Старуха проворно выбралась на дорогу и вскочила в седло. Тёмные фигуры, получив дозу её воплей, яростно бросились в новую атаку. И если до этого Верон с Кузнецом напоминали Коловрата и Ратибора в схватке с татаро-монголами, то теперь сражение походило на бой Маугли и Багиры против оравы бандерлогов. Верон махал ногами с мыслью, что этот бой никак не вытянуть, потому что упыри уже не отступали, а карабкались по поверженным телам, да и вид Горгоны явно указывал на жажду реванша. Пума, видимо, оценивала сражение так же, но, как оказалось, имела больше возможностей для его перелома. И в момент решающего штурма, когда вся тёмная масса хлынула на них, а старуха махала саблей уже почти у капота, пума бросила на Верона выразительный взгляд, пригнулась и оттолкнулась от крыши «мерседеса». Чтобы не остаться в тёплой компании трансильванцев, Верону пришлось прыгнуть вместе с ней.

Внизу сомкнулись ряды бандерлогов и хищно свистнула сабля, но она рассекла лишь воздух под их странно переплетёнными телами, улетающими над пропастью к звёздам.

Мрачный лес с затухающим воем Горгоны остался далеко внизу.

Во внезапной пустоте и тишине разливался лунный свет, мерцали звёзды, и прохладные воздушные потоки овевали разгорячённое тело Верона. Чтобы оставаться участником полёта, ему пришлось обхватить пуму и руками, и ногами. Прыгал он ей вослед и потому оказался сбоку. Попытка забраться верхом представлялась ему несколько неэтичной, поэтому он летел, прилепившись не слишком удобно и к тому же понемногу сползая вниз. Пума несколько раз меняла направление полёта, и в результате Верон оказался под ней. Такой способ был бы более удобен, например, с летающей кенгуру, но выбирать Верону не приходилось.

Пума летела без всяких усилий, её глаза сверкали совсем близко. Верон заглянул в них, и вдруг звёзды за её головой заметно ускорились. Пума внезапно прижалась к нему, изогнувшись гибким телом, и это движение передало от чёрной кошки совсем неожиданную волну. Недоумение, мелькнувшее в глазах Верона, быстро потонуло в безднах напротив. Он летел уже в двух измерениях – в объятьях с пумой и в чёрных тоннелях её глаз. Это что-то напоминало, но Верон никак не мог вспомнить, что именно. Пума ритмично изгибалась, и звёзды всё быстрее неслись навстречу – в какие-то секунды полёт превратился в стремительную волну наслаждения. Наконец летящие звёзды ослепительно вспыхнули, и взрыв был похож на космический…

Кульминации подобных занятий случались разные, и на этот раз Верон пришёл в себя на берегу моря. Волны накатывались на берег, ночные звёзды больше никуда не неслись, а под спиной ощущалась какая-то ткань и песок. В его объятиях была обнажённая, с юбкой на талии, девушка, и длинные чёрные волосы прикрывали её лицо. Он коснулся волос ладонью и отвёл их в сторону для того, чтобы увидеть полуопущенные ресницы Недианы.

Цель множества восточных практик – состояние безмыслия – была внезапно достигнута Вероном без многолетних медитаций. Ведь даже осознание отсутствия мыслей является мыслью, а он после ресниц Недианы видел вновь Недиану, но уже сидящей вместе с ним на лёгком одеяле из багажника «мерседеса». Можно было только предположить, что он вынул и принёс его в состоянии абсолютной пустоты.

На первую после этой пустоты мысль о медитациях Верона, скорее всего, натолкнула поза лотоса, в которой непринуждённо расположилось тело девушки. На фоне чёрных волн и в звёздном свете Недиана выглядела призрачной богиней, не спешившей облекать свою нагую красоту в земные ткани.

В иной ситуации Верон и не желал бы других состояний и других образов, но последние события упрямо желали хоть как-то улечься в его голове. Цепочка мыслей довольно быстро замкнулась главным вопросом: где сейчас Кузнец – в бунгало или в Трансильвании без головы? Ни ощущения, ни логика помочь Верону не могли, и он понимал, что может находиться в любом из двух вариантов. Возбуждение от недавнего боя и желание прояснить ситуацию странным образом уравновешивались красотой неопределённости, которая веяла от очертаний девушки. Она, как ей уже удавалось не раз, вновь прочитала мысли Верона.

