Он просто не мог сообщить жестокому господину иное. Одаренные-мозгокруты были на вес золота в этом мире, но только не для цыганского барона. Он найдет другого, ведь в цыганском племени менталистов пруд пруди.

Споры по этому поводу велись долгие годы. На примере того, что было первым, «курица или яйцо», так же спорили о происхождении цыганского дара. Получили ли его цыгане в результате эволюции, наряду с ремеслом обмана и иллюзий, или же он всегда был с ними.

— Дабулэ чада! — зло выругался барон, глядя на мерцание купола, что никак не хотел гаснуть. — Бейте минометами, увальни! Мне вас учить что ли⁈

Златан лично руководил операцией по уничтожению ненавистных ему Ахматовых. Слишком многого лишился барон в противостоянии с зарвавшимся юнцом. Слишком многого.

Еще совсем недавно в его подчинении была вся столице. Торговля наркотиками, людьми. Барон доил Питер, как молочную корову, а в ответ столица с благодарностью поедала мясо крыс и собак в придорожных забегаловках. А иногда, когда барону было скучно, он распоряжался использовать человеческое мясо. Так он показывал, кто здесь хозяин.

«Ничего, я еще все верну. Ахматов далеко не беден, а все его земли, заводы и люди будут работать на меня».

Барон находился мыслями в промежности сучки Ахматова, которую он намеревался отыметь сам, а потом отдать ее на потеху своим людям. И уже делил имущество почившего ублюдка. Оставалось дело за малым: уничтожить силовое крыло, так называемый сквад, в котором, по достоверным источникам, находилось около полутысячи человек. Серьезная сила, бесспорно. Однако барон возьмет числом. Пять сотен бойцов ничего не смогут сделать шести тысячам опытных вояк.

Рискованно ли это было: сидеть в шатре, попивать чаек и наблюдать за штурмом здания? Определенно. Но что могли сделать ему, барону? Связь подавлена, кабели перерезаны. Безопасники когда чухнут, Златан успеет завершить свое подлое дело и так же скрытно пропасть из столицы.

— Щит погас! Щит погас!

Радовались приближенные Златана, находившиеся в этот момент рядом со своим господином.

— Начинаем, — повелительно махнул он рукой и команды тут же начали дублироваться дальше. — Ровняйте усадьбу с землей!

Небо черное-черное. Но я точно знаю, что сейчас день. В воздухе сеялся пепел. Нос забит шлаком и перестал различать запахи. Сполохи пламени спорадично освещают поле битвы, усеянное трупами мерзких тварей. Слышны их стоны, треск лопающейся от огня кожи. Кое-где видны тела людей, их лица застыли в жуткой гримасе боли.

Может быть это ад? Мы одержали победу на земле и пошли в наступление? Хотелось бы в это верить.

Но почему я один? Где все? Неужели та горстка мертвых людей, нисколько не похожих на военных, и есть моя команда?

— Сти-и-и-ве-ен!

Кричу в темноту в надежде услышать лай моего верного песеля, но в ответ тишина. Лишь стенания адских тварей, горящих в пламени. Более того, меня пугает мой голос.

— Кха-кха, — прочитаю горло, пробую еще раз, — Стивен. Астай. Хронум, — пытаюсь услышать себя. Последнее вырывается тяжелым баритоном неживого человека.

Я осматриваю себя со стороны, прислушиваюсь к своим ощущениям. Внешне никаких изменений. Только руки крепче стали, и ощущение легкости во всем теле. Такое чувство, что я сутками носил тяжелую ношу, а сейчас избавился от нее. Во рту железный привкус крови, но не моей. Сглотнул комок слюны с кровью — скривился от горечи. По вкусу — кровь Асмодея. На душе всепоглощающая тоска, будто я отрываю от себя что-то, прощаюсь с чем-то или кем-то…

Мысленно уговариваю себя нынешнего что-нибудь вспомнить. Ведь я должен унести в свое время хоть какую-то крупицу информации о будущем. Тщетно. Никаких зацепок. В голове последние события с праздника.

Гребаный клоун!

Заставляю себя оторвать взгляд от адских выблядков, на мгновение задерживаясь на располосованном трупе исполинской нематоды. Кто ее так? Неужели я?

