Вот такой непроходимойидиоткойя была. Хотя, надо отдать благоверному должное. Добрых полгода после произошедшего он вёл себя тише воды, ниже травы. Мастерски изображал из себя примерного семьянина. Любую свободную минуту проводил с Лерой, меня же осыпал подарками и комплиментами, даже отвез на день рождения в Париж в Диснейленд…

Но сказке не суждено было закончиться хэппи-эндом. Не помню, что послужило причиной вспышки агрессии благоверного во второй раз. Помню только, что досталось мне тогда неслабо.

И вновь я, недолго думая, попыталась уйти от Гриши, забрав Леру. Только на этот раз никого не стала посвящать в свои планы. Просто молча собрала вещи и переехала на съемное жильё.

Естественно, муж разыскал нас в два счета. И опять слезы, валяние в ногах, клятвенные заверения, что больше никогда и ни за что…

И я поверила. Идиотка в квадрате.

А вот в третий раз Гриша перестарался. В стремлении наказать меня за якобы излишне откровенное поведение с его коллегой (мы тогда вместе пошли на новогодний корпоратив) благоверный просто спустил меня с лестницы. Лишь каким-то чудесным образом мне удалось отделаться всего лишь ушибами и сотрясением.

Гриша тогда и сам не на шутку перепугался. После падения я была не в силах пошевелиться и лишь тихонько постанывала от боли. Стремительно преодолев расстояние между нами, благоверный в панике принялся тормошить меня за плечо:

— Лина?! Лина, что с тобой? Лина!

Отвечать ему сил тоже не было. Даже заплакать толком не получилось. Лёжа на холодном полу, я прекрасно понимала — это конец, назад дороги нет. На тот момент я уже два года жила в страхе за себя, за Лерку, за свою жизнь, в конце концов… Но ничего не менялось. Стабильно раз в несколько месяцев Гриша находил повод, чтобы избить меня, наказать непонятно за что, выместить на мне всю свою злобу и агрессию. Потом он молил о прощении, божился, что больше никогда такого не повторится, а я прощала.

Идиотка в кубе.

Но даже к такой идиотке рано или поздно приходит прозрение.

Гриша отвёз меня в больницу. Понятия не имею, что он там наговорил врачам и другому медперсоналу, но никто не интересовался причиной моих травм.

В себя пришла я довольно быстро. И тут же принялась прокручивать в голове предстоящий разговор с Гришей.

Представляла как чётко и твёрдо скажу ему, что хочу развода. И точка.

Но моим решительным планам не суждено было сбыться. Гриша приехал на третий день. Привёз роскошный букет моих любимых лилий, положил на прикроватную тумбу бархатную коробочку, в которой безошибочно угадывалось очередное драгоценное украшение, а сам присел на край больничной койки.

— Ангелина, ты должна понять, — после долгой гнетущей тишины пробормотал он, — что такова твоя реальность. Наша реальность. Я прекрасно знаю, о чём ты сейчас думаешь. Так вот, скажу прямо — даже не мечтай. Развода ты не получишь.

— А тебя никто и не спрашивает, — я фыркнула, гордо вздёрнув подбородок, — или ты думаешь, что сможешь безнаказанно избивать меня, а я буду терпеть?

В ответ благоверный вдруг как-то нехорошо улыбнулся. И выдал просто потрясающую вещь:

— Да, принцесса, именно так. В конце концов, в каждой семье бывают свои сложности, верно? И вообще… давай лучше не будем ссориться и раздувать эту тему. А то знаешь ли, всякое может случиться.

— Ты мне угрожаешь?

— Нет, что ты! Просто рассуждаю… Думаю, как может сложиться наше будущее, если ты станешь приносить мне проблемы. Например… ну, не знаю. Возможно, я начну обсуждать семейную жизнь со своими друзьями, знакомыми. Начну жаловаться, что у жены затяжная депрессия, что она неадекватно себя ведёт, закатывает истерики без повода и… постоянно говорит о самоубийстве.

От услышанного липкий страх сковал моё тело. Гриша же продолжил, как ни в чём не бывало:

— А в один отнюдь не прекрасный день я вернусь с работы и найду свою дражайшую супругу в ванной с перерезанными венами. Соображаешь, принцесса, к чему я веду?

В ужасе вцепившись в простынь, я отползла подальше и затравленным взглядом уставилась на Гришу.

