Через два часа он очень сильно устал и уже только механически повторял ранее приведённые доводы. Радовало только одно: оба сознания уже слились достаточно для того, чтобы Макс в разговоре с представителем службы безопасности мог уверенно оперировать IT-ишными терминами, что сильно раздражало его собеседника.
Сотрудник службы безопасности совершенно не выглядел уставшим и продолжал допрос ни на йоту не отступая от ранее принятой линии. Чего он добивается от Макса тот совершенно не понимал.
«Из своей прошлой жизни я знаю, что израильтяне никогда не стремились пропускать в свою страну женщин-гоек, блюдя чистоту расы: вдруг женщина „залетит“ от чистокровного еврея и в результате на свет появится очередная полукровка. Но почему не пускают меня? Я что, рожать могу? Или этот сотрудник службы безопасности ярый русский националист? Теперь мне стало понятно, почему мои знакомые студентки, посетив Израиль по туристической визе и пройдя такие беседы с представителями властей Израиля становились ярыми антисемитками!»
Хорошо хоть у Макса хватило ума не делиться с этим субъектом своими мыслями.
Через три часа допрос был прерван на пятнадцать минут, после чего продолжился в том же ключе ещё в течение трёх часов. Поскольку самолёт прилетел в Тель-Авив в два часа ночи, то эта беседа, если её так можно было назвать, продолжалась всю ночь.
Закончилась она тем, что визу ему вместо трёх месяцев выдали только на месяц и предупредили, что, если он задержится с вылетом хоть на один день — больше его в Израиль не пустят никогда в жизни.
Выйдя в зал прилёта пассажиров, где его встретили тётя и дядя, также проведшие всё это время на ногах и в волнении от незапланированной задержки племянника, он в двух словах рассказал им о продолжавшемся несколько часов непрерывном ночном допросе, на что получил ответ:
— Если бы ты приехал в гости к евреям-родственникам, то тебя бы промурыжили не более четверти часа! Не бери в голову — пусть это будет самое плохое, что может с тобой случиться здесь. Поехали к нам в Калансуа (район около Тель-Авива, где проживают преимущественно арабы), позавтракаешь и ляжешь спать: тебе нужен отдых! А все остальные проблемы я буду решать вместе с твоей тётей и уже без тебя, — сказал дядя.
* * *
Поселили Макса в отдельную квартиру на первом этаже четырёхэтажного дома, принадлежащего семье дяди. Как он понял — это была квартира для гостей, состоящая из спальни, гостиной, кухни, ванной и туалета, имевшая отдельный вход. На втором этаже была квартира, где проживали дядя с тётей, на третьем — квартира, где жила семья их старшего сына, на четвёртом — семья младшего сына.
Приняв душ и позавтракав, Макс тут же завалился спать, оставив все дела на завтра: настолько он устал и изнервничался за прошедшие сутки.
На следующее утро у него состоялся разговор с тётей, во время которого были оговорены вопросы проживания в доме.
— Я понимаю, что кое-какие порядки у нас тебе могут не понравиться, но и ты должен понимать, что в этом доме проживают шестеро взрослых и четверо детей разного возраста, которые привыкли к определённому стилю жизни и изменить который им будет очень неудобно даже на три месяца, — начала разговор тётя. — Конечно, никто тебя ни ругать, ни делать особые замечания не будет, но мнение о тебе будет составлено соответствующее. Поэтому я расскажу тебе о принятом порядке жизни в нашем доме.
Разговор продолжался около часа и Макс был очень рад этому: сколько бы он мог наделать глупых ошибок, задеть религиозные чувства арабов, обидеть и получить в ответ негативную реакцию, если бы этого разговора не было. Причём требования были вполне вменяемыми, необременительными и легко выполнимыми.
«Главное, что я вынес из разговора с тётей: могу жить, как хочу, как привык дома. Не надо только никому давать советов как можно и нужно делать то или иное дело лучше, чем делают они сами. Не надо ввязываться в религиозные споры и обсуждать религиозные каноны. Если возникнет в чём-либо потребность или я не буду знать, как поступить в незнакомой ситуации — лучше сначала проконсультироваться с тётей, а, если её нет поблизости, отложить этот вопрос до её появления. Вот и всё!
