Я старалась держать голову опущенной. Нервозность, которая бурлила в моих венах от того, что меня мог застукать кто-то, кого я знала, была просто невыносимой. Я же в штаны навалю, если встречу здесь знакомых.

О, Господи.

— Я вернулась, сучка, — сообщила Николь пару минут спустя, вставая рядом со мной.

Когда подошла ее очередь, то я внезапно поняла, что у Никки в руках не было (в отличие от всех остальных женщин) ни диска, ни журнала, которые бы он мог подписать.

— Что он подпишет? — с подозрением спросила я ее.

— Мою задницу, Кэт. Что же еще? — ответила она, словно я — идиотка, и должна была бы догадаться. Она мгновенно оттянула край джинсов, обнажая участок загорелой кожи прямо над своей задницей.

— Шикарно.

За столом для автографов появился парень с мелированными волосами, с укладкой из тонны геля, резво размахивая руками.

— Дамы! Через минуту Калум начнет автограф-сессию! Спасибо за терпение! — прокричал он толпе.

Никки завизжала, как свинья, и начала прыгать, словно свихнувшийся кролик. Сейчас она скорее вела себя как наша подруга Зои, чем походила на саму себя, но было слишком забавно испортить удовольствие, когда я засмеялась над ней, что стало причиной ее смущения. Мысленно я отметила делать так и дальше, чтобы почаще наблюдать такую реакцию.

Она заметила в проходе светловолосую копну вьющихся волос, возвышающуюся над всеми. Этот человек был ростом метр девяносто, если не выше, и сложен как полузащитник. Лично мне больше нравились телосложения футболистов с их поджарыми мускулами, но кому, черт возьми, было не плевать на это, когда прямо здесь находилось горячее великолепие во плоти. На нем была футболка слишком маленького размера, подчеркивающая огромные мышцы груди, рук и спины. Что меня удивило, так это большая идиотская улыбка, которая не покидала его лицо, когда он шел к палатке.

— Я пойду туда, хорошо? — сказала я Никки, но по ее остекленевшему взгляду поняла: я могу сказать, что родилась гермафродитом, она и глазом не моргнет. Я вышла из очереди и подошла к пустой палатке напротив. Все в очереди сходили с ума. Кто ж знал, что Калум Бурро — предмет обожания пожилых озабоченных женщин?

Он сел, начал раздавать автографы и болтать со своими фанатами, — все это он проделывал с широкой улыбкой и ямочками на щеках. Николь уставилась на его тело. Меня рассмешил ее напряжённый взгляд. Опустив задницу на пустой стол позади меня, я закинула ногу на ногу, когда почувствовала знакомое движение ткани между ягодиц. Продолжая наблюдать за искренним счастьем, которым лучилась моя лучшая подруга, я даже не поняла, как моя рука-предательница потянулась за спину, чтобы поправить ткань трусиков, пока не стало слишком поздно.

— Ты там золото откопала? — спросил человек, стоя рядом со мной, и которого я не замечала ранее.

В идеальном мире я бы развернулась и столкнулась лицом к лицу с курносым мужичком средних лет, которому срочно нужен «Проактив» от прыщей. О, как бы я тогда хотела оказаться в идеальном мире, чтобы мое очевидное смущение, в конечном счете, никого бы не волновало. Мой идеальный Подглядывающий Том был бы печально знаменит тем, что добывал золотишко из носа и задницы. Такой вариант меня бы вполне устроил.

К сожалению, это был не идеальный мир. В реальном мире я иногда писалась, когда чихала или когда меня щекотали, и обычно пукала, стоило мне только проснуться, а еще в третьем классе я слышала, как мои папа и мама исполняли грязное танго. Я повернула голову, чтобы посмотреть на очевидца того, как я поправляла трусы, и мое лицо оказалось напротив груди очень высокого парня. Мне пришлось поднять голову вверх, а затем — выше и еще выше, чтобы посмотреть в самые красивые изумрудные глаза, которые я когда-либо видела, уставившиеся прямо на меня. Они были настолько яркими, что напоминали игрушку «Брайт Лайт», которая была у меня в детстве, — у нее волшебным образом загорались разноцветные колышки. Эти глаза находились на самом совершенном лице всех времен: высокие скулы, точеная челюсть и полные розовые губы.

