– Мистер Блок, – обратился к помощнику хранителя Колдмун, – если бы мне потребовалось проверить подлинность этих экспонатов, что я должен был бы сделать?

– В каком смысле? – удивился Блок. – Вы хотите сказать, что это фальшивки? Такое вряд ли возможно. Все экспонаты тщательно отбираются и осматриваются.

– Я хочу сказать, что оригинал могли недавно забрать и заменить копией. Как бы вы определили, случилось это или нет?

Блок задумался.

– Обычно в картотеке поступлений хранятся фотографии предмета, сделанные в момент приемки. Когда-то для этого использовали негативы на стеклянных пластинах, снятые камерой с большим обзором, очень четкие, с предельной детализацией. Думаю, визуального сравнения фотографии из картотеки поступлений с экспонатом достаточно, чтобы определить, настоящий он или нет. Невозможно в точности повторить такую мелкую вышивку или подобрать орлиные перья для головного убора – всегда найдутся мелкие отличия.

– Вы смогли бы произвести такое сравнение?

– Когда?

– Сейчас.

Блок на мгновение растерялся.

– Я должен получить разрешение у доктора Бритли.

Колдмун строго взглянул на него и похлопал по карману, где лежало удостоверение агента ФБР.

– Я попрошу вас сделать это без ведома доктора Бритли или кого-либо другого. Если вам будут грозить неприятности, я прикрою вас. Скажу, что дал вам прямой приказ и вы были вынуждены сотрудничать с ФБР.

Блок посмотрел на него и медленно кивнул.

– Но… почему вы решили, что это могут быть подделки?

На секунду Колдмун задумался, стоит ли посвящать Блока в свои секреты. Молодой человек казался разумным, доброжелательным и достойным доверия.

– Мы считаем, что доктор Мэнкоу мог тайно работать на частного коллекционера, вероятно желающего заполучить артефакты Сидящего Быка. Сообща они крали экспонаты из музеев и заменяли искусными подделками. По этой причине Мэнкоу и был убит. – Он протянул Блоку визитку. – Это мой личный телефон. Позвоните, как только произведете сравнение.

– Господи, какая поразительная наглость! – возмутился Блок. – Конечно же, я помогу вам.

– Спасибо.

Перед тем как выйти из музея, Колдмун выяснил у Арчера, что служба безопасности действительно ведет учет отпечатков пальцев. На вопрос, почему он не сообщил об этом раньше, Арчер ответил, что просто забыл.

Колдмун мысленно окрестил эти отговорки «чушью собачьей».

7 июня, среда

Доктор Ференц прошел через зал для приемов с высоким потолком. Витринные шкафы были заполнены костями, драгоценными камнями, метеоритами и чучелами животных. Вне всякого сомнения, это был самый странный дом из всех, где Ференцу доводилось бывать. Здание занимало большой живописный участок вдоль Риверсайд-драйв, с видом на Гудзон – один из последних старинных особняков на этой улице, вероятно стоивший бешеных денег.

Ференц свернул к библиотеке и остановился возле открытой двери. Хотя большая часть обширного дома оставалась для него недоступной, в гостевом крыле он пользовался полной свободой. Еще в нескольких помещениях его если не привечали с радостью, то терпели – например, в этом.

Обшитая темным деревом библиотека выглядела очаровательно. На полках стояли старинные книги в переплетах из зернистой телячьей кожи и коленкора с названиями, тисненными золотом. Редкие издания на живых и мертвых языках были посвящены литературе, математике, философии, астрологии и другим, более экзотическим предметам. В камине частенько мерцал слабый огонек, воздух приятно пах кожей, дымом и мебельным лаком. В углу стоял клавесин, на стенах висели картины старых мастеров, и все помещение казалось отзвуком давно минувшей эпохи. Ференц и сам хотел бы однажды завести такую библиотеку. С миллионом долларов на счету это, возможно, удастся сделать.

Он зашел в дверь. Пендергаста не было на его обычном месте возле камина, и Ференц, чувствуя себя свободно из-за отсутствия хозяина, направился к небольшому стеклянному шкафу, чтобы взглянуть на необычные произведения искусства. Весь этот дом напоминал музей.

– Доктор Ференц, – прозвучал вежливый голос за его спиной, – надеюсь, этот вечер вы встречаете в добром настроении.

