Однако, Гриша несколько раз просил о встрече со мной, но каждый раз он получал отказ.

— Передайте ему, что он для меня и для моей дочери мёртв, — сказала я в конце концов, — мёртв и похоронен в той дыре, куда его отправят после суда.

Приговор оказался даже жестче — двадцать лет в колонии строгого режима. Впрочем, больше нас судьба Брагина не касается.

У Артура тоже недавно состоялся суд. С Илоной их развели очень быстро. Я не лезла в подробности, но знаю, что Вавилов выплатил ей неплохую компенсацию. Кошечка была довольна исходом. Что до Никиты, то её не волновала судьба сына, она безропотно подписала все бумаги. Мальчик остался с отцом.

Всё это время мы с Леркой жили в доме Артура. Просто жили, наслаждаясь тишиной, свободной, спокойствием днями, наполненными смехом, радостью и улыбками.

Когда все страсти улеглись, Артур вдруг заявил:

— Я взял отпуск.

— Это возможно? — с иронией уточняю я. — Думала, у тебя отпуска не бывает.

— Ну, я его заслужил, согласись. После всего, что было… Отец оправился, теперь он снова у руля. Так что, и я могу немного выдохнуть.

— И какие у тебя планы? Европа? Таиланд? Мальдивы?

Но ответ Вавилова меня удивляет, даже обескураживает.

— Пойдём в поход? — предлагает он, а глаза, как у мальчишки сияют. — Палатку разобьем, — продолжает мечтательно, — давно с Ником хотел сходить, да времени не было…

— Ура! — тут же подхватывает Никитка. — Да, пап! Геля ну пожалуйста-пожалуйста, — канючит и чуть ли не в душу мне смотрит, — пожалуйста!

И как тут вообще отказать возможно? Да ещё и Лерка включается в игру:

— Да мам, хочу в поход, — серьёзно заявляет она, чем вызывает у меня легкий смешок.

— Котёнок, ты хоть представляешь, что такое палатка?

— Ага, это такой маленький домик, где мы все вместе жить будем.

Потрсающе!

Пока дети стрекочут, обсуждая предстоящий поход и чем они там будут заниматься, я спрашиваю у Артура:

— Ну и куда поедем? В лес?

— Вообще-то, мы поедем в мой загородный дом, — поясняет Вавилов, — но да, там рядом есть небольшой лесок, можем разбить палатку там. Или на берегу озера. Помнишь, как мы там рыбачили, Ник?

— Помню, па. Так мы идём?

Три пары глаз просительно смотрят в мою сторону.

— Ладно-ладно! Поход, так поход.

Артур

Идею отправиться в загородный дом, а затем и в поход вместе с Ангелиной и детьми уже давненько не давала мне покоя. Мы все очень устали, и в нашем случае отдых это не роскошь, а необходимость. Перезагрузка своего рода для дальнейшей жизни, на которую у меня далеко идущие планы.

Правда, отец так не считал. Когда я весьма решительно и даже нагло сообщил, что отправляюсь в отпуск, он взревел раненным медведем:

— Какой ещё отпуск, Артур? Ты вообще в своем уме?

— Обычный отпуск, пап. Который положен всем официально трудоустроенным сотрудникам: двадцать восемь календарных дней. Интересно, сколько у меня их накопилось за годы работы? Впрочем ладно, мне хватит и двух недель

— С ума сошел! — папенька продолжил бушевать. — У тебя же стройка!

— Стройка под контролем, всё в порядке. Да ладно, пап, — я поднял руки в примирительном жесте, — ты же понимаешь, что мне действительно нужно отдохнуть после случившегося. Даже роботам полагается техобслуживание.

— И с кем ты собираешься отдыхать? — брови отца взлетели вверх. — С Ангелиной?

— Да.

— Эта женщина тебя приворожила? И что, вы теперь вместе? Артур, я спрашиваю не из любопытства, а потому что слухи не умолкают. Сначала твой развод, теперь эта Ангелина… Пора бы уже разобраться со своей личной жизнью, тебе так не кажется?

Недовольный вздох рвется из груди, потому что в словах отца есть своя правда. И я, и Ангелина, мы оба в подвешенном состоянии. Никак не могу поговорить с ней и объяснить, что она для меня значит, потому что как трусливый влюблённый школьник до ужаса боюсь услышать от неё что-то типа «спасибо за всё, что ты для нас сделал, но нам лучше остаться друзьями». Брр, кошмар.

