– У нас в работном доме нет такой девочки, доктор, – сказала мисс Крин. – Я понятия не имела, что у Мэри Грин есть сестра.

– Нет? Тогда, может быть, в Миссии?

Медицинская сестра покачала головой.

– У вашего интереса есть какая-то особая причина?

– Да.

И причина в самом деле была. Когда шок от противостояния за чаем ослаб, Ленг понял, что черты лица герцогини кажутся ему знакомыми. Но он не стал говорить об этом мисс Крин, сказав вместо этого:

– Дело в том, что, хотя болезнь обычно передается внутри семьи, она иногда проявляется, причем весьма интенсивно, и у пожилых людей, особенно у женщин.

Мисс Крин ответила все с тем же выражением на лице:

– Однажды я видела, как Мэри Грин тайком разговаривала с какой-то девочкой-оборвашкой.

– Ага, – сказал доктор Ленг.

– Наш счетовод питает немного нездоровый интерес к тому, чем занимаются обитатели Файв-Пойнтс. Может быть, он знает больше. Мистер Ройдс!

Послышался странный шорох, словно кто-то растревожил крыс в норе, и из-за перегородки в темном углу вестибюля вышел неопрятный на вид мужчина с подвязанными рукавами. Он остановился, посмотрел на Ленга, прикоснувшись к шляпе, и подошел к мисс Крин. Та что-то тихо объяснила ему, мужчина кивнул, послушал еще и опять кивнул. Затем обогнул перегородку, снова дотронувшись до шляпы, и вышел в ночь через тяжелую парадную дверь.

– Возможно, он знает девочку, о которой вы говорили, – сказала мисс Крин Ленгу. – По крайней мере, видел беспризорницу, подходящую под ваше описание. Он пошел порасспрашивать в округе.

Пятнадцать минут спустя неопрятный мужчина вернулся. А вскоре после этого доктор Ленг покинул работный дом, дав Ройдсу несколько монет за труды. На крыльце доктор остановился, чтобы взглянуть на ночной пейзаж. Грязь и зловоние ничуть не беспокоили его.

Расспросы Ройдса принесли плоды. Почти две недели назад, ранним вечером, похожая на Мэри Грин девочка была похищена с площади Миссии. Впрочем, слово «похищена» в данном случае не вполне подходило. Очевидцы рассказывали, что какая-то леди погналась за ней и схватила. Девочка поначалу вырывалась, а потом добровольно пошла за женщиной. По словам свидетеля этого странного похищения, женщина была довольно молодой, а глаза ее отличались необычным фиалковым оттенком.

Доктор Ленг снял перчатку, поднес два пальца ко рту и пронзительно свистнул. Через пару мгновений из-за угла появился его изысканный, черный с отливом экипаж, один из немногих, что могли беспрепятственно проезжать через Файв-Пойнтс.

Забравшись в экипаж, который тут же тронулся с места, Ленг задумался над тем, как развивались события. Джо Грин, молодой вор-карманник, пытался сбежать с острова Блэквелла во время массовых беспорядков, случившихся первого декабря, и, предположительно, утонул. Приблизительно через неделю его младшую сестру Констанс похитили прямо с этого места… И это сделала молодая женщина с фиалковыми глазами.

«Любопытно, – размышлял Ленг, пока его экипаж направлялся к более чистым и респектабельным улицам на северо-востоке. – В самом деле, весьма любопытно».

Лора вернулась домой в одиннадцатом часу. Д’Агоста сидел в гостиной, на диване, куда он плюхнулся три часа назад, и с тех пор ни разу не пошевелился. Зато мозг его работал безостановочно.

– Привет, малыш! – сказала Лора, вешая пальто.

– Тяжелый был день? – спросил д’Агоста.

Он знал, почему жена перестала спрашивать его о работе – такие разговоры обычно вели к депрессии. Но сегодня все было иначе: как объяснить ей или хоть кому-нибудь, что с ним произошло?

– Ох, боженьки мои! – Она зашла в ванную освежиться, но оставила дверь приоткрытой. – Я думала, что повидала всякого, – продолжила Лора, перекрикивая шум воды. – Но то, о чем просит эта вторая группа, ни в какие ворота не лезет. Понимаешь, они теперь научились делать всякие вещи с цифровыми эффектами и зеленым фоном и хотят, чтобы каждый натурный кадр был стоящим. В смысле важным.

