— А что тебя смущает, Константиныч? Нормальные вопросы. Во-первых, я искал лжецов; во-вторых, теперь у нас есть полная картина, кто что из себя представляет и как поступит в разных ситуациях. Например, теперь я точно знаю, что Вовку Семакина нужно держать подальше от баб, чтобы ты его ненароком не убил потом. А Костю Жиганова наоборот поставить поближе к тебе.

Он еще много привел разных примеров. А я его слушал и недоумевал. Этот тихоня оказался тем еще самородком. Ведь как точно он давал характеристику тому или иному бойцу или определял его место в будущей структуре. Чертов гений, некогда задвинутый на второй план статной фигурой Колесникова. Но как бы горько это ни было признавать, Егор справлялся куда лучше Дениса. Пока… А там поглядим.

Структура сквада — еще одна тема, затронутая нами в беседке. Я внимательно слушал Егора, не перебивал, в пятый раз сбрасывал назойливый городской номер с множеством семерок в нем.

Егор предложил разделить сквад на три части: первая группа в количестве трехсот десяти человек, наименее мотивированных и преданных мне (в основном бывшие ЧВКашники), должны были стать основной ударной силой, или, иными словами — мясом. Вторая группа, состоящая из чистокровных хакасов и сквадовцев высокого ранга, будет резервной «армией» и вступит в бой после потери первых. Ну, а третьи — элита, спецназ. Их задачей должны стать точечные и скрытные операции.

Отдельной кастой Егор выделил зверушек Стива.

«Их нужно создать не меньше тысячи, а лучше и все десять».

Услышав это, у Стивена (который едва мог считать до десяти) отвалилась челюсть вместе с торчащей из нее мясной костью.

Ну и конечно же хронум, а правильней будет — Воин Света. Ему (то есть мне) предписывалось сидеть на троне и наблюдать со стороны. Егор готовился к масштабной войне, которая, с большой долей вероятности, никак не должна была случиться на территории Российской Империи. Не позволят.

Егор еще много чего предлагал. Построить железобетонную стену, купить истребитель и, в конце концов, запастись урановой рудой. Он, якобы, даже знал, где ее можно подешевле купить.

Я слушал и охреневал. И не только я. Астай порой забывал посасывать мундштук трубки, и табак в ней затухал. Или, наоборот, затягивался так сильно, что долго кашлял. Егора это не останавливало.

Мимо беседки проходили две милые бестии, о чем-то весело щебетали, но, услышав нашего оратора, сильно жестикулировавшего, остановились и позабыли обо всем. Красноречивый Егорушка только раззадоривался, видя, какой интерес к нему проявляет женский пол.

Закончив свой «душещипательный» рассказ, он сдул с брови трудовую каплю пота и застыл в дурацкой улыбке, ожидая, конечно, похвалы?

— Тьфу, ты! — Роксана смачно сплюнула на землю, — Псих какой-то! Марин, пошли отсюда.

Его улыбка сошла на нет. У них с Роксаной что-то наклевывалось (были у меня такие предположения), и услышать подобное из ее уст было очень уж неприятно. Самолюбие главы сквада было явно задето.

— Я что-то не то сказал?

— Как бы тебе сказать помягче? Егор, предложения хорошие, даже очень, но требуют доработки. Вот ты спрашивал у бывших ЧВКашников, готовы ли они становиться мясом? Или у Стивена: сделает он такое количество конструктов? Давай обговорим все подробней в гостиной за тарелкой супа. Я как раз проголодался.

Ободряюще потрепав его по плечу, другой рукой достал доставучий телефон. В десятый раз до меня домогался неизвестный мне номер.

— Слушаю!

— Лев Константинович, это Полунин. Жду вас в отделе полиции с вещами.

— А что будет, если я не приеду.

— Ваше право. Но тогда мы сами доставим вас в отдел.

Его голос не выражал каких-либо эмоций. Старший грандмейстер выполнял свою работу. И я даже догадывался, по какому поводу он меня вызывал. Виконт Суходольский. Чем там у них закончилось с Молохом, я не успел выяснить.

— Подъеду после ужина.

