Понеслась, что ли?..

В детстве, читая романы о боевых искусствах или, скажем, магии, я всегда поражался тому, как там проводили дуэли и турниры. Подростков, ударная мощь которых была сравнима с ракетным ударом, ставили друг напротив друга и предлагали выложиться на полную, но так, что б обойтись без травм или вообще смертей. Абсурд? Абсурд! Не всегда там даже судьи были, способные, случись что, остановить бой. К счастью, реальность отличалась от книг в лучшую сторону, и в главном учебном заведении страны любые стычки строго регламентировались, будь то дуэли вроде той, что произошла с участием меня и рыжего, или такие вот соревнования. Несколько «дисциплин» на выбор, и никакого прямого контакта. Грубое нарушение — моментальное исключение и наказания независимо от того, дворянин ты или выходец из простого люда. Потому что жизни псионов ценили, а восточная концепция «выживает сильнейший» у нас банально не прижилась. Они себе могут это позволить ввиду ограниченности ресурсов и огромного населения, мы — нет.

Прямо сейчас я изучал брошюру, описывающую все «дисциплины», используемые на этом турнире. Было их не так много, но де-факто они серьёзно отличались друг от друга, а выпавшая мне на автоматической жеребьёвке и вовсе относилась к основным. Какая, спросите вы? А я отвечу: защита своей статуи и уничтожение вражеской. Делали эти статуи из, образно выражаясь, дерьма и палок, так что уничтожить такую при желании мог даже не очень сильный псион. А так как статуи эти находились на два-три метра выше той плоскости, по которой перемещались соревнующиеся, вероятность получения кем-либо ранений падала ещё ниже. Но не до нуля, конечно: в брошюрке неоднократно указывалось на необходимость в первую очередь думать не о победе, а о сохранности собственной тушки.

Ну, иного я от здравомыслящих людей и не ждал.

— Артур Геслер! — Автоматическая система объявила о моей очереди, и я, вернув бумажку на столик, двинулся к выходу. Следом огласили имя моего противника. — Виктор Ивашкин!

Всех участников заранее распределили по аренам и соответствующим комнатам ожидания, так что на то, чтобы ступить на обшитую металлом поверхность мне потребовалось от силы две минуты. Моим оппонентом выступал пресловутый Ивашкин, невысокий, щуплый паренёк лет восемнадцати, нервно теребящий в руках медальон. Что ж: у всех свои причуды, а беспокоиться за кого-то в моей ситуации просто опасно. Арена — она ведь двадцать пять метров в длину и пятнадцать в ширину, плюс постаменты для статуй и чуть приподнятые дорожки, причудливым узором струящиеся по полу.

А мой радиус воздействия хоть и подрос, но границу в десять метров пока не пересёк.

— Стороны готовы? — Судья поочерёдно посмотрел сначала на меня, а после на Виктора. — Начало после отсчёта и звукового сигнала. Готовьтесь!

Я начал подготовку, рассчитывая использовать все пятнадцать секунд, выделяемые «бойцам», на полную. И если с защитой мне выдумывать было нечего, то над атакой я решил попотеть без ускорения сознания, создав два с половиной десятка вытянутых сгустков низкотемпературной, — а иное было бы излишне, — плазмы. Со своей стороны мой оппонент запаниковал, но всё равно сообразил возвести вокруг своей статуи ледяной короб четыре на четыре метра, который, вероятно, мои нынешние снаряды пробили бы с большим трудом. Увеличивать плотность и температуру трёх плазменных сгустков пришлось синхронно с загромыхавшим отсчётом, а после…

Хотел бы я сказать, что события пустились вскачь, или начался великий бой, но всё закончилось через три секунды. Лёд не выстоял под моим обстрелом, а Ивашкин, почуяв спиной нахлынувший жар, выбросил вверх левую руку и сдался. Судья практически моментально усмирил буйствующее пламя, уже добравшееся до статуи и опалившее её, а мне засчитали первую победу.

Быстро, скучно и совсем неинтересно.

