— Ладно, — я перехожу на шепот, — есть пара загвоздок.

— Лина…

— Нет, послушай! Во-первых, камеры. Они настоящие, не муляж, видишь? — указываю взглядом на крохотную, едва заметную чёрную точку в углу. — Мы должны стереть запись! Не хватало ещё, чтобы Гриша написал на тебя заявление за причинение вреда здоровью, или как там это правильно называется.

— Ты знаешь, как это сделать?

— Теоретически.

Подойдя к рабочему столу благоверного, провожу пальцами по тачпаду ноутбука, и монитор оживает. Десять минут головной боли, и я, наконец, нахожу, что искала. С облегчением стираю сегодняшнюю запись, нервно улыбаюсь и шепчу:

— Всё окей! Теперь документы… Мой паспорт, Леркино свидетельство и так далее. Они должны быть в сейфе.

— А как его открыть?

— Обычно Гриша пользуется отпечатком пальца.

Нинка бледнеет, смотрит на руку благоверного немигающим взглядом. Понимая, о чём задумалась подруга, я нервно хихикаю:

— Не переживай, ничего отрезать не придётся. Я знаю код.

Наверное, благоверный решил, что жена превратилась в абсолютно безвольное и полностью подконтрольное ему создание, раз уж не стал скрывать от меня код от сейфа.

Через несколько минут дело сделано — наши документы у меня в кармане.

— Иди скорее собирай Лерку, — подгоняет меня Нинель, — а я пока присмотрю за этим…

Грубое слово виснет в воздухе, и я, усмехнувшись, бегу в комнату дочки.

***

Лерка лежит с закрытыми глазами, но не спит. Я осторожно прикрываю за собой дверь, и она тут же вскрикивает:

— Мама!

— Тише, котёнок, — шепчу я, обнимая её, — послушай…

Объясняю Лерке суть происходящего, старательно подбирая слова. Говорю, что нам сейчас нужно собраться и уехать, и сделать это как можно скорее.

— Куда уехать? — тихо спрашивает Лера, глядя на меня подозрительно. Невольно отмечаю, какой у дочки становится взрослый взгляд и ещё раз убеждаюсь в правильности своего решения.

— Далеко-далеко. В другой город.

— А папа приедет?

В ответ я прикрываю глаза и ещё раз взвешиваю все за и против.

Мой муж — богатый человек. Он очень многое может дать Лерке. Безбедную жизнь, прекрасное образование… А что у меня?

Несколько десятков накопленных тысяч и максимально туманные перспективы.

Имею ли я право лишать дочку безоблачного будущего? Смогу ли обеспечить ей достойную жизнь?

Честно — не знаю. Но сделаю всё возможное.

— Нет, котёнок, — отвечаю, пристально глядя на дочь, — папа не приедет.

— Хорошо! — Лера мгновенно вскакивает на ноги и бежит к шкафчику. Достаёт оттуда свой рюкзак и радостно добавляет. — Тогда поехали!

Реакция дочери хоть и предсказуемая, но поражает меня до глубины души. Поверить не могу, что Лерка… готовилась к побегу!

— А я знала, что мы уйдем от папы, — заявляет дочь, словно прочитав мои мысли, — вот и собралась заранее.

Покачав головой, я начинаю инструктировать Леркин рюкзак. Там в основном игрушки, конечно, планшет и кое-что из одежды. Действительно собиралась…

***

Через каких-то полчаса мы уже полностью готовы. Гриша по-прежнему без сознания под неустанным наблюдением Нинель, которая времени зря не теряла. Судя по перерезанным проводам и сломанной сим-карте Гришиного телефона.

— Ну мало ли, — пожимает Нинель плечами, — не ровен час, очухается этот козел, а так мы сможем время выиграть. И ключи забирай, запрем его здесь.

— Нин, ну это перебор…

— Не спорь! Или ты хочешь, чтобы муженек отыскал вас до того, как вы успеете уехать? А?

— Нет, — примирительно подняв руки, отвечаю я. — Не хочу.

— Вот и прекрасно. Вы готовы?

— Готовы.

— Вот и отлично. Тогда попутку и едем ко мне. У меня есть идея!

— Какая?

— Вот и отлично. Тогда попутку и едем ко мне. У меня есть идея!

— Какая?

— Ты купишь билет на моё имя. И поедешь в Москву.

Вот это поворот!

— Почему в Москву?