Мне разрешен вход и выход из дома в любое время, передан ключ от входа в мою квартиру, разрешено приглашать гостей, но только сначала надо посоветоваться с тётей, иначе может возникнуть неудобная ситуация: есть люди, с которыми семья не поддерживает отношений или которые являются её врагами.
Питаться я буду за одним столом с дядей и тётей по их распорядку, поскольку приходящая кухарка готовит пищу для всей семьи, но семьи детей питаются отдельно. Я сразу заявил, что буду вносить свою долю денежных средств на питание, коммунальные расходы, интернет и т. п. и попросил определиться с этой суммой как можно быстрее. Тётя долго сопротивлялась моей просьбе, но я настоял на своём. Сумма оказалась весьма небольшой: на всё про всё — триста долларов в месяц, что меня вполне устроило.
Мы договорились, что она со мной прогуляется по окрестностям и расскажет, где и что тут имеется. Узнав, что я могу общаться на пяти языках очень удивилась и сказала, что в таком случае мне переводчик и гид в скором времени не потребуются, так как зная русский, немецкий и английский я всегда смогу понять живущих здесь людей.»
* * *
Оставшись в одиночестве после ухода тёти, Макс решил разложить свои вещи в одежном шкафу и получше разобраться с имеющимися у него денежными средствами.
Из наличных у него оказалось сто пятьдесят тысяч рублей, две тысячи двести евро и ровно три тысячи долларов. Шекелей не было и надо было выяснить у тёти надо ли ему обменять часть денег на местную валюту или можно использовать имеющуюся у него в наличие.
Используя приложения банков Макс узнал, что в сбербанке на карточке у него имеется пятьдесят тысяч рублей, в Газпромбанке — триста тысяч, в DNB bank — пятьдесят две тысячи норвежских крон — приблизительно пять тысяч двести долларов по сегодняшнему курсу.
«Вроде бы и денег много, но тех, с которыми можно жить на западе — не густо. В то же время в Газпромбанке, который не под санкциями, на карте Viza у меня лежит триста тысяч рублей: остатки от родительских денег, завещанных мне после смерти матери и уже частично истраченных во время учёбы в ЛЭТИ. Надо бы обратиться к местным финансистам-специалистам и выяснить, не могу ли я эти деньги превратить в доллары и переправить на Запад? Например, на мой счёт в DNB bank. Или для этого мне надо открывать счёт в банке Израиля? Это — очередной мой вопрос к тёте: в местных реалиях я совершенно не ориентируюсь.
Далее. В моей памяти всплывает информация от главного вселенца: Максима Ивановича Борисова, который и организовал эти круги перерождения: вселения или попадания, как сказать правильно, я пока не знаю. Так вот, в швейцарском банке „Cantonal Bank Of Vaud“ в городе Лозанна, расположенным по адресу Place Saint-Francois, 14 у него имелся анонимный счёт на сумму десять миллионов швейцарских франков. По курсу на сегодняшнюю дату, вклад соответствует десяти миллионам долларов. Это одна из тех „захоронок“, что он успел сделать для себя любимого, когда окончательно решил разрабатывать чародейство „Кольца…“ после чего и начал этим усиленно заниматься, предположив, что может вселиться в человека из своего же мира. И это произошло!
Чтобы воспользоваться этим счётом надо назвать пароль: „Remembe“, дату открытия вклада: 12.05.2008 и личный код: „333“, после чего я стану законным владельцем этого вклада, и смогу им распоряжаться в дальнейшем.
Пока же он оформлен под 1 % годовой. Если им воспользоваться ранее, чем он пролежит без движения в банке пять лет, то накопленные за этот срок проценты сгорают. Фактически вклад лежит более четырнадцати лет и накоплены проценты в сумме около полутора миллионов швейцарских франков, которые подлежат налогообложению в случае их снятия.
Как бы проверить, имеется ли такой счёт в этом банке? Не вызовет ли такой мой интерес к этому счёту какое-либо расследование или какие-нибудь другие действия со стороны банка, что в дальнейшим негативно скажется на мне лично? Тётю в эти дела я посвящать не хочу, поэтому мне надо просто получить платную консультацию у специалиста-банкира как это лучше всего сделать. Но вот где? В Израиле или в Лозанне?»