Зато помню, в какое бешенство пришёл отец.

— Да как этот щенок посмел? Да он вообще в курсе, с кем связался? — шипел он в лучших традициях братков из девяностых. — Да я его…

— Спокойно, пап. Разберёмся.

В отдел к Воронову я поехал в гордом одиночестве. Точнее, прихватил с собой адвоката для верности, но его услуги мне не пригодились.

С Вороновым мы пообщались примерно полчаса. После чего он примирительно протянул мне руку и сказал:

— Извините за беспокойство, Артур Альбертович, и спасибо за сотрудничество.

— Ерунда, — я с готовностью пожал протянутую ладонь, — сам всё понимаю, работа такая.

И расстаться бы нам на этой прекрасной ноте, но нет. Попив кофейку в ближайшей забегаловке, я пошёл на парковку и увидел Воронова, который озадаченно топтался вокруг своего Опеля.

— Не заводится? — окликнул его, сразу догадавшись, в чём дело.

Саша в ответ пожал плечами.

— Сам не понимаю, что за ерунда… Утром всё в порядке было. — он бросил взгляд на наручные часы и тихо пробормотал, — вот чёрт, не успею же…

— Садитесь, — я кивнул в сторону своего автомобиля, — подвезу.

С тех пор много воды утекло. Сашка перевёлся в другой отдел, а между нами установилось некое подобие дружбы. И порой его профессиональные навыки меня очень даже выручали.

Что, кстати, жутко бесило привыкшего контролировать всё и всех отца. К его досаде Сашка сотрудничал исключительно со мной.

Ладно, хватит на сегодня воспоминаний о прошлом. О настоящем надо думать, в котором я, кстати, запутался окончательно и бесповоротно.

Бесцельно побродив по дому, всё-таки решаю заглянуть к Ангелине. Забывшись, без стука вхожу в её комнату и тут же замираю на месте.

Она стоит ко мне спиной в одном нижнем белье. Простой спортивный комплект, никакого кружева или рюшечек. Но смотрится очень эротично. Да и вообще, оказывается, у Ангелины вовсе не тщедушная, а очень даже женственная фигура, с привлекательными формами и изгибами. Вот только под её излюбленной мешковатой одеждой это сложно разглядеть.

Вместо того, чтобы извиниться и выйти, я продолжаю стоять и пялиться на Ангелину до тех пор, пока она сама не замечает меня. Вскрикивает, молниеносно хватает халат и буквально за долю секунды весьма бесцеремонно выталкивает меня из комнаты.

Надо же, такая маленькая и хрупкая с виду, и силищи не занимать.

Потоптавшись в нерешительности перед комнатой, злюсь на себя за эту неловкую ситуацию.

— Геля, — стучу тихонько в дверь, — извини, я хотел с тобой поговорить…

Даже слова подбираю с трудом. Вместо нормальных мыслей в голове путаница и полная неразбериха. С каждым моментом, с каждой секундой, с каждым мгновением, проведённым с Ангелиной, этот сумбур разрастается и поглощает меня, затягивает в какую-то неизвестность. И мне это совершенно не нравится.

Что со мной творит эта маленькая смелая Фиалка?

Она выходит из комнаты через минуту. Сердитая. Скрестила руки на груди и смотрит так хмуро исподлобья.

— Извини, не привык стучать в собственном доме. Впредь это не повторится.

Ничего страшного… — её щёки неожиданно покрываются румянцем, — в смысле… Я имела в виду, что…

— Я понял, что ты имела в виду, — спрятав ухмылку, спешу её успокоить, — буду стучать, обещаю. Договорились?

— Договорились.

— Вот и чудно. Уделишь мне немного времени?

— Меня Никита ждет. — Ангелина слабо сопротивляется.

Боится, что ли, остаться со мной наедине? Наверное, правильно делает, но и отступать я не собираюсь.

— Ничего не случится за полчаса, они с Леркой ещё завтракают.

— Ладно. — всё-таки она сдаётся.

Провожаю её к крытой террасе с окнами в пол и стеклянной крышей. Эта терраса — воплощение моего внезапного дизайнерского порыва. Всегда хотелось иметь такое тихое местечко для отдыха. Камин, кресло-качалка, небольшой обеденный стол и чудесный вид из окон

— Здесь хорошо. — Ангелина вдруг первая начинает разговор. — Уютно как-то, тепло…

— Камин работает, — я неправильно понимаю её мысль, — хочешь, подкину дров?