Что он, чёрт подери, несёт? Неужели намекает, что может лишить меня жизни?

— Ну что ты, родная, — благоверный расхохотался, догадываясь, какие мысли блуждают у меня в голове, — разве ж я какой-то монстр? Разумеется, тебя успеют спасти. Вот только… дальнейшие события тебе не понравятся. Назначат экспертизу, несколько специалистов признают тебя невменяемой. А дальше дорога прямиком в реабилитационный центр. И никто не скажет, сколько продлится твоё лечение. Оно ведь может затянуться на месяцы, а то и годы! Страшно подумать, что будет с Лерочкой…

«Страшно подумать, что будет с Лерочкой» — эта фраза эхом отрикошетила от больничных стен, пулей пробив подсознание.

Именно в ту минуту я, наконец, осознала, каким чудовищем является мой дорогой супруг.

И именно в ту минуту поняла, что связана по рукам и ногам.

Ангелина

— Лина! — и вновь громкий голос подруги возвращает меня в реальность. — В каких облаках ты витаешь? Я тебе говорю, что надо срочно бежать, а ты сидишь, в одну точку смотришь.

Тяжело вздохнув, я качаю головой. Хочу ответить, что думаю, но за спиной вдруг раздается крик дочери. Дёрнувшись, я чуть не падаю со стула, вскочив на ноги. И тут же медленно оседаю обратно, когда понимаю, что Лерка просто взвизгнула от радости, достав из автомата игрушку.

— Ты себя так до ручки доведёшь, — буркает Нинель, махнув рукой официанту. — Принесите мне ещё латте на миндальном молоке, а моей подруге… чай ромашковый. Или что у вас там есть из успокоительного?

— Могу порекомендовать наш фирменный напиток из мелиссы и лаванды.

— Несите. Двойную порцию.

Официант, пожелав нам приятного отдыха, удаляется, а я недовольно смотрю на подругу. Хотя, права она, ничего тут не поделаешь. У меня и впрямь нервы ни к чёрту. И чем дальше, тем хуже.

Обсуждая мою проблему, мы теряем счёт времени.

— Безвыходных ситуаций не бывает, — горячится подруга, — нужно просто хорошенько всё обдумать.

Покачав головой, я мельком смотрю на экран телефона и вздрагиваю от ужаса — уже половина восьмого! А Гриша ведь отпустил меня всего на пару часов!

Чёрт, чёрт! Что же теперь будет?

Моё паническое состояние не остаётся незамеченным.

— Ну Чего ещё?

— Время… полчаса назад мы уже должны были быть дома. Теперь Гриша…

Не дав мне договорить, подруга бьёт кулаком по столу. На резкий звук оборачивается пара посетителей и уже знакомый официант. Снова подозвав его, Нинель просит счёт, зовёт детей и решительно заявляет:

— Достал меня уже твой муженёк, честное слово. Значит, так. Сейчас ты вызываешь такси, и мы все вместе едем к вам домой.

— Нин…

— Не Нинкай! При мне он точно руки распускать не будет, а если и попытается… Я тут же полицию вызову, вот увидишь.

В этом вся Нинель. Никакие мои доводы, что с Гришей бесполезно бороться законными методами, не могут её убедить и лишить решимости.

В такси мы едем молча. Даже дети сидят тихонько, чувствуя что-то неладное.

— Мам, — Лера прижимается ко мне и пару раз дергает за рукав кофты, — мам, может, мы не поедем домой? Мне страшно…

— Не бойся, — я стараюсь приободрить дочку да и себя заодно, — всё будет хорошо, вот увидишь.

— И кого ты обманываешь? — обернувшись, шикает Нинка, да так тихо, что дети её не слышат. — Лин, может, правда лучше ко мне?

— Нет, ты права, при тебе Гриша не позволит себе ничего лишнего. Ему же очень важно казаться примерным семьянином в глазах общественности, ты ведь знаешь.

То было правдой. Благоверный был ужасно зависим от мнения окружающих. Доходило до смешного… Порой, когда мы вместе отправлялись на очередной приём или корпоратив, Гриша то и дело тыкал меня указательным пальцем под рёбра и шипел:

— Улыбайся, нас фотографируют… улыбнись, на нас смотрят…

Парадокс, но в этом были свои плюсы. Вот, например, сейчас наказание за опоздание удастся отсрочить на неопределенный срок.