– Аарон, прошу… Пожалуйста, у тебя кровь! Давай просто уедем.

Диана знала, что, оглянувшись назад, удивится, как ей удавалось настолько владеть собой. Но сейчас имело значение лишь то, на что она оказалась способна. Все в ней – и тело, и чувства – застыли. Какая-то мощная сила овладела ею, и она подняла пистолет. Годы, что Диана училась сохранять спокойствие, сегодня принесли плоды. Она не нервничала, не рыдала. У нее даже не сбилось дыхание. Она просто взяла и сделала то, что должна была.

Диана отогнала повозку на несколько миль дальше, нашла безопасное место и встала у обочины. Медлить было нельзя – солнце сядет.

Она помогла Аарону снять пальто, разрезала рукав и обнажила рану. Чтобы разглядеть лучше, взяла питьевую бутыль и смыла кровь.

Порез был узким и чистым, около двух дюймов в длину. Если не загноится, жизни Аарона ничего не грозит – плотная шерсть пальто послужила некой броней. Однако и на царапину рана не тянула.

– Нужно зашить, – хладнокровно заявила Диана.

Снова промыла рану, чтобы внутри не осталось малейших волокон ткани рубашки и пальто. Затем среди покупок из галантереи отыскала иглу и катушку крепких ниток.

Диана уже почти наложила третий стежок, когда на голову ей упала капля. Однако то был не дождь, а пот Аарона. Бедняга покрылся холодной испариной и весь трясся. А она даже ничем не могла унять его боль – под рукой не было даже кусочка кожи, чтобы закусить.

– Давай же, – прошипел Доус сквозь стиснутые зубы, – заканчивай.

Сделав еще три стежка, Диана завязала узел, откусила нить и обернула пострадавшую руку тонкой белой тканью.

– Какое везение, что мы сегодня были в галантерее, а не у шляпника, – сухо заметила она.

Аарон уставился на импровизированную повязку.

– Мне очень жаль. Ткань предназначалась для твоего костюма.

– Забудь об этом дурацком представлении. К тому же, мы взяли с запасом. Я просто радуюсь, что купила иголки и нитки.

Когда наконец-то все было кончено, Аарон вытер лицо и успокоился. А потом задал вопрос, которого страшилась Диана.

– Почему ты не послушалась? Я велел тебе уезжать. Предполагалось, что ты поступишь, как обещала.

– Знаю, но…

– Но что? – Вот теперь он разозлился. Голос дрогнул, железные кулаки сжались. – Ты рисковала жизнью! И жизнью Шарлотты, кстати, тоже.

– Аарон, как я могла тебя бросить? Это ведь из-за меня ты остановился помочь этим жуликам. Неужели я должна была взять и уехать?

– Нам чертовски повезло, что ты такой хороший стрелок. Целиться в нож – опасный поступок. Стоило промахнуться…

– Я промахнулась. – Чувства хлынули волной. Из глаз покатились слезы, и Диану затрясло. – Я промахнулась, черт тебя дери! У меня рука дрогнула, я не приготовилась к отдаче. Не целилась я в дурацкий нож. Я целилась в того мерзавца!

Аарон нежно коснулся ее лица.

– Милая…

Диана нетерпеливо вытерла глаза.

– Ты только подумай – совсем недавно я гадала, смогу ли убить угря ради наших отношений. А сегодня, увидев, что тебе угрожают ножом, ни секунды не колебалась. Я бы сделала что угодно, Аарон. Но не оставила бы тебя.

Он немного помолчал, а потом схватил ее за руки и прохрипел:

– Я должен знать! Должен знать прямо сейчас, моя ли ты. Я ждал годами и, если понадобится, буду ждать сколько угодно. Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы тебя завоевать. Но сейчас, в эту минуту, я должен знать, будешь ли ты в конце концов моей. – Он крепко, так что ей стало неудобно, обхватил ее лицо ладонями и впился в нее взглядом. – Скажи же!

Сердце Дианы лихорадочно стучало в груди. В груди, на которой покоился кулон Аарона. Если Диана искала ответ – то что это, если не он?

– Да, – выдохнула она. – Да…

И не успела закончить, как его рот накрыл ее губы. Руки Аарона наконец получили волю. Проникли под плащ, погладили дрожащее тело. Обхватили через платье грудь, скользнули ниже, к талии и бедрам. Трогали смело, властно. Дерзкие прикосновения зажгли девичью кровь. В них не было ничего утонченного или соблазнительного. Только заявление своих прав. Яростная примитивная жажда.