В комнату ожидания я возвращался в расстроенных чувствах. Очевидно, что на эти легализованные дуэли не шли совсем уж слабые псионы. Но что б всё было настолько плохо? Или он новичок вроде меня? Но нет: проигравшего встречают друзья, в три горла вещающие о том, что в этот раз ему просто не повезло, и в следующий он точно сможет забраться повыше. Шумную компанию быстро выгоняют присматривающие за нами сотрудники «арены», и в комнате вновь устанавливается приятная тишина…

— Быстро ты с ним. — Я обернулся, найдя взглядом обратившегося ко мне паренька лет шестнадцати. Был он смугл, мускулист и весел, а в тёмно-зелёных глазах, казалось, навеки поселился юношеский задор. О причинах его здесь нахождения гадать не приходилось: он просто развлекался, используя варианты, которые ему предоставляла академия. — Какой ранг?

— Никакого. — Эмоции… ничего удивительного для удивлённого человека, простите за тавтологию. — Я только на неделе пробудился и поступил в академию.

— Ну и дури в тебе тогда! — Парень уже полноценно развернулся, приподнявшись над скамейкой на одних только руках, после чего протянул мне правую конечность. — Руди Фохх, студент второго года обучения и первого ранга квалификации.

— Артур Геслер. — Щепотка разочарования в его эмоциях промелькнула, но не более того. Похоже, он практически сразу отбросил моё «недворянство», — не иначе как выучил все эти сотни фамилий наизусть, — словно нечто незначительное. — Ты не в первый раз тут?

— Обижаешь! Мне ещё один четвертьфинал, и можно пробовать сдавать на второй ранг.

— А ты хорош. — Тут было, чем гордиться. По крайней мере, с учётом его возраста. Хельга вон, была постарше и на третьем ранге, а на неё разве что не молились. — Может, есть пара советов новичку?

— Не забывай про защиту и не трать силы понапрасну. Иначе выдохнешься к финалу. — Прозвучал сигнал, призывающий оставшихся участников занять свои места на отведённых аренах, и мой собеседник, мазнув взглядом по экрану с распределением, бодро вскочил на ног…у. Да, всё верно: вместо правой опорной конечности он щеголял блестящим в свете ламп протезом. — И если в конце мы встретимся, будь настороже!

— Я никогда не недооцениваю достойных людей. — И недостойных тоже. Но почему бы не скрепить мимолётное знакомство добрым словом?

— Тогда в этом мы с тобой похожи.

Я отсалютовал Руди Фохху, и повернулся к ближайшему экрану, — одному из множества, — на котором, к счастью, был предусмотрен выбор арены для наблюдения. Я начал переключаться между ними в поисках того лысого товарища, но прошло десять минут, а его я так и не обнаружил. То ли он прошёл в первой волне и теперь тоже ждал, то ли я просто не успел до него долистать перед тем, как пришёл черёд второго боя. Или «боя», учитывая то, как прошёл предыдущий.

Но расслабляться я не собирался, ибо теперь задача сменилась на чуть более интересную, гибкую и выдаваемую только телекинетикам: вместо уничтожения статуэток мне предстояло сыграть в «пси-футбол», где мячом выступала стальная сфера весом в семьдесят семь килограмм. И тут сразу становится понятно истинное назначение дорожек: только по ним можно «катать шары», чтобы не вылететь за нарушение правил. А ещё мячик было запрещено разбивать, целенаправленно отрывать от дорожки или напрямую атаковать соперника, что так же каралось техническим поражением. И что б вы не подумали лишнего, скажу, что у каждого направления была как минимум одна «своя» дисциплина, специфическая и уникальная. Соответственно, рассматривать происходящее на «арене» следовало как соревнование, но не в моменте, а на дистанции. Студенты копили очки, получая соответствующее вознаграждение в конце года.

И это, на мой субъективный взгляд, было наиболее эффективным способом адекватно оценить всех участников этого движения.

— Артур Геслер! — И снова меня представили перед тем, как я вышел на арену. Всё ту же, но с рядом добавившихся в процессе предыдущих боёв повреждений. Тут тебе и выбоины, и подпалины, и подтаившая изморозь кое-где. Только оторванных конечностей и крови не хватает для полноты картины, но я не то, чтобы этому не рад. — Мария Соколова!