– Мы отправили профессора на берег пораньше, ему нужно к врачу, – объяснила капитану Летти, когда они прошли мимо него на причал. – Он просил передать… просил поблагодарить вас за плавание без происшествий.

Капитан слегка озадаченно улыбнулся, но пожал плечами и помахал на прощание.

– Плавание без происшествий? – пробормотал Рами. – Без происшествий?

– Больше мне ничего не пришло в голову!

– Лучше замолчите и пошли! – шикнула на них Виктуар.

Пока они опускали свои сундуки по сходням, Робину казалось, что все их действия буквально кричат: «Мы убийцы!» Он с содроганием думал, что с минуты на минуту, достаточно сделать еще один шаг, кто-то посмотрит на них с подозрением, раздастся топот шагов и оклик: «Эй, вы! Стоять!» Уж конечно, им не позволят так просто покинуть «Элладу».

На берегу, всего в каких-то двадцати шагах, была Англия, убежище, свобода. Стоит добраться до берега, и они растворятся в толпе, окажутся на свободе. Но это, разумеется, невозможно – ведь так легко обнаружить улики, связывающие их с той проклятой каютой.

Робин ступил с трапа на твердую землю. Он оглянулся через плечо. Никто их не преследовал. Никто даже не смотрел в их сторону.

Они сели на омнибус до севера Лондона, откуда поймали кеб до Хампстеда. Без особых споров они решили переночевать в резиденции профессора Ловелла в Хампстеде, поскольку уже не успевали на поезд в Оксфорд, и Робин знал, что миссис Пайпер сейчас в Джерико, а запасной ключ спрятан под китайским цветочным горшком в саду. На следующее утро они собирались сесть в Паддингтоне на поезд и вернуться в университет.

В пути им приходила в голову очевидная мысль – бежать, бросить все и покинуть Европу, сесть на пакетбот до Америки или Австралии или вернуться в свои родные страны.

– Мы можем сбежать в Новый Свет, – предложил Рами. – В Канаду.

– Ты даже по-французски не говоришь, – заметила Летти.

Робин закатил глаза.

– Это же французский, Летти. Самая неуклюжая дочка латыни. Неужели он такой сложный?

– Нам придется найти работу, – указала Виктуар. – Ведь больше мы не будем получать стипендию, на что мы будем жить?

Это был резонный вопрос, который все почему-то проглядели. Много лет получая приличную стипендию, они позабыли, что сбережений едва ли хватит на несколько месяцев, за пределами Оксфорда никто не будет оплачивать им жилье и питание, а у них нет ни гроша за душой.

– Что ж, а как люди находят работу? – поинтересовался Рами. – Полагаю, нужно просто откликнуться на объявление в каком-нибудь магазине?

– Сначала придется быть учеником, – сказала Летти. – Нужно обучиться, а это стоит денег, так я думаю…

– Тогда как же найти торговца, который возьмет на работу?

– Не знаю, – раздраженно ответила Летти. – Откуда мне знать? Понятия не имею.

Нет, у них не было реальной возможности покинуть университет. Несмотря ни на что, даже хотя они рисковали, что, если вернутся в Оксфорд, их арестуют, бросят в тюрьму или повесят, они не могли представить себе жизнь, не связанную с университетом. Ведь у них не было ничего другого. Ни навыков, ни сил, ни склонностей к простому труду, как и связей, чтобы найти работу. А самое главное, они ничего не знали о жизни. Ни один не имел ни малейшего представления о том, сколько стоит снять комнату, купить продуктов на неделю или обустроиться в любом городе, помимо Оксфорда. До сих пор обо всем заботились за них. В Хампстеде была миссис Пайпер, а в Оксфорде – слуги и прачки. Робин даже не знал, как стирают белье.

