Чай, не с друзьями о встрече договаривался, а с людьми, одно название места работы которых могло заставить не последнего человека в государстве сбледнуть с лица.

Пришлось просить у служанки кофе покрепче, а после давиться напитком, нелюбовь к которому прошла сквозь века. Последующая за двумя кружками тренировка и холодный, бодрящий душ тоже поспособствовали обретению более-менее нормального самочувствия, и до дома Ксении я дошёл уже во вполне вменяемом состоянии. Не слишком добродушном, конечно, но ко всеобщему облегчению на этот раз утро действительно прошло без происшествий. Никаких тебе карикатурных злодеев, желающих поквитаться за обиду, никаких огорашивающих новостей. А единственной необычностью оказалось обилие снующих везде и всюду сотрудников управлений и комитетов, среди которых аж целый министр псионического образования в составе комиссии на два десятка человек затесался.

Слишком много для расследования травли, так что наружу, похоже, вылез целый кладезь иных серьëзных проблем.

— Что-то мне подсказывает, что занятий сегодня не будет. — Задумчиво пробормотала Ксения, глядя на одного из профессоров, под конвоем идущего к автомобилю.

— Похоже, я закинул тротиловую шашку в выгребную яму, уж простите за мой французский. — Тут как бы реально не пристрелили с подачки всех пострадавших в происходящем. Зато лишний повод учиться постоянно держать защиту в активном состоянии появился. Буду оптимистом, во всём ищущим плюсы!

— Чистка напрашивалась давно. Просто поводов не было. — Пожала плечами девушка. — Когда всë это закончится, учиться в академии станет куда приятнее.

— Очень на то надеюсь. — Мы уже добрались до холла, так что настало время разделяться. — Я на связи, так что, надеюсь, не пропаду. Когда ты заканчиваешь?

— Если по расписанию, то в пять вечера. А как оно будет на деле я не знаю.

— Тогда буду ориентироваться на пять часов. — Это не гиперопëка и не одержимость, вовсе нет. Всего лишь суровая необходимость, продиктованная отнюдь не иллюзорной угрозой, исходящей от столкнувшихся с жестокой реальностью студентов. Мало ли, найдëтся идиот, которому нападение на «виновную во всех грехах» девушку покажется отличной идеей. А я как в той сказке — ответственен за тех, кого приручил. — Если что-то изменится — отправь сообщение или позвони.

— Угу! — Ксения быстро скрылась на лестнице, а я, бросив взгляд на часы, в темпе вальса выдвинулся к полигону, о котором мне сообщил корнет Александр Троекуров перед тем, как раствориться в ночи.

Именно там должен начаться мой путь в качестве новобранца-«контроллëра», и там же я познакомлюсь с как минимум одним наставником от комитета. Кто это будет, чему станет учить — пока загадка. Но такого рода организация явно не пришлëт кого-то бесполезного, и в худшем варианте развития событий это будет средней паршивости профессионал и агент влияния в одном флаконе. Но он будет чистым боевиком, что мне сейчас и надо.

В коридорах академии я петлял недолго, к назначенному времени уже отворив двери полигона и спустившись на саму площадку…

— Геслер, проходи. — В центре зала стояла и жонглировала потоками плазмы Белëвская. Не та, которая Хельга, а та, которая Анастасия, комиссар и телепат по совместительству. Одета она была в чëрный спортивный топ, свободные тëмные штаны «военного» кроя и отполированные до блеска берцы. Не особо длинные чëрные волосы были собраны на затылке в тугой хвост, а лоб стягивала спортивная тканевая лента, не позволяющая поту и чëлке лезть в глаза. Практично? В каком-то смысле. Носили ли такую одежду обычно? Едва ли. Нет, если Белëвскую прочат мне в учителя, то я попрошу сменить еë на кого-то мужского пола. Потому что жить куда проще, если не нужно тратить ресурсы на самоконтроль. — Удивлëн?

— В моëм представлении наставник от комитета должен быть свирепым небритым мужиком, а не хрупкой девушкой полутора метров ростом…

— Так и я не твой «наставник». — Белëвская хмыкнула. — Он сейчас подойдëт. А я здесь в качестве наглядного учебного пособия.