На этих пухлых губах появилась веселая ухмылка.

— Золотой самородок нашла? — спросил меня богатый бархатный голос.

— Эм… — Мои пальцы все еще пытались вытащить из задницы ткань забытых богом трусиков для йоги, при этом у меня было такое ощущение, будто на моих щеках пылает лесной пожар. Меня затошнило. — Хотелось бы.

О мой Бог. Что со мной не так? Слова выскользнули из моего рта одновременно с тем, как я вытащила трусики. Если меня уже поймали, так зачем останавливаться? Я твердо убеждена, что нормальный человек отказался бы ковыряться в своем нижнем белье, но я делала именно это.

Парень залился низким, хрипловатым смехом, который должен быть запрещен в пятидесяти штатах Америки, а его глаза блеснули под козырьком поношенной зеленой бейсболки, скрывавшей волосы. Лицо парня реально было слишком красивым, поэтому было странно, насколько обезоруживала его улыбка. Он взглянул на мой пылающий румянец, а затем одарил меня правдоподобной застенчивой улыбкой.

— Прости, я повел себя ужасно грубо, — извинился он. — Я все время несу идиотскую хрень.

— Ничего страшного. Я тоже все время и говорю, и делаю идиотскую хрень. — Я попыталась сказать это как можно более нейтральным тоном, но была опозорена. Одно дело вытащить ткань трусиков перед Никки, Зои или перед моим близким другом Джошем, и совсем другое — перед горячим незнакомцем! У меня не было сомнений в том, что Бог просто смеялся надо мной.

Его рост примерно сто девяносто сантиметров, а тело с узкой талией было повернуто ко мне, закрывая широкими плечами весь обзор. Я предположила, что под черной толстовкой с капюшоном скрывались мускулы, но его взгляд был настолько пристальным, что на секунду я даже забыла, где мы находились.

— Ты пришла за автографом? — спросил он, приподняв темную бровь.

— Что? Нет! Жду подругу, — сказала я, указывая в очереди на блондинку ростом около ста семидесяти восьми сантиметров. Мне почему-то было неловко, что он предположил, будто я стою за автографом порнозвезды, но, если честно, — мы оба были на слете любителей порно, так что ни один из нас не имел права судить другого. — А ты за автографом?

«Что, черт возьми, со мной происходит?», — подумала я. Хотелось бы мне иметь средство от словесной диареи, похожее на «Пепто-Бисмол», потому что я вложила бы деньги в его разработку. Неуклюжие социальные навыки не доставляли мне проблем, когда я была рядом с людьми, которых знала. Уж они-то были хорошо осведомлены, что я частенько несла всякую хрень, не успев подумать.

Он снова засмеялся, на этот раз немного громче, но через секунду затих, поглядывая на стремительно растущую очередь, будто беспокоясь о том, что кто-то застукает его за тем, как он смеется.

— Нет, я тоже жду друга, — сказал он, широко улыбаясь и показывая идеальные белые зубы.

Я хотела спросить, которая из шлюх в очереди была его другом, но не стала. Я также молча задавалась вопросом, почему такой красивый представитель мужского пола был на порно-выставке. Этот парень не нуждался в порно, чтобы кончить, ему достаточно показать свое идеальное лицо любой девушке. Я была уверена, что они слетались к нему, как кабели к суке в период течки, желая поскакать сверху.

Какое-то время мы просто молча смотрели друг на друга, прежде чем я кивнула и повернулась. И сразу заметила, что Николь была следующей в очереди, чтобы взять автограф у вдохновителя большинства ее мастурбационных мечтаний. Она усмехнулась, слегка напоминая сумасшедшую. Девушка, говорившая с Калумом, ушла, и я увидела, как лицо Никки превратилось из безумного в смелую, уверенную в себе Николь, которую я знала и любила. Вот дерьмо!

Она наклонилась над столом, чтобы поговорить с ним, демонстрируя роскошную задницу всем, кто стоял в очереди. Секунду спустя Калум встал и обошел стол, в то время как Никки начала стягивать джинсы, оголяя кожу.