– Наверное, нет, – признал Робин, хотя голосок в его голове нашептывал: «А Летти выстрелила».
– У совести каждого солдата есть предел, – сказал Эйбел. – Думаю, они попытаются нас арестовать. Но стрелять в простых горожан? Устроить бойню? Сомневаюсь. Но мы вынудим их принимать решение. И посмотрим, что будет.
Скоро все должно было кончиться. По ночам, глядя на город, освещенный пылающими факелами и ярко горящими запальниками пушек, они пытались приободрить друг друга. Нужно продержаться только до субботы. Дольше парламент не выдержит. Никто не допустит, чтобы рухнул Вестминстерский мост.
Они пытались представить, как может выглядеть прекращение огня. Следует ли составить договор с условиями амнистии? Юсуф взял это на себя, написав договор, спасающий их от виселицы. Когда башня снова начнет нормально функционировать, будут ли они в ней работать? Какой будет стипендия в эпоху заката империи, когда запасы серебра в Британии истощатся? Раньше они никогда не задумывались над этими вопросами, но теперь, когда конец забастовки был неминуем, успокаивались, лишь пытаясь предсказать будущее в таких подробностях, что оно начинало казаться возможным.
Однако Робин не мог в этом участвовать. Он не выносил эти разговоры и каждый раз находил предлог, чтобы от них увильнуть.
Нет будущего без Рами, без Гриффина, без Энтони, Кэти, Вималя и Илзе. Для Робина время остановилось, как только Летти выпустила пулю из барабана. Нынешние события – всего лишь ужасные последствия. И пусть кто-то другой борется за то, что будет после. Робину просто хотелось, чтобы все закончилось.
Виктуар нашла его на крыше, где он сидел, прижав колени к груди, и раскачивался взад-вперед под грохот выстрелов. Она села рядом.
– Надоело слушать юридические термины?
– Мне это кажется какой-то игрой, – сказал он. – Выглядит смехотворно. Конечно, вся эта затея смехотворна, если сказать честно, но говорить о том, что будет после… просто какое-то состязание фантазий.
– Ты должен верить в то, что будущее возможно, – прошептала она. – Ведь они верили.
– Они были лучше нас.
– Да. – Она взяла Робина под руку. – Но теперь все в наших руках, и от этого никуда не денешься.
Глава 30
Вестминстерский мост рухнул.
Когда упал мост, Лондон спал, ни о чем не подозревая. Прямо как писал Водсворт, «сверкая в чистоте, незадымленном воздухе рассвета», город был «облачен в одежды слепящей утренней красы и первозданной тишины».
Позже жители Оксфорда заявили, что тоже почувствовали, когда упал мост, хотя во всем городе не нашлось бы здания такой высоты, чтобы увидеть оттуда Лондон. Тем не менее десятки человек утверждали, что то ли в результате коллективной галлюцинации, то ли из-за неосязаемого воздействия резонансных стержней слышали треск перед обрушением моста.
«Кошмарное чувство, будто тебя раздирают изнутри, – рассказал профессор кафедры натурфилософии Мертон-колледжа Харрисон Льюис. – Всепоглощающий страх. Ты знаешь, что вот-вот произойдет нечто ужасное, но только позже узнаешь, что именно».
Лондонцы же сообщали, что услышали страшный грохот.
«Как будто сами стены стонали, – сказала Сара Харрис, прачка. – Они будто велели мне убраться подальше, и, слава богу, я послушалась».
Лондон привык к тому, что мосты приходят в негодность. Лондонский мост выходил из строя по меньшей мере трижды – один раз из-за обледенения и несколько раз из-за пожара. Но, как бы ни пелось в песнях, Лондонский мост разрушался лишь частично. Он никогда не обваливался в реку.
В отличие от Вестминстерского моста.
«Все произошло так отчетливо, – сказал мистер Монкс Криди, трубочист. – Секунду назад мост стоял и вдруг исчез».