— Пап, — я постарался придать своему голосу как можно больше убедительности, — послушай, просто дай мне эти две недели. И всё встанет на свои места, вот увидишь.

— Ладно, — после непродолжительной паузы согласился отец, — но только две недели и ни единым днем больше. Ясно?

— Более чем.

В поездку мы отправились на тех же выходных. Толком не собрались, просто побросали вещи в багажник и умчались подальше от всего безобразия, которое творилось вокруг нас. И даже дети вели себя на удивление спокойно в предвкушении отдыха…

***

— Красивый дом, — оценивает Геля, когда я паркую машину во дворе большого особняка из красного кирпича.

— Это первый дом отца, — поясняю, — можно сказать, дом детства.

— У тебя с этим местом связаны плохие воспоминания?

— Не совсем.

— Артур я хотела спросить… — Геля на пару секунд замолкает, прежде чем робко продолжить, — если это не мое дело, сразу скажи…

— Спрашивай.

— А где… твоя мать?

— Ох мама… — закатываю глаза с лёгкой полуулыбкой. — Мама сейчас где-то в Европе. Скорее всего, в Италии.

— У вас с ней всё сложно? Прости за моё любопытство, просто… Просто мне хочется знать о тебе больше, — последнюю фразу она произносит почти шепотом, при это краснеет, как помидорка.

— Спрашивай всё, что тебе интересно, — киваю ей одобрительно, — не хочу, чтобы между нами оставалась недосказанность. А насчёт матери… Знаешь, она всю жизнь была чем-то занята. Когда отец развивал бизнес — ссорами с ним по поводу его вечного отсутствия. Когда бизнес начал приносить деньги, она озадачилась созданием имиджа идеальной семьи. Отец кстати живо подхватил эту идею. Наша семья… всегда была про «казаться», а не «быть». Понимаешь, что это значит?

— В общих чертах.

— И как бы мне этого ни хотелось, повзрослев, я начал переносить эту модель на свою собственную семью. Понимал, что допускаю ошибку, понимал, что потом всё будет сложно исправить, практически невозможно… А поделать ничего не мог.

Высказавшись, беру минутную паузу, чтобы осмыслить собственные слова. А ведь насколько верно это утверждение… Долгие годы я толком не мог сформулировать, что именно меня тревожит. А когда привычный уклад жизни рухнул, туман в голове начал рассеиваться.

— Но ведь теперь всё изменилось? — уточняет Ангелина. Уточняет тихо, почти шёпотом. Словно боится чего-то.

— Я бы сказал, не просто изменилось, — хмыкаю в ответ, — перевернулось вверх дном. И это хорошо, Геля. Потому что… Если бы ты не появилась в моей жизни, я не знаю, чтобы было со мной в конечном итоге. И знать не хочу.

— А я думала, от меня одни проблемы, — вздыхает она и, уловив мой недоуменный взгляд, поясняет, — ну сам посуди… Ты развёлся с женой, потерял друга, испортил отношения с отцом…

— Ну и что было бы, если бы не ты? Жена продолжала бы изменять мне с другом, а я бы продолжал верить, что живу именно так, как должен? Насчёт отца… Нет, наши отношения никогда не были идеальными, так что, не бери в голову. И запомни раз и навсегда — я счастлив, что ты появилась в моей жизни. Прими это.

Она улыбается несмело. А я делаю решительный шаг навстречу, дотрагиваюсь до её щеки. Секунда — и наши губы находят друг друга. И вопреки всем моим опасениям и каким-то мальчишеским страхам Ангелина не отстраняется, не отскакивает в сторону с криком «что ты себе позволяешь?!». Нет, она отвечает на поцелуй. Сначала осторожно, потом всё увереннее. Её дыхание обжигает, вкус лесных ягод дурманит сознание, говорит «до свидания» остаткам здравого смысла. И остановить бы время, чтобы насладиться этим моментом, о котором я подсознательно мечтал с нашей первой встречи, но звонкий детский крик не оставляет нам шанса:

— Мама!

А затем тихое:

— Ой…

— Спалились, — усмехаюсь я, нехотя отпустив Ангелину.

— Не волнуйся, — лукаво щурится она, — Лерка умеет хранить секреты.