы не скажешь, что отцу наплевать на собственную дочь, а с другой стороны - в груди колышется червячок сомнения. Не считал ли он её виноватой в смерти матери, как обычно показывают в фильмах? И именно по этой причине держал рядом, но при этом слишком далеко от себя? Нет… это совсем бред. Он просто не пытался даже научить Алису чему-то, потому что не сумел найти к ней подход.

После завтрака мы поднимаемся в комнату Алисы. Полина нам не попадается. Вероятно, сейчас сидит в своей комнате и строит козни, как бы избавиться от моего присутствия в доме? Такое вполне себе может быть. Ничему не удивлюсь уже.

Азбука быстро попадается мне на глаза. На самом деле на стеллаже девочки много полезных книг, есть красочные энциклопедии, и я понимаю, что нам будет чем заняться сегодня и завтра.

- Давай познакомимся с буквой «А»? – предлагаю я.

- Я знаю, как она пишется, она же из моего имени, - фыркает девочка и морщит недовольную гримасу. – Ты предлагаешь мне глупости.

- Я тебе не грублю? И ты не груби мне, пожалуйста, договорились? Ты могла сказать это с другой интонацией, чтобы мне не было обидно.

- Прости! – опускает взгляд Алиса и грустнеет.

Она извинилась? Это что-то новенькое.

Я приближаюсь к кровати, на которой сидит малышка, и занимаю место рядом с ней.

- Почему ты так погрустнела? Я ведь не ругалась, а просто сказала, как будет правильно.

- Я не хотела тебя обижать… и дядю Влада не хотела обижать. У меня так получается само по себе, но я не хочу никого обижать, - делится своими переживаниями Алиса.

- Эй… давай-ка отставим грусть? Я не сказала тебе, что обиделась. А почему ты считаешь, что обидела дядю Влада?

- Он злится на меня, ведь из-за того, что я жаловалась на него папе, они ругались и очень долго не общались.

- Зачем ты жаловалась папе на него?

Я стараюсь задавать вопросы осторожно, хоть и понимаю, что шагаю по слишком тонкому льду. Всего один неверный шаг, и та незримая нить, что сумела протянуться между мной и Алисой разорвётся.

- Потому что он не слушался меня и не играл по моим правилам. Я просто хотела проводить с ним больше времени, но он меня не любит. Я знаю, что меня никто не любит. Я плохая.

- Ты совсем неплохая. Вздор! Тебе кто-то хоть раз сказал, что ты плохая?

- Няни часто говорили, что я плохая, мерзкая девчонка. Даже Полина пару раз ворчала, как сильно я её достала. Я не хочу обижать, но всё получается так, потому что я плохая. Не может плохой человек делать что-то хорошее.

Ох… Тут всё куда глубже, серьёзнее, чем мне казалось изначально.

- Малышка, нет плохих или хороших людей. Есть неправильные поступки, которые мы можем совершать, а можем удерживать себя от этого. Вот и всё. Иногда можно вести себя чуть иначе, и ты заметишь, как люди тянутся к тебе. Если ты позволишь мне, я научу тебя, буду мягко наставлять?..

Алиса молчит, она пожёвывает губами, а потом кивает на азбуку.

- Я знаю буквы, но не умею складывать их слогами. Няня сказала, что я бестолковая и никогда не научусь этого делать.

- А вот и нет! Няня сморозила чушь! Знаешь, она ведь тоже повела себя неправильно, сказав тебе такие плохие слова. И я рада, что этой няни больше нет рядом с тобой. Я научу тебя. Всё очень просто. Ты и сама можешь научиться, если захочешь. Просто нужно читать буквы вместе. Давай для начала мы повторим их? Я показываю буквы, а ты называешь мне их?

Обучение – процесс неоспоримо тяжёлый. Я никого и никогда не обучала. Честно сказать, я и не рассчитывала, что справлюсь с ролью учителя, но ученица мне досталась что нужно. Алиса действительно знает все буквы, да она даже складывать их вместе умеет! Удивительно, что она уверила себя в бестолковости из-за слов няньки. Таким нужно давать самые ужасные рекомендации, чтобы не работали с детьми совсем. Даже я – человек без должного образования, сразу разглядела в маленьком дьяволёнке одинокого ребёнка, нуждающегося в любви и заботе.

Мы с Алисой валяемся на её кровати, изучаем азбуку, и девочка уже читает слоги. У неё прекрасно получается. Алиса даже смеётся, когда у неё что-то не получается, а не психует и не швыряется книгами.

- Вижу, вы тут веселитесь?

Мы обе вздрагиваем от неожиданности и садимся на кровати, ошарашено глядя на вошедшего Дмитрия. Следует поучить его стучаться в комнату ребёнка. Это всё-таки девочка!.. А если бы она сейчас переодевалась? Или прятала что-то личное? Хочется сказать папе «спасибо» за то, что они с мамой не нарушали мои личные границы и научили меня, как правильно.