— Да нет, — она отмахивается, — я не в этом смысле. Знаешь, я с детства мечтала о собственном доме. Почему-то именно он ассоциировался у меня с семьёй, с детьми… С посиделками у камина и тихими разговорами.

Геля замолкает и на её глаза наворачиваются слезы. Но она тут же смахивает их, и её лицо озаряет широкая, счастливая улыбка. Слишком счастливая, чтобы быть настоящей.

— Впрочем, это всё неважно. Теперь для меня существует только Лера… А мои мечты, видимо, так навсегда и останутся мечтами.

Да, вот именно об этом я и хотел с ней поговорить.

— Скажи, почему ты ставишь на себе крест? Ты молодая, красивая, умная. Вся жизнь впереди. Дети это прекрасно, но нельзя и о себе забывать. Понимаешь?

Геля неуверенно пожимает плечами. По глазам вижу, что мои слова на неё не оказывают никакого влияния.

В очередной раз мысленно убиваю неизвестного мне Гришаню. Что же за чудак там такой на букву «м», способный сломать невинную девушку?

Ладно, дойдет дело и до него.

— И всё-таки, давай поговорим о твоём будущем. Ты ведь хочешь в Москве остаться?

— Ну допустим, — она осторожно соглашается.

— Тогда я могу помочь. Давай снимем тебе квартиру, Лерке сад подыщем, потом устрою тебя на хорошую работу…

— Нет.

Отказ категоричный. Я даже слово не успеваю вставить, как Ангелина поднимается на ноги и сверлит меня взглядом.

Ну, снова здорово! Одного не понимаю, от чего же она так упрямится? Неужели ей так претит мысль о моём участии в её жизни? Почему?

— Я уже говорила, — Геля словно специально масла в огонь подливает, — нам ничего не нужно. Ты и так для нас сделал достаточно. Дальше мы сами как-нибудь…

Гордо выпрямив спину, она собирается уйти с террасы, да не тут-то было. В два счёта преодолев расстояние между нами, я хватаю её за руку и дёргаю на себя.

— Подожди, мы не договорили!

— Ой…

Кажется, силушку не рассчитал. Пошатнувшись, Ангелина начинает терять равновесие, и я тут же подхватываю её за плечи. На мгновение она льнёт ко мне всем телом, запрокидывает голову, смотрит мне прямо в глаза. Всего несколько секунд, но их хватает, чтобы ощутить её опасную близость. Прикоснуться к волосам, почувствовать запах лесных ягод, который окончательно добивает мою способность сохранять здравый смысл.

Я не знаю, кажется ли мне это, или Ангелина действительно тянется к моим губам, но в этот самый момент плотно прикрытая дверь с шумом распахивается, и внутрь врывается блондинистый ураган.

— Сюрпри-и-из! — картинно улыбаясь, чирикает Илона, цепким взглядом оценивая обстановку. И в её зелёных глазах мелькает раздражение, злость, удивлением вперемешку с недоверием.

— А что здесь, собственно, происходит?

— Извините, — покраснев, бормочет Геля, выскользнув из моих рук. Пытается, конечно, уйти с террасы, да вот только Илонка моментально преграждает ей путь. Ошпаривает взглядом, словно кипятком.

Ангелине стыдно, неловко и вообще ситуация для неё максимально неприятная. Да и у меня объясняться с внезапно вернувшейся супругой нет ни сил, ни желания.

Всё летит в тартарары.

— Ангелина, вернитесь, пожалуйста, к детям. — поворачиваюсь к растерянной Геле лицом.

Ангелину не надо просить дважды — она быстрым шагом выходит за дверь, слегка толкнув совершенно сбитую с толку Илону плечом. И я с трудом сдерживаю усмешку.

Однако, смелая девчонка.

Илону же подобный расклад не устраивает совершенно. Пухлые губы сжимаются в ниточку, аккуратные брови стремительно взлетают вверх. Эмоции супруги считываю моментально — она в бешенстве.

— Артур, я ещё раз спрашиваю, что здесь происходит?! Почему эта нянька или кто она там, вешается на тебя? По какому праву она позволяет себе подобное поведение?

Вот интересная у Илонки тактика. Ни слова обвинения в мой адрес, все камни летят в огород Ангелины. По правилам играет до победного. По крайней мере, пытается.