– Вопросы, на которые ты хочешь получить ответ, почти звучат. Но можно попробовать задержаться в паузе. Паузы так прекрасны… Тем более когда это пауза в трещине времени. Положение, в котором ты находишься, – редкая и необыкновенная удача пожить в мире, где происходит то, чего не может произойти. Мир большинства удручающе уныл, но они упорно не допускают в него то, чему ставят заслон с надписью «не бывает». Мир скучных повторов для них предпочтительнее и безопаснее свободных ветров. Впрочем, точка сборки у каждого своя, и каждый имеет право на свою Вселенную. Просто иногда понимаешь печаль продвинутых и просветлённых, которые смотрят на людей, предпочитающих чулан Вселенной…

Верон молча слушал, не видя её лица и чувствуя тёплый свободный ветер с моря. Продвинутая и, возможно, просветлённая красиво нанизывала слова друг на друга, и казалось, что она так же легко соткала ткань окружающего мира.

Девушка продолжала:

– Кстати, о точке осознания… Есть момент оргазма, когда она очень подвижна, и сдвинуть её для сборки различных миров довольно легко. Посвящённые в особые техники эзотерической тантры практикуют такие путешествия так же просто, как другие летают самолётами. Но я применяю их крайне редко, когда нет другого выхода.

Верон подумал, что, при всей запутанности ситуации, отсутствие другого выхода относилось к её приятным плюсам. Он сказал:

– А можно как-то совместить моё нахождение в паузе и мире побольше чулана с обывательскими вопросами: «Где я?» и «Что это было?»

– Ты здесь, а что это было – зависит от смысла слова «здесь».

– Не стоило напрягаться для такого подробного ответа.

Девушка засмеялась.

– Чувство юмора – хорошая страховка в любой ситуации.

Верон потрогал песок и сказал:

– Раз ты про юмор, то, может, помнишь, как в «Криминальном чтиве» героиня Умы Турман собиралась сниматься в сериале. И у неё для этого было много старых анекдотов. У тебя, похоже, такой же запас афоризмов. Я, конечно, с удовольствием проведу с тобой время и без объяснений… Не буду доставать мелочами и помедитирую на звёзды…

– Полезное занятие. Звёзды всегда ответят мудрее людей, нужно только услышать. А с тем, что произошло, – очень просто… Всё будет зависеть только от того, где именно «здесь» ты захочешь оказаться.

– А что, есть варианты?

– Варианты есть всегда. Мы всегда находимся в точке пересечения множества миров.

– Звучит красиво, покажи хотя бы два.

– Ну как можно отказать после такого приятного полёта? Заходи… В одном из них ты прогуливался с девушкой по ночному пляжу и вы оказались в объятиях друг друга. В самом разгаре… свидания… точка сборки сместилась и вобрала мгновенную яркую галлюцинацию с иллюзией растянутости во времени. Из бездн твоего подсознания могло вынырнуть что угодно. Я называю это галлюцинацией и подсознанием в терминах первого из двух миров. В терминах мира привычной тебе матрицы будней. В этой матрице то, что люди считают своими праздниками, – те же будни, только слегка подкрашенные.

– Допустим. А что с другим миром?

– А в другом ты познакомился с девушкой, которая спускается из облаков и превращается в пуму.

– И в этом мире мы улетели из Трансильвании, а мой друг остался там без головы?

– Где там? В этом мире нет «там», есть только «здесь».

Верон помолчал, думая о том, что, когда упражняешься в подобной словесной эквилибристике после хорошего косяка, не покидая мягкого кресла, – это одно, но когда с твоим сознанием без всяких веществ происходят необъяснимые вещи – это совсем другое. У него вдруг возникло внезапное желание броситься без оглядки именно в тот мир, где всё возможно и Кузнец по его выбору носит либо не носит голову. Так в детстве Верон замирал перед прыжком в воду с высоченной скалы… Но навстречу этому замиранию почти помимо его воли подула прохладная мысль, что, вероятно, так и сходят с ума.