Стоило им оказаться на улице, как к ним поспешили Виктуар и Летти.

– Что стряслось? – выдохнула Летти. – Почему…

– Не здесь, – отрезал Робин. – Пошли.

Они быстро зашагали по Кибальд-стрит, потом свернули направо, на Мэгпай-лейн.

– Плейфер нас подозревает, – сказал Робин. – Все кончено.

– Откуда ты знаешь? – спросила Летти. – Что он сказал? Ты ему признался?

– Конечно нет, – ответил Робин. – Но он притворился, будто из «Гермеса», пытался выудить из меня признание…

– Откуда ты знаешь, что он не из «Гермеса»?

– Потому что я солгал. И он купился. Он понятия не имеет, чем занимается «Гермес», и просто пытался что-нибудь разузнать.

– И что же нам делать в таком случае? – вдруг спросила Виктуар. – Господи, что нам делать?

Робин вдруг понял, что они бредут куда-то, не разбирая дороги. Теперь они направлялись на Хай-стрит, но зачем? Если профессор Плейфер обратится в полицию, их засекут за считаные секунды. На Мэгпай-лейн возвращаться нельзя: они окажутся в западне. Но они не взяли с собой денег, и не на что было добраться куда-либо еще.

– Вот вы где.

Все дернулись и в страхе обернулись.

На дорогу вышел Энтони Риббен и оглядел их, пересчитывая пальцем, как цыплят.

– Все здесь? Превосходно. Идемте со мной.

Они не успели даже удивиться. Энтони перешел на бег, и они последовали за ним, не задавая вопросов. Однако вместо того чтобы вернуться на Мэгпай-лейн по Мертон-стрит, откуда можно было сбежать в сторону луга у церкви Христа, Энтони повел их обратно на Кибальд, к колледжу.

– Что ты делаешь? – запыхавшись, спросил Рами. – Все же как раз там…

– Не отставай, – шикнул на него Энтони.

Они подчинились. Чудесно было осознавать, что кто-то наконец-то говорит им, что делать. Энтони провел их через дверь на кухню, мимо библиотеки прямо в главный зал. За стеной по-прежнему была в разгаре вечеринка в саду, через камень проникали звуки струнных инструментов и голосов.

Энтони поманил их в часовню.

– Сюда.

Они прошмыгнули туда и закрыли за собой тяжелые деревянные двери. В перерыве между службами часовня выглядела странно – молчаливой, какой-то неземной. Воздух был тяжелым и спертым. Не считая их лихорадочного дыхания, все здесь замерло, только кружила пыль в лучах струящегося из окон света.

Энтони остановился перед мемориальной табличкой сэра Уильяма Джонса.

– Что ты… – начала Летти.

– Тсс.

Энтони протянул руку к надписи, которая гласила: «Он создал свод индусских и магометанских законов». Энтони касался букв в определенной последовательности, и те слегка погружались в камень при нажатии. Г, О…

Энтони коснулся последней буквы в гораздо более длинной латинской надписи над фризом, в которой в цветистых выражениях перечислялись достижения Уильяма Джонса.

«Горасахиб»[95].

Раздался тихий скрежет, а потом из стены хлынул холодный воздух. Фриз на несколько дюймов выскочил из нее. Энтони просунул снизу пальцы в трещину и сдвинул панель вверх. В стене образовалась угольно-черная дыра.

– Залезайте.

Один за другим они проникли внутрь. Туннель оказался шире, чем выглядел снаружи. На четвереньках пришлось ползти всего несколько секунд, а затем проход расширился. Робин встал, и макушка слегка коснулась влажного потолка, а Рами вскрикнул, стукнувшись головой.

– Тихо! – снова буркнул Энтони, закрывая за собой дверь. – Стены здесь тонкие.

Фриз со стуком встал на место. Свет пропал. Они на ощупь двинулись вперед, чертыхаясь и наталкиваясь друг на друга.

– Ой, простите. – Энтони чиркнул спичкой, и в его ладони появился огонек. Теперь они могли различить, что в нескольких шагах впереди тесный туннель превращается в довольно широкий коридор. – Ну вот. Не отставайте, идти еще долго.