Он рухнул не совсем неожиданно. Свидетели утверждают, что за двадцать минут до падения мост начал скрипеть, и большинство пешеходов успело добежать до другого конца. Когда начался скрип, под мостом проплывали два парохода, и они постарались отойти подальше – один ускорил ход, а другой сдал назад. В результате обломки перегородили им проход, как и многим другим судам.
«Как будто обрушились стены Иерихона, – признался мистер Мартин Грин, стряпчий. – Так четко, словно по команде невидимого горна».
Количество жертв точно неизвестно, но их как минимум шестьдесят три, включая одного члена парламента, выступавшего против войны, а также погибших на проплывавших внизу лодках и в столкновениях на реке, произошедших в результате обрушения.
«Я видела, как у берега звала на помощь женщина, – рассказала миссис Сью Свит, домохозяйка. – Она кричала, чтобы баржа, с которой она упала, подплыла поближе и забрала ее. Только баржа была слишком далеко, и пока она разворачивалась, женщину засыпало камнями».
Когда миссис Свит спросили, поможет ли падение Вестминстерского моста решению вопроса в пользу переводчиков, она ответила: «Не думаю, что это их рук дело. Человеку такое не под силу. Это может быть только промыслом Божьим».
Глава 31
Вестминстерский мост рухнул, и в Оксфорде разразилась открытая война.
Переводчики в тревожном ожидании собрались вокруг телеграфного аппарата, и тут сверху, запыхавшись, сбежал стрелок и воскликнул:
– Убили девушку!
Все последовали за ним на крышу. Невооруженным глазом Робин увидел какое-то столпотворение в Джерико, но лишь в телескоп заметил то, на что указывал стрелок.
Солдаты и забастовщики на баррикаде только что обменялись выстрелами, как объяснил стрелок. Обычно это не имело последствий – в городе постоянно звучали предупредительные выстрелы, после чего противники отступали обратно за баррикады. Как символично, как все это символично. На этот раз пуля сразила человека.
Через телескоп стало видно множество деталей. Жертва была юной белокожей блондинкой, причем красавицей, а кровь, вытекающая из ее живота, окрасила землю алым. На темно-серых булыжниках лужа выглядела как флаг.
Девушка была не в брюках. Обычно женщины на баррикадах носили штаны. На ней же была шаль и струящаяся юбка, в левой руке она еще сжимала опрокинутую корзину. Наверное, шла за покупками. Или возвращалась домой к мужу, родителям или детям.
Робин выпрямился.
– Кто…
– Не мы, – ответил стрелок. – Посмотрите на ее позу. Она стояла спиной к баррикаде. Это точно сделал не кто-то из наших.
Снизу донеслись крики, а над их головами просвистели пули. Испугавшись, они поспешили вниз, в укрытие.
Собравшись в подвале, они жались друг к другу, как перепуганные дети, только что совершившие какую-то шалость. Это была первая человеческая жертва на баррикадах, и она имела символическое значение. Черта пересечена.
– Все кончено, – сказала профессор Крафт. – В Британии началась война. Это нужно прекратить.
Они заспорили.
– Но не мы в этом виноваты, – возразил Ибрагим.
– Им плевать, что виноваты не мы, – сказал Юсуф. – Это ведь мы все затеяли…
– Значит, мы сдадимся? – спросила Мегана. – После всего? Просто остановимся?
– Мы не остановимся, – отрезал Робин, поразившись мощи собственного голоса, который словно шел откуда-то извне и больше напоминал голос Гриффина. Должно быть, это подействовало, потому что все притихли и повернулись к нему – испуганно, с ожиданием и надеждой. – В такие моменты и меняется течение. Ничего глупее они не могли сделать. – В его ушах стучала кровь. – Раньше весь город был против нас, понимаете? А теперь войска все изменили. Застрелили горожанку. И тут уже ничего не исправить. Разве теперь Оксфорд будет поддерживать армию?
– Если вы правы, – медленно произнесла профессор Крафт, – все скоро станет еще хуже.
– Вот и отлично. Пока держатся баррикады.
Виктуар наблюдала за ними с прищуром, и Робин понимал – она подозревала, что случившееся совсем не тяготит его совесть, он не расстроен, как остальные.