Д’Агоста слушал вполуха.

– Так вот, – рассказывала она, – для этого ремейка «Переулка» они решили отправиться на север и снять панорамный план с крана, чтобы камера опускалась от линии горизонта до тротуара. Этого не повторить в павильоне или при работе с пульта. Помощник режиссера хочет, чтобы камера зависла над перекрестком с Пятой авеню и смотрела строго вниз. Тогда не возникнет сомнений в том, что это происходит на самом деле. Над перекрестком, да? Рядом с головным отделом библиотеки. В час пик.

Слушая ее, д’Агоста поймал себя на странном ощущении нереальности происходящего. Лора говорила о Пятой авеню в районе Сороковых улиц. Он побывал там всего несколько часов назад, но, ясно как день, это была не та Пятая авеню, которую он видел прежде. Это какой-то фокус или с ним случился нервный срыв, а может, ему все приснилось? Он понимал, что дело не в этом. Слишком уж реальным все выглядело: крики, свет газовых фонарей в опускавшихся на город сумерках, запахи конского навоза и сажи, старинные дома и экипажи, струйки угольного дыма, поднимавшиеся в небо. Если бы д’Агоста не оставил в подвале у Пендергаста тяжелое пальто, подбитые гвоздями ботинки и шляпу, их квартира пахла бы сейчас точно так же.

– Для одной подготовки, – говорила Лора, – нужно несколько часов и два десятка полицейских. Но это только начало, потому что они задумали показать, как из вентиляционной трубы банка на улицу высыпаются золотые слитки. – Голос Лоры приобрел неестественную резкость. – Конечно, в основном там компьютерная графика, но все равно это означает перекрытие целого квартала на несколько часов, чертову тучу работы и как минимум четыре камеры. Такой вот день, когда плохое становится еще хуже.

«Плохое становится еще хуже». То же самое говорил и Пендергаст: «Если я не вмешаюсь, все закончится так ужасно, что трудно даже представить. Но я не могу сделать это в одиночку. Я нуждаюсь в вас, мой старый напарник».

Он снова встряхнулся, выводя себя из раздумий, и увидел перед собой Лору. Она стояла, скрестив руки на груди, с мокрыми волосами.

– Ну ладно, Винни, что случилось? – спросила она.

Лора была слишком проницательной, чтобы он мог отделаться уклончивыми ответами.

– Это не по работе, – сказал он, уверенный, что она подумала именно об этом. – Почти все теперь в руках федералов. И я, так или иначе, собираюсь передать дело Вейбранду. Расследование перенесено за границу, а нам здесь делать нечего, пока этого парня не вернут в Штаты.

Она нахмурила брови:

– Вейбранду? Ты провел всю оперативную работу – какой смысл отдавать ему все почести?

– Я бы и не получил почестей за закрытие дела. Как раз наоборот: мы должны притворяться, будто оно не продвигается, чтобы не вспугнуть нашу пташку в Эквадоре. Так что мне, в сущности, нечем заняться, кроме как получать по голове за отсутствие результатов.

– Понятно.

Похоже, объяснения не удовлетворили ее. Она могла сказать, что это не все. Д’Агоста глубоко вздохнул. Он не был готов рассказывать жене о том, что с ним произошло в этот день – так странно, неожиданно, необычно. И Лора, знал он, ни за что не поверит. Никто не поверил бы. Она только перепугается до чертиков и решит, что у него поехала крыша. Но что-то сказать все равно нужно… если только он не решил отклонить просьбу старого друга.

– Я заходил сегодня к Пендергасту, – начал он.

– Правда? – спросила она, садясь рядом.

Вопрос был старательно нейтральным. Лора избегала говорить о Пендергасте с тех пор, как они вспоминали о нем в ресторане.

– Да. Он хотел меня видеть.

– И ты наконец выяснил, что его беспокоит?

– Ага, выяснил, – ответил д’Агоста и замолчал.

– Ну и?.. Что же это?

Д’Агоста снова вздохнул:

– Лора, я не могу рассказать тебе.

Она вздрогнула, будто получила пощечину, и отодвинулась к краю дивана.

– Не можешь или не хочешь?

«И то и другое, – подумал д’Агоста. – Как объяснить то, чего я сам не понимаю? Ты столько уже вынесла – как я могу свалить на тебя еще и это?»