Напрягаю зрение, фокусируясь на более отдаленных участках. Вместе с остротой приходит и умение видеть в темноте. Непроглядная тьма становится похожа на ранний сумрак, становится сероватой. Теперь я могу оценить поле боя. Сотни и сотни разномастных тварей лежат вповалку. Огонь слизывает с них остатки органики. Огонь необычный: оранжевое пламя с зеленой окантовкой. Непохожий на настоящий. От него плавится даже бетон, хотя гореть там нечему.

Вдруг земля начинает дрожать под ногами. В паре километров от меня образуется трещина в земле. Она становится шире и глубже. Обнажается какой-то колодец невообразимых размеров. В небо бьет мощный прожектор, поочередно запускаются десятки ракетных двигателей.

Через несколько секунд из колодца показывается конусообразная конструкция. Как белый кит поднимается над гладью воды, так и это чудо инженерной мысли медленно и чинно выходит из пусковой шахты.

При виде железного исполина, мелькает мысль: «Наше ли это творение или в будущем так выглядит контакт с инопланетными существами?». Но следом по наитию: «Наше».

Хронум ликует. Он чему-то радуется.

«Чему ты радуешься, недалекий? Почему ты не на корабле? Где все?»

Смесь чувств — моих собственных и меня из будущего — хаотична. Я не понимаю мотивации моего перевоплощения. В этой голове звенящая пустота, такая же — в сердце.

— ДОСТАТОЧНО, ХРОНУМ!

Насмешливый голос, подобный раскату грома, прервал мои видения, и крепкие руки потянули меня за плечи обратно.

— Живой! Живой!

Катя встретила меня с влажными от слез радости глазами, припала к моему лицу.

Пронзающая боль мгновенно сковала мое тело. Попытки прощупать кровоточащую рану ни к чему не привели: руки не слушаются меня. Хотя нет, причина в ином: Молох держит мои запястья, дабы я не навредил себе сам.

Во рту все еще чувствуется вкус полынной горечи, что на мгновение сбивает меня с толку (ведь я вернулся обратно). Но взгляд тут же цепляется о пустую капсулу в руках Молоха.

Я харкаю кровью, пытаюсь спросить о происхождении таблетки, не отрывая от нее взгляда.

Ни голос божественной сущности, покровительствующий хронуму (я был уверен, что она мне не враг), ни мои необъяснимые видения не важны в эту минуту, и даже мое ужасное состояние — все ушло на второй план. Меня больше всего интересует наличие уникальной капсулы в руках старца.

На его застывшем, просто каменном лице проскальзывает едва заметная тень самодовольства. Молох читает меня, как раскрытую книгу.

— У меня для тебя припасено еще несколько таких.

Несколько? Я невольно облизываю губы, чем вызываю смятение не только у себя самого, но и окружающих. Ловлю себя на мысли, что хочу эти капсулы, все и сразу. Прислушиваюсь к своим ощущениям и понимаю, что горечь во рту как раз связана с поглощением таблетки хронума. Возможно, она стала причиной, по которой меня слишком быстро вышвырнуло в наш мир.

Я слышу скрип новых тканей, восстанавливающихся с поразительной быстротой. Чувствую, как два обрубка срастаются вместе, притягивая мою дурную голову обратно к телу. Таблетка стала катализатором, ускорившим регенерацию, а остаточная энергия ласкает каждую клеточку моего тела, делая ее сильней, крепче.

За всем этим я не замечаю, что дом ходит ходуном. Штукатурка осыпается с потолка. Слышны взрывы чего-то мощного по усадьбе.

Катя улавливает мой встревоженный взгляд. Тяжело вздыхает:

— Лев, это люди Златана. Клоун чуть тебя не убил, а потом они пошли на штурм поместья.

Я было дернулся, но Молох крепко придавил меня сверху.

— Рано. Полежи еще.

Меня захватывает ужасающее чувство собственного бессилия. Я лежу, напитываюсь жизненной силой, неспособный что-либо сделать, а в это время умирают мои верные люди.

— По-мо-ги им! — отчаянно хриплю Молоху, напрягая едва восстановившуюся трахею. Поминутно сплевываю сгустки запекшейся крови.

Молох сдержанно кивает мне и тут же удаляется на улицу.