— Адрес вам известен. Ожидаю.

И бросил трубку.

— Сука, тебя еще не хватало! — выругался я вслух. — Кто-нибудь видел Молоха?

Офисный кластер «Атриум»

крыло виконта Суходольского

После отбытия Ахматова, Молох тут же передал Арбитрам информацию о нарушении «Положения Организации» виконтом Суходольским. Ответ последовал незамедлительно: лишить титульного знака, ликвидировать отступника и избавиться от свидетелей.

У Молоха была отличная репутация в Организации, поэтому ему давался карт-бланш. На той стороне сказали просто: «Действуй по своему усмотрению».

Камеры были отключены, видеозаписи стерты. Оставалось лишь покончить с виконтом и одним-единственным свидетелем.

Вначале он жестоко расправился с аристократом, вследствие чего в кабинете отчётливо чувствовался запах дерьма.

Парализовав виконта ядом лягушки гинко, Молох принялся распарывать мужчину от паха до шеи. При этом он неотрывно смотрел ему в глаза. Молох наслаждался страданиями ублюдка, ведь тот действительно был ублюдком, совершившим за свою никчемную жизнь множество преступлений.

Перед ним стоял выбор: высосать из виконта жизнь или… кровь. Но возобладало чувство жажды по живительной влаге. Обнажив острые клыки, он с жадностью вонзился в артерию. Удовольствие от поглощения чужой крови затуманили его разум. Выругавшись про себя за испорченный вкус от паралитического яда, Молох решил продолжить трапезу.

Следующей жертвой была симпатичная молодая блонда, все еще лежащая в отключке возле своего рабочего стола. Жадно облизнувшись пульсирующей вене на ее шее, Молох со звериным рычанием присосался к ней. Девушка так и не приходила в сознание. Когда он закончил с секретаршей, в его багрового оттенка глазах читалось безумие, а шелковый золотистый халат полностью пропитался кровью.

В этот момент он не мог думать ни о чем другом. Его разум был затуманен, но движения выверены до мелочей.

За свою долгую жизнь он так и не научился контролировать свои звериные инстинкты. Стоило только начать, а остановиться Молох уже был не в силах.

Стерев кровавые следы с губ, он шагнул дальше по коридору в поисках очередной жертвы.

Следственный изолятор «Кресты»

— Лев Константинович Ахматов?

«Сука, да он издевается⁈»

Полунин держал в руках мой паспорт, небрежно мял его страницы, напряженно посматривал на меня исподлобья. Тяжело вздохнув, я принял его игру. Надолго ли меня хватит?

— Да, это я. С кем имею удовольствие говорить?

Он нахмурился, откинул документ в сторону и скрестил пальцы между собой.

— Как меня уже тошнит от тебя, гребаный ты хронум! — процедил это с такой лютой ненавистью ко мне, что не смог контролировать густую слюну, стекающую на подбородок. — Вот здесь мне уже сидишь со своими выкрутасами! — судорожно постучал себе по кадыку ребром ладони.

— Поверьте мне, я тоже не испытываю к вам симпатии. Особенно после того раза.

Я все еще пытался сдерживаться.

— С удовольствием бы повторил!

Эти его слова сработали для меня, как триггер. С новой силой пронеслись воспоминания, как под тяжелым ботинком грандмейстера хрустели мои кости, а сам он при этом не скрывал злорадной улыбки. Я мгновенно вспылил и меня понесло:

— Попробуй! Только знай, в этот раз твой хладный трупик, иссушеный до ебучей мумии, будут отдирать от кафельной плитки вместе с дерьмом!

— Угрожаешь мне⁈

— Да!

— Сука охуевшая!

Разговор не заладился с самого начала. Но я и не скрывал свою ненависть к нему. Полунину нужно было думать раньше, прежде чем говорить такое. Конспирация конспирацией, но этот ублюдок приложил максимум усилий, чтобы я как можно дольше провалялся на больничной койке.

Но не прошло и недели, как снова появился я. Такой живой и невредимый, улыбающийся на все свои тридцать два зуба. И такой… бесящий!

Минуты две мы мерялись с ним взглядами. Полунин не выдержал первым: