— Ты его прогнал, дядя Артур? Он больше к нам не приедет?

— Прогнал, Лер, — киваю серьёзно, — не переживай, он больше не приедет.

Удовлетворившись моим ответом, Лерка поворачивается к Ангелине.

— Мам, я домой хочу. И к Никите!

— Котёнок…

В глазах Гели мелькают сомнения, но я обрубаю их на корню.

— Ну ведь нельзя ребёнку отказывать, верно, Ангелина?

Опускаю Лерку на пол. И говорю не терпящим возражений тоном:

— Собирайтесь, мы едем домой.

Ангелина

Из больницы мы выходим примерно через несколько часов. Артур помогает Лерке устроиться в её детском кресле, а я сажусь на переднее сиденье. Ноги гудят, виски пульсируют, а руки трясутся мелкой дрожью. Очень хочется залезть в горячую ванную, а потом забыться крепким долгим сном.

— Едем домой, — с уверенностью повторяет Артур.

Ну такая же простая фраза «едем домой», но сколько в ней смысла! И сколько определений этого понятия… Дом.

По сути у нас с Леркой дома нет. И пока с нашей жизнью всё настолько неясно, что даже подумать страшно. Знаю только одно — основная угроза осталась в прошлом. Гриша, в конце концов, получит по заслугам.

Но что дальше ждёт нас дальше? Как теперь сложится наша жизнь? И какое место в ней будет занимать Артур? Мы так и будем жить в его доме, и я останусь няней Никиты? На самом деле, не самый плохой вариант, точнее, очень даже хороший… И я, и Лерка привязались к этому мальчишке, да и к его отцу, чего греха таить. Но чувствует ли и сам Вавилов то же самое? Спросить бы прямо, да страшно услышать не тот ответ, на который рассчитываю.

Зато озвучиваю другой вопрос, который никак не могу нормально сформулировать:

— А где… А твоя… Что с Илоной?

— Она ушла, — сразу же отвечает Артур, — формальности уладим позже.

— Формальности?

— Я про развод.

— Развод…

Не то, чтобы мне жаль кошечку, но ведь они с Артуром столько лет прожили вместе, всё-таки она мать его сына. А он так спокойно говорит о расставании с ней.

— А что тебя смущает, Геля? — Артур с удивлением смотрит в мою сторону. — Мало того, что Илона подставила тебя, так она ещё и изменяла мне. Другого варианта здесь быть не может.

— Изменяла? А как ты узнал об этом? И о том, что это она меня подставила?

— Сама призналась. Точнее, ей просто некуда было деваться. Никита видел, как она привела Брагина в дом. Но для меня хуже другое, Ангелина…

— Что? — машинально хватаюсь пальцами за обивку кожаного кресла.

— Предательство друга. Воронов был её любовником. Именно он и помог ей отыскать Брагина. А ведь я доверял ему, был уверен, что он никогда меня не предаст…

— Значит, они сговорились с Вороновым… Не зря я хотела уехать из твоего дома после её угроз.

— Думаешь, я бы отпустил тебя просто так? — Вавилов выдаёт усмешку, щурит свои тёмные глаза.

Вопрос провокационный, конечно. Интересно, какой ответ он ждёт от меня?

— Не знаю, — делаю голос нарочито спокойным, — наверное, нет. Ведь ты говорил, что я нужна Никите, помнишь?

— Ты же знаешь, что дело не только в Никите, — с легким раздражением отзывается Артур.

— А что тогда…

— Мам, у меня ремешок отстегнулся, — с заднего сидения раздается Леркин голос.

Приходится останавливаться, чтобы проверить кресло. А остаток дороги мы едем молча.

В доме у Артура тихо. Илоны здесь действительно нет, и это чувствуется сразу же. Даже запах теперь другой — исчезли её любимые приторно-сладкие ароматы. Теперь здесь пахнет свежей выпечкой, стиральным порошком и древесиной. Именно так пахнет… дом.

— А где Никита? — нетерпеливо спрашивает Лерка, скинув ботинки, — я хочу его видеть!

— Он на занятиях, я привезу его вечером, — улыбается ей Артур, а затем поворачивает ко мне обеспокоенное лицо. — Ты точно в порядке? Может, всё же вызвать врача, чтобы он тебя осмотрел?

— Нет, — небрежно отмахиваюсь, — мне просто надо поесть, поспать, и всё будет хорошо. Вот только… ты так и не сказал, что всё-таки будет с Гришей?

— Его будут судить. И тебе придется давать показания.

— Хорошо, я сделаю всё, что нужно, — согласно киваю и тихо спрашиваю, — а Лерка? Её тоже будут допрашивать? Понимаешь, она и так столько пережила, не хотелось бы добавлять стресса.

— Я попробую это уладить. Ладно, вы пока отдохните, а я съезжу по делам, а потом за Никитой. Вернусь ближе к вечеру, хорошо?

Не дожидаясь ответа, Артур уходит. Нет, не просто уходит, он словно сбегает. Мы с Леркой вопросительно переглядываемся.

— Мама, мы теперь будем здесь жить? — взмахнув длинными ресницами, интересуется дочка.

Я даже не нахожу в себе силы ответить ей. Но Лерка правильно понимает моё состояние и как-то понятливо вздыхает. Я знаю, что она хочет остаться здесь. Знаю, что она уже считает Артура отцом, а Никиту братом. И мне хотелось бы, чтобы всё решилось в одночасье по мановению волшебной палочки, но увы, так не бывает.

Договорившись с домработниками, чтобы те присмотрели за Леркой, я, как и планировала, отправляюсь в душ, а потом, упав на кровать, отбываю в царство Морфея на несколько часов.

Просыпаюсь, когда за окном уже темно. Подскакиваю на месте, чувствую, как сердце начинает биться быстрее, но тут же выдыхаю с облегчением, убедившись, что всё в порядке и теперь я в безопасности. Всё-таки время в плену у Гриши не прошло бесследно. Может, мне стоило согласиться на предложение Артура и обратиться к врачу?

Не успев толком подумать об этом, слышу восторженные крики Лерки и спускаюсь на первый этаж. Артур привёз Никиту, и теперь они с Леркой и наперебой делятся новостями.

Улыбка трогает мои губы при виде этой картины. Подойдя ближе, я раскидываю руки в стороны, и Никитка тут же попадает в мои объятия.

— Геля! Вы точно теперь никуда не уедете? — спрашивает он с подозрением.

— Не-а, — беспечно отвечает Лерка, — не уедем.

— Как будто всё встало на свои места, верно? — прямо над ухом раздается голос Артура. Обернувшись, хмыкаю тихонько и киваю в знак согласия.

— Верно. Вот только…

Не решаюсь закончить начатую фразу, но Вавилов меня поторапливает.

— Что? Что тебя тревожит?

— Тебе не кажется это странным?

— Что именно?

— Никита… он совершенно не переживает из-за матери… Не подумай, что я беспокоюсь за Илону, но ведь она его мать, как бы там ни было.

— Нет, Геля, — глаза Артура темнеют, снова превращаются в обсидианы. — Илона никогда не была его матерью, и Никита это понимает. Знаешь, по-моему, мы с ним оба вздохнули с облегчением, когда Илона ушла. Да и ей так будет проще.

— Ясно.

Кажется, вот он прекрасный момент, чтобы обсудить всё и расставить точки над «i». Но всё повторяется по кругу — пауза, неловкость, которая скользит в каждом жесте и в каждом слове и взгляде. И… теперь моя очередь сбегать.

— Извини, — бормочу, опустив глаза в пол, — я устала и пойду к себе.

— Спокойной ночи, Геля, — голос Артура становится совершенно безэмоциональным, и я понятия не имею, о чем он думает в эту секунду.

Он разочарован? Испытывает облегчение? Или ему всё равно?

Поднимаюсь в комнату и начинаю злится. Извини, я устала! Да ни капельки я не устала я ведь выспалась недавно! Но сегодня мне можно проявить слабость.

Как там говорила Скарлетт? Я подумаю об этом завтра.

***

Следующие два месяца были наполнены событиями. Во-первых, Гришу судили. Мне действительно пришлось давать показания, но благодаря Артуру и его адвокатам всё прошло гладко.

— Сколько ему дадут? — поинтересовалась я у одного из юристов.

— Не меньше пятнадцати, — ответил он и, замявшись, добавил, — простите за прямоту, Ангелина Глебовна, но домашнее насилие это капля в море.

Да, помимо этого выяснились и другие криминальные подробности из жизни моего, слава Богу бывшего, муженька. Взятки, угрозы, вымогательства, похищения… Целый букет.

— Всё к лучшему, Ангелина Глебовна, — продолжил адвокат, — поверьте, больше бывший муж вас не побеспокоит.