– Куда… – начала Летти, но Энтони покачал головой, приложил палец к губам и указал на стены.

По мере продвижения туннель расширялся все больше и больше. Ответвление, ведущее в университетскую часовню, было явно новым, потому что проход, по которому они шли сейчас, выглядел шире и древнее. Высохшая глина уступила место кирпичным стенам, а на некоторых перекрестках Робин заметил наверху прикрепленные по углам фонари. Темнота должна была вызывать клаустрофобию, но почему-то успокаивала. Погрузившись в чрево земли, по-настоящему скрывшись от посторонних глаз впервые после возвращения, друзья обнаружили, что наконец-то могут дышать свободно.

Через несколько минут молчания Рами спросил:

– И давно здесь этот туннель?

– Вообще-то всего несколько десятилетий, – ответил Энтони. – Туннели были здесь всегда, их выкопал не «Гермес», мы лишь ими воспользовались, но этот вход – новый. Леди Джонс установила фриз с табличкой не так давно, и мы успели до завершения работ. Не волнуйтесь, никто не знает. Все в порядке?

– Все нормально, – ответил Робин. – Но ты должен кое-что знать, Энтони…

– Думаю, вам многое нужно мне рассказать, – отозвался тот. – Почему бы не начать с того, что вы сделали с профессором Ловеллом? Он мертв? Похоже, на факультете считают именно так.

– Его убил Робин, – бодро произнес Рами.

Энтони обернулся и посмотрел на Робина через плечо.

– Вот как?

– Это вышло случайно, – заверил его Робин. – Мы поссорились, и он… и я вдруг… В общем, я воспользовался его словесной парой, но не осознавал, что делаю, а потом все уже было кончено…

– Что важнее, так это надвигающаяся война в Китае, – вставила Виктуар. – Мы пытались тебя найти, чтобы сообщить. Они планируют вторжение…

– Мы знаем, – сказал Энтони.

– Знаете? – удивился Робин.

– Гриффин уже давно этого опасается. Мы присматривали за Джардином и Мэтисоном, следили за тем, что происходит в факториях. Хотя до такого обострения еще не доходило. До сих пор все было просто шумом. Вы думаете, они на самом деле собираются начать войну?

– У меня есть письма… – Робин протянул руку к карману, словно письма до сих пор лежали в сюртуке, и выругался. – Проклятье, они у меня в комнате.

– О чем там говорится?

– Это переписка Ловелла с Джардином и Мэтисоном, а еще с Пальмерстоном и Гюцлаффом… Но я оставил их на Мэгпай-лейн.

– О чем они?

– Военные планы, – запыхавшись, сказал Робин. – Эти планы они вынашивали много месяцев, даже годы.

– Они свидетельствуют о прямом столкновении? – уточнил Энтони.

– Да, там указано, что переговоры велись не по-настоящему, последний раунд лишь послужил предлогом…

– Хорошо, – сказал Энтони. – Очень хорошо. Этим мы можем воспользоваться. Мы пошлем кого-нибудь их забрать. Ты живешь в комнате Гриффина, верно? Номер семь?

– Я… да.

– Очень хорошо. Я с этим разберусь. А пока что предлагаю вам успокоиться. – Он помедлил, обернулся и тепло улыбнулся им. После кошмарной недели при виде лица Энтони, освещенного мягким сиянием свечи, Робину хотелось расплакаться от облегчения. – Теперь вы в надежных руках. Конечно, вы многое пережили, но в этом туннеле мы все равно ничего не решим. Вы отлично справились, наверняка напуганы, но теперь можете расслабиться. Взрослые за вами присмотрят.

Подземный проход оказался довольно длинным. Робин уже перестал понимать, сколько они прошли, наверное, почти милю. Он гадал, насколько обширна эта сеть – время от времени они пересекали перекресток или встречали в стене дверь, то есть в университете были и другие тайные входы, но Энтони подгонял их вперед, не проронив ни слова. Видимо, это очередные секреты «Гермеса», решил Робин.

Наконец проход опять сузился, так что пришлось идти гуськом. Энтони шел первым, подняв свечу над головой как маяк. Летти шла за ним по пятам.