Ференц едва не взвился от неожиданности, но усмирил необъяснимое чувство вины и медленно обернулся. Очевидно, Пендергаст стоял перед клавесином, хотя Ференц мог бы поклясться, что в этом углу, да и во всей библиотеке, если на то пошло, секунду назад никого не было.

– Со мной все в порядке, – сказал он. – Я пришел с хорошими новостями.

– Я весь внимание.

– Прибор собран, – гордо объявил Ференц.

Пендергаст не проявил никаких эмоций, только застыл на месте, а еще Ференцу показалось, будто у него чуть сузились зрачки.

– Он действует?

– Думаю, да. Разумеется, нужно еще провести… э-э… полевые испытания.

– Разумеется.

– Я только хочу отметить, что уложился в срок. Что означает дополнительные полмиллиона.

Пендергаст наклонил голову.

– Однако я должен кое-что объяснить, – вздохнул Ференц. – Это не проблема, скорее… предупреждение.

Пендергаст сохранял полную неподвижность.

– Не уверен, что риск, связанный с управлением этим прибором, когда-нибудь удастся снизить.

– Почему же?

– Как вы уже знаете, для управления восстановленным прибором требуются два человека. Я показал Проктору, как помогать мне. Но это очень сложное устройство. Мы с Проктором протестировали его, насколько возможно. Если оно вообще действует, то может безукоризненно сработать хоть сто раз. А может выйти из строя уже на второй попытке. Не исключено, что при частом использовании вероятность поломки увеличится. И такой сбой может…

Он замолчал.

– Может оставить пользователя в параллельной вселенной?

– Именно так.

– Навсегда?

– Да. Если прибор откажет, когда кто-нибудь отправится туда… Понимаете, параллельных вселенных много, они постоянно перемещаются в пространстве-времени, и снова отыскать нужную не получится.

Еще мгновение Пендергаст стоял с непроницаемым лицом. Затем он кивнул.

– Примите мои поздравления. И благодарность. Предупреждение принято к сведению.

– Хотите взглянуть? Мастерская сейчас похожа на свалку, но я могу снова изложить принцип работы и объяснить, каковы его основные отличия от оригинального прибора. А потом обсудим порядок работы – «постучи и отскочи», как мы это называли, когда работали над марсоходом.

– Я встречусь с вами через полчаса.

– Через полчаса? – удивился Ференц. Он полагал, что Пендергаст тут же побежит смотреть на прибор.

– Да. Я должен уладить кое-какие дела. Проктор выдаст вам полмиллиона наличными, после того как вы проведете испытания. – Он поднял руку, предвосхищая возражения Ференца. – Независимо от того, будет он работать должным образом или нет, как мы и договаривались. И вы получите еще четверть миллиона по окончании определенного срока, в течение которого будете… э-э… обслуживать прибор.

Он сделал быстрое движение рукой, указывая на выход из библиотеки.

В следующие пятнадцать минут Ференц навел подобие порядка в лаборатории, потом снял временный каркас и сверился с длинным рукописным списком, куда был занесен каждый элемент прибора, каждый показатель настройки и каждый пункт алгоритма работы: все необходимое, чтобы открыть портал в другую вселенную.

В общем и целом он был атеистом – «в общем и целом», потому что всегда предпочитал узнавать «как», а не «почему». Он участвовал в самых разных проектах, от создания ядерного оружия до исследования иных планет. Но с этим прибором было иначе. Будучи неверующим, Ференц все же понимал, что заключил негласное соглашение с мирозданием, определяющее границы, за которые человек не должен заходить… и, восстанавливая прибор, он проверял это соглашение на прочность.

Читая и перечитывая старые блокноты и бумаги в папках, просматривая кадр за кадром видео Проктора, он понемногу уяснил себе историю прибора и особенности работы его первых версий. Теперь устройство предназначалось не для того, чтобы заглянуть на несколько минут в будущее. Его окончательный вариант должен был переправить человека в прошлое, причем дата и место были четко определены: 27 ноября 1880 года, площадь Лонгакр в Нью-Йорке. Для этого следовало обеспечить надежный проход через несколько параллельных вселенных, включая и ту, которая вызвала кровавую вакханалию в Саванне.