— Да потому что там проще затеряться, — терпеливо поясняет Нинель, — и у Гришеньки там нет никакого влияния. Это здесь, в провинциальном городишке он чувствует себя царем и Богом, а в Москве… Короче, просто поверь, это самый лучший вариант. Мы с тобой отдаленно похожи, сейчас я немного тебя подкрашу, чтобы сходство было максимальным. И хорошо, что сейчас зима. Шапку натянешь, замотаешься шарфом посильнее, кассирша ничего не заподозрит. А Лерку мы в Мишкины шмотки нарядим. Ну? Лин, не молчи! Всё получится, вот увидишь.

Получится или нет, скоро мы это узнаем.

Нинка действует быстро, ловко орудуя косметическими принадлежностями.

— На первое время сойдёт, — выдыхает подруга, — но, как приедешь в Москву, сразу беги в первый же салон и меняй прическу. Не знаю… например, красься в иссиня-чёрный цвет и делай каре. Поняла?

Да уж, остричь свои длинные светлые волосы и превратиться в брюнетку — заманчивая идея. Гриша долгие годы запрещал мне менять прическу. Любил повторять, что ему нравятся мои длинные пряди, хотя, скорее, ему просто доставляло садистское удовольствие таскать меня за них по всей квартире.

Передергиваюсь от гадких воспоминаний, отгоняю их прочь.

— Лина? — Нинель обеспокоенно смотрит на меня, словно боится, что я вот-вот откажусь от нашей затеи.

— Вряд ли смена прически мне поможет, Нин. Уверена, через пару дней Гриша объявит нас в розыск, обвинит меня в том, что я украла Лерку… Не знаю, как мы жить будем, но возвращаться назад я не собираюсь.

Подруга молча обнимает меня, гладит по спине, шепчет успокаивающе, что всё будет хорошо.

Как же хочется ей верить…

— Ладно, — через несколько минут Нинель отстраняется, — пора ехать, так что, зови Лерку.

А Лерка дуется. Категорически отказывается надевать Мишкину одежду.

— Это для мальчиков, — дочь смотрит на меня исподлобья, — мам, неужели ты не видишь?

— Так надо, котёнок.

Инструктирую Лерку, рассказываю, куда мы сейчас поедем, и как она должна себя вести.

— Притворяться мальчиком? — дочка хмурится ещё сильнее. — Зачем?

Она устала и хочет спать, я это прекрасно понимаю. Но и от неё сейчас многое зависит. Тяжело вздохнув, я помогаю ей переодеться, но Лерка вертится, кричит, на даёт застегнуть куртку.

— Так надо, — повторяю уже строже, — иначе нам придётся вернуться домой. Ты этого хочешь?

Услышав это, Лерка испуганно смотрит на меня. В её взгляде прослеживается растерянность. Ругаю себя за несдержанность, но это срабатывает. Дочка, наконец, успокаивается и еле слышно произносит:

— Хорошо, мам…

До чего поганое это чувство — мириться с тем, что твоему ребенку пришлось заранее повзрослеть. Пятилетний ребёнок не должен понимать, почему ему надо бежать куда-то посреди ночи, притворяясь другим человеком! Пятилетний ребенок должен расти в счастливой и любящей семье, быть рядом с родителями, которые защитят от всего, позаботятся… Но у Лерки теперь есть только я. Значит теперь её счастье это только моя обязанность.

— Лин, подойди на минутку!

Чмокнув Лерку в лоб, я иду на зов. Нинель в спальне, стоит перед сейфом и методично достает оттуда какие-то свертки. Через секунду до меня доходит, что это деньги.

— Я же сказала, что у меня есть…

— Не спорь! И бери!

Она практически насильно вкладывает банкноты мне в руки и велит:

— Спрячь получше, они тебе пригодятся.

Да уж, с этим сложно поспорить!

— Спасибо, — бормочу в полголоса, — спасибо, Нин. Я верну, как только…

— Ой, замолчи, а! И вот это тоже возьми.

Она протягивает мне старенький кнопочный телефон.

— Мишкина игрушка, ему Женька пару лет назад купил. Телефон самый простецкий, без GPS, геолокаций и прочей фигни. Смекаешь?

— Ага.

Да, такой гаджет отследить невозможно, и это не может не радовать.

— Приедешь в Москву, купишь симку в переходе, — добавляет Нинель, — а то без телефона сейчас, как без рук! Да, и кстати, там в память уже вбит мой номер, так что, будем на созвоне. Ну ладно, поехали уже скорее, время не ждет! Автобус на Москву уезжает через час, а нам еще до вокзала доехать надо. Билеты я уже купила. Значит, смотри. Я поеду с тобой…