Он лизнул шею Дианы, прихватил зубами мочку уха, а потом, проведя ладонью по ноге, задрал юбки. И Диану снова посетила давняя головокружительная мысль, которая терзала ее еще с той поры, когда она ничего о нем не знала. Еще до того, как все стало возможным.

“Запястье… должно быть, толщиной с мою лодыжку”.

И действительно, его пальцы с легкостью обхватили ее обтянутую чулком лодыжку. Жилы на предплечье Аарона напряглись, рука двигалась все выше и выше… Сначала к колену, затем дальше.

Меж ее ног запульсировала сладкая тянущая боль.

– Диана, – простонал он. – Я хочу быть в тебе. Глубоко погрузиться в тебя.

Это было безумие. Это было невозможно. Не здесь и не сейчас. Но она тоже этого жаждала. И всепоглощающая природа этого желания стала для Дианы откровением. Она открыла для себя радость желать – яростно, всем существом, безмерно, не сдерживаясь.

Все это для Дианы было ново. Грубые, волнующие слова, что шептал ей Аарон, не могли с той же легкостью слететь с ее губ.

Она сумела вымолвить одно:

– Да. Да, да…

Рука скользнула выше, за подвязку, потом еще дальше, клеймя своим жаром обнаженное дрожащее бедро.

Диана схватила Аарона за шею и поторопила:

– Да!

Но тут в повозке сонно заворчала Шарлотта, и влюбленные отпрянули друг от друга.

Тело Дианы страдало без прикосновений Аарона. Напряженные соски болезненно терлись о ткань.

– Я совсем про нее забыла, – сказала Диана, хлопнув себя ладонью по лбу.

Аарон прерывисто вздохнул и усмехнулся.

– Поверить не могу – она все проспала!

– Шарлотта всегда крепко спит. С самого детства из пушки не разбудишь. Завтра она мне просто не поверит.

– А ты не рассказывай. Полагаю, лучше сохранить наш секрет.

– Аарон, но…

Говорить Шарлотте о грабителе и драке Диана и сама не хотела, но свои отношения они больше скрывать не могут…

– Подожди до четверга, – попросил Аарон. – Прежде всего я собираюсь побеседовать с лордом Пейном. Прежде у нас были разногласия: меня не сильно обрадовало, как он вел себя, когда сбежал с твоей сестрой. Но сам я намерен поступить иначе. Он твой зять и глава семьи. Мне не нужно его позволение, но я хочу поговорить с ним о нас, послушать, что он скажет. Хорошо?

– Хорошо, – кивнула Диана.

Он прижался лбом к ее лбу, запечатлел на губах Дианы нежный поцелуй и пробормотал:

– Вот это моя девочка...

Они поцеловались, и ее смутные мысли уплыли в двух противоположных направлениях: возвышенном и очень приземленном.

Возвышенное – она его девочка. Его девочка. ЕГО ДЕВОЧКА.

Приземленное – теперь и правда придется репетировать дурацкий спектакль.

На следующий день в гостиной “Рубина королевы” Шарлотта пролистала сценарий и скривилась.

– Урсула просто была слишком чувствительна для жизни. Чудо, что ее не обезглавили раньше.

– По словам викария, – отозвалась Диана, – нынче даже церковь считает, что ее история – миф. Однако полагаю, мы должны проявить немного уважения.

– Проявите немного уважения к моим нервам, – перебила ее маменька. – Шарлотта, передай флакон с нюхательной солью.

– Не могу, мама! Он пропал. – Шарлотта посмотрела на сестру, приподняла бровь, выразительно перевела взгляд на мисс Бертрам и прошептала: – Я же говорила, существует связь.

– Пропал? Какой вздор! Вероятно, он где-то здесь. – Мадам Хайвуд встала и принялась бродить по комнате.

– Вернемся к пьесе, – сказала Диана. – Ты должна помочь мне выучить роль.

Поскольку спектакль вознамерился посмотреть Аарон, Диана хотела предстать во всем блеске. Но маменька, разумеется, превратно истолковала ее рвение.

– Я рада, что ты все же решила постараться. Нужно обязательно произвести впечатление на лорда Дрю.