— Хм. — Что ж, это хорошо. — Тогда я, пожалуй, устроюсь в уголке и займусь разминк…

Появившийся из ниоткуда и остановившийся в трëх метрах от моего затылка резиновый мячик разорвало в клочья телекинетическим прессом, а я обернулся, уставившись на «пустое» место. Делаю пару шагов вперëд, и под давлением моей воли свет начинает искажаться в пользу естественных своих течений, открывая моему взору довольно неприметного вида мужчину, наблюдающего за мной со скучающим выражением лица. Следом лопается и поддерживаемый Анастасией ментальный карман, отчего незнакомец морщится:

— А вот так лучше не делать.

— Так и меня лучше не пугать. — Отвечаю, выходя из состояния ускоренного сознания. Свежая порция необычных данных, порождённых всей этой ситуацией, взбодрила мой разум, и принесла немало удовольствия, так что на саму выходку я закрыл глаза. Чем бы великовозрастные дети ни тешились, лишь бы мне нормально было.

Но из засады на меня «нападали» впервые, и, в целом, своей реакцией я доволен.

— Наглый, значит?

— Мне больше по душе слово «своевольный».

— И правда, наглец. Это хорошо. Лучше, чем мямля или маменькин сыночек какой. С таким материалом можно работать… — Мужик наконец отлип от своей любимой стены, сделав пару шагов мне навстречу. — Чему хочешь научиться в первую очередь?

— Защищаться. — Я ответил не раздумывая.

— И почему?

— Потому что трупы не атакуют. Да и с моим нынешним радиусом воздействия лучше сосредоточиться именно на защите. — А когда-нибудь потом, увеличив этот радиус, начинать всерьëз учиться атаке. Если не окажется, что лучше всего будет поступить иначе, конечно же. — Плюс именно защиту можно тренировать везде и всегда. Плазмой или телекинезом в академии, всё-таки, особо не помашешь…

— Уже пытаешься постоянно держать защиту активной?

— Мне объяснили принцип и показали, как надо. Так что да: в силу своих навыков, я пытаюсь сделать поддержание «зоны подавления» постоянным, не требующим постоянного сосредоточения на ней. Выковать из навыка рефлекс, если хотите. — Теоретически такое было возможно, ибо всё, за что бы человек ни брался, со временем переходит из разряда контролируемого разумом процесса в разряд процесса подсознательного, рефлекторного. Дети поначалу целенаправленно контролируют ноги, пытаясь ходить, а после едва ли даже задумываются над тем, как лучше ступать и что делать для того, чтобы прыгнуть.

Это и минус, и плюс одновременно, но отрицательные стороны такого укоренения навыка на подкорке обыватель заметить едва ли способен.

— Сама идея хороша, но если твоя защита несовершенна, по итогу можно получить совсем не тот рефлекс, который будет нужен в дальнейшем. — Я вскинул брови от удивления, когда мужчина поднял руку к лицу, пыхнул дымом и зажал пальцами появившуюся из ниоткуда сигарету. Уел: я её существования даже и не заметил, и на слегка искажённую мимику внимания не обратил. — И придётся тебе, парень, переучиваться…

— Лучше уж так, чем однажды обнаружить в теле отсутствующее в изначальном проекте отверстие, напоследок начав сожалеть о том, что у тебя нет даже вшивенького и неидеального рефлекса…

Мужчина хрипло рассмеялся, отнял сигарету ото рта и разжал пальцы. На пол долетел лишь бело-серый пепел.

— Гвардии майор Георгий Троекуров, ныне — твой учитель по вопросам боевой подготовки. Владею фото-, теле- и магнитокинезом. — Теперь его взгляд был не равнодушным, а просто спокойным, оценивающим. Гвардии майор пристально наблюдал за всеми моими движениями, но при том делал вид, что просто из вежливости смотрит на меня-собеседника. — И начнём мы с того, что ты покажешь мне всё, на что способна твоя телекинетическая мышца. Любишь жонглировать песчинками?

— Только начал этим увлекаться. — Хмыкнул я, понимая, к чему он клонит. Поиски подходящего для дробления чего-то надолго не затянулись, и спустя секунду я уже окружил себя максимальным на данный момент числом недвижимых частиц.