Когда дошло до дела, они просто не могли думать о себе иначе, как о студентах, не представляли мир, в котором не имеют отношения к Вавилону. Университет был всем, что они знали. Их домом. Как бы это ни было глупо, Робин подозревал, что не только он в глубине души верит, что в конце концов, когда все эти неприятности закончатся, когда все утрясется, он вернется в свою комнату на Мэгпай-лейн, проснется под нежное пение птиц, а через узкое окно будет литься солнечный свет, и он снова целыми днями будет лишь изучать мертвые языки.

Когда они сошли с кеба в Хампстеде, лил дождь. Дом профессора Ловелла они нашли по чистой случайности. Робину казалось, что он с легкостью вспомнит маршрут, но три года отсутствия сказались на памяти сильнее, чем он осознавал, а под барабанящими струями дождя все дома выглядели одинаково – влажные, угловатые, в окружении скользкой мокрой зелени. К тому времени когда они наконец-то нашли кирпичный дом с белой штукатуркой, они уже насквозь промокли и дрожали.

– Стойте. – У самой двери Виктуар задержала Рами. – А не лучше ли войти с другой стороны? Вдруг кто-нибудь нас увидит?

– Если нас и увидят, находиться в Хампстеде не преступление.

– Но ведь очевидно, что мы здесь не живем…

– Добрый день!

Все четверо разом повернули головы, как перепуганные котята. С порога дома напротив им махала женщина.

– Добрый день! – повторила она. – Вы ищете профес- сора?

Они в панике переглянулись, поскольку не подготовили ответ на случай такого развития событий. Они предпочли бы избежать любых ассоциаций с человеком, чье отсутствие вскоре станет подозрительным. Но как еще объяснить свой приезд в Хампстед?

– Мы его студенты, – быстро ответил Робин, прежде чем молчание успело вызвать подозрения. – Только что вернулись из-за границы, и он просил с ним встретиться после возвращения, только уже поздно, а в доме никого нет.

– Наверное, он в университете, – сказала женщина вполне дружелюбно, враждебной она показалась только потому, что кричала на фоне дождя. – Он живет здесь всего несколько недель в году. Никуда не уходите.

Она повернулась и скрылась в доме. Дверь за ней со стуком захлопнулась.

– Проклятье, – пробормотал Рами. – Зачем ты это сделал?

– Подумал, что лучше держаться ближе к правде.

– Это слишком близко к правде, тебе не кажется? А если кто-то начнет задавать ей вопросы?

– И что ты предлагаешь?

Но женщина уже снова появилась на пороге. Она поспешно пересекла улицу, закрываясь от дождя рукой. Она протянула Робину ладонь.

– Вот. – На ладони лежал ключ. – Это запасной. Профессор такой рассеянный, он попросил меня хранить ключ на случай, если потеряет свой. Бедняжки.

– Спасибо, – сказал Робин, потрясенный неожиданной удачей. И тут его осенило. Он высказал свою безумную догадку: – Вы же миссис Клеменс, верно?

Она просияла.

– Точно!

– Да, совершенно верно, он говорил, что, если мы не найдем ключ, можно обратиться к вам. Только мы не разобрались, в каком доме вы живете.

– Хорошо, что я смотрела на дождь. – На ее лице играла широкая дружелюбная улыбка, все подозрения, если они и были, исчезли. – Люблю смотреть в окно, когда играю на фортепиано. Мир вокруг наполняет мою музыку…

– Да, – повторил Робин. Его слишком переполняло облегчение, чтобы он мог добавить что-то еще. – Большое вам спасибо.

– Не за что. Обращайтесь, если что-то понадобится.

Она кивнула Робину, а потом Летти, но как будто даже не заметила Рами и Виктуар, за что, как подозревал Робин, они были ей благодарны. Затем она пошла обратно к своему дому.

– Откуда ты знал? – прошептала Виктуар.

– О ней писала миссис Пайпер, – ответил Робин, затаскивая сундук через палисадник. – Сказала, что в дом напротив въехала новая семья, жена весьма эксцентрична и много времени проводит в одиночестве. Думаю, она часто заходила сюда на вечерний чай, пока профессор жил здесь.

– Что ж, благодарение Господу, что ты переписывался с экономкой, – сказала Летти.