– Светик, можно мне пойти самой? – всхлипывая, спросила Ульяна.

Она переживала, что прижимая её к себе, парень беспокоит порезы, увеличивая боль.

– Мы почти пришли. И я не могу тебе этого позволить. Так я в очередной раз проявлю слабость.

«Хочется верить, что я не слишком уж много вешу. Ведь он и правда выглядит гораздо тоньше и слабее остальных», – подумала она.

Всего неделю назад она разглядывала Светозара, шагающего по забору, разделявшему их участки, и он казался ей мощным и мускулистым. Он был выше многих знакомых ей парней, а также значительно шире каждого из них в плечах, имел более крепкие руки и ноги.

Но по сравнению с остальными соколами, которых довелось увидеть Ульяне сегодня, он выглядел тощим мальчишкой. Да тот же правитель, несмотря на возраст, был настоящей горой мышц, а за женщинами приходили и ещё более огромные мужчины.

Парень со своей ношей на руках спустился куда-то по широким ступеням. Они оказались в просторном, холодном помещении, освещённом пламенем факелов, которые торчали из бочонков с песком, расставленных по всему периметру комнаты.

В этом месте находилось что-то вроде своеобразной ванной. Возле одной из стен располагалось большое каменное углубление, куда сквозь круглую металлическую трубу непрерывно текла вода. Она попадала в каменную нишу и свободно стекала куда-то вниз, прямо под пол, сквозь небольшое отверстие.

Парень опустил Ульяну на ноги и спустился туда. Он подставил голову под воду, бьющую из стены, и замер, омываемый прозрачными, сверкающими в свете факелов струями.

Девушка тоже приблизилась к каменному углублению и, протянув руки, подставила под поток воды ладони. Ледяная влага обожгла её кожу. Ульяна охнула и, зажмурившись, быстро умыла заплаканное лицо.

Всё тело девушки моментально покрылось мурашками.

– Вода ледяная! Светозар, ты не простудишься? – спросила она.

Парень не ответил. Он замер с закрытыми глазами, позволяя воде смыть с него кровь и пот. Ульяна отошла и уселась на деревянную лавку, стоящую возле противоположной стены, решив не мешать ему. Она помнила, как он залечил с помощью лесного ручья свои раны, полученные в драке с Белояром.

Девушка всё ещё всхлипывала и никак не могла прийти в себя. Вид окровавленного парня вызвал в её душе бурю эмоций. Ей было жаль его, как самого родного и близкого человека, она ощущала почти физическую боль в груди, а горло её сжималось от спазма, не давая нормально дышать. Слёзы то и дело набегали вновь, и никакими силами она не могла перестать думать о его израненном теле и простить его мучителей.

Светозар простоял под ледяной водой достаточно долго. Наконец, он выбрался из-под холодных струй воды, стекающих на каменный пол, и подошёл к Ульяне, вытирая лицо рукой.

Парень выглядел намного лучше. Порезы его затянулись, лицо тоже почти пришло в норму. Глаза его, глубокие, а в свете факелов почти чёрные, смотрели печально, но ласково. Так, во всяком случае, показалось девушке.

– Скажи Светик, а почему, если вы умеете лечить раны, у всех почти соколов такие ужасные шрамы на лицах? – спросила вдруг она.

Парень невесело усмехнулся.

– Они не лечат их специально. Чтобы они зарастали рубцом. Это особые отметины, их гордость, напоминание о боевых победах.

Ульяна понимающе кивнула. Она была рада, что сам он не старался оставить на своём теле подобные отметины. Хотя догадывалась, что полученные в ходе тренировок и поражений шрамы не могут считаться достойным украшением в глазах этих существ.

Светозар пристально глядел на неё, как будто желая угадать, о чём она думает. Девушка встретилась с ним взглядом и утонула в глубине его потрясающих глаз, в которых отражался огонь факелов. Она вновь покраснела и очень надеялась, что в полумраке этого не видно.

– Идём! – вдруг резко сказал он и, молниеносно бросившись вперёд, подхватил её на руки.

Он легко ступал по каменным плитам, оставляя на них тёмные отпечатки ног. Штаны его, насквозь мокрые, облепили мускулистые ноги. С них тоже капала вода, оставляя влажные дорожки на полу.

Светозар вышел из комнаты и зашагал обратно вверх по ступеням. Он прижимал Ульяну к своему телу, прохладному и влажному, отчего у девушки вдруг перехватило дыхание.

После пережитых ею эмоций живого сочувствия и сопереживания, она как будто стала ближе к нему, ощутила с ним незримую, но крепкую связь. Её тянуло к нему всё сильнее, и тяга эта становилась всё больше и мучительнее с каждой минутой, с каждым ударом его сердца, стучащего совсем рядом.

– Ты не плачь больше, цветочек, – сказал он, глядя перед собой.

– Не буду, – пообещала она, судорожно вздыхая.

– Вот и хорошо. Мы сейчас пойдём на пир, – на одну секунду он повернул к ней лицо.

– На пир? – удивилась Ульяна.

– У них каждый приём пищи так называется. Жарят мясо, а потом все вместе едят. Просто сиди и ешь. Больше от тебя ничего не требуется.

– Я поняла, – пролепетала девушка, но сердце её замерло от беспокойства.

А когда парень внёс её в огромную, полную дыма и неприятных запахов комнату, она заволновалась ещё больше.

В обеденном зале было тихо. И это несмотря на то, что здесь было полно народу! Соколы, а рядом их жёны, сидели за длинными столами. Все они восседали чинно, не разговаривали, смотрели прямо перед собой и, казалось, даже не шевелились.

Посреди стола, на огромных деревянных подносах лежали целиком запечённые туши каких-то животных, судя по размерам, это были бараны, если, конечно, они существовали в этом мире, или кто-то вроде них.

Светозар подошёл к свободному месту в самом конце стола. Усадил на лавку девушку, а затем устроился сам.

Никто не сказал ему ни слова. Соседи его даже не пошевелились и не повернули головы. Они напоминали манекены или гигантские мускулистые восковые фигуры. Одни из них были в полном облачении, в тяжёлых доспехах, кольчугах и плащах. Другие в простых рубашках, на подобии тех, что недавно была на Светозаре. Третьи и вовсе обнажены по пояс, так же как и он.

Женщины их тоже примолкли, они старались лишний раз не двигаться, но такой выдержкой, как их мужья, не обладали. Пытаясь делать это незаметно, жёны соколов рассматривали собравшихся, переглядывались между собой и время от времени меняли позы, устав от бездействия, тем самым немного оживляли этот странный пир.

Место во главе стола пустовало. Там был установлен отдельный стул с высокой спинкой, а рядом ещё один, пониже. Девушка сразу поняла, что эти сидения ждут Ратмира и его возлюбленную.

Правителя в зале ещё не было. Видимо поэтому никто не спешил приступать к еде. Все просто сидели и молчали, пустыми глазами глядя перед собой.

«Интересно, о чём они думают? Что творится в их мыслях, после того, как они ради забавы избивали друг друга на большой поляне? Умеют они ли читать и писать? И есть ли у них вообще какая-то письменность? О чём они разговаривают со своими жёнами? Да и разговаривают ли вообще?» – крутилось в голове у девушки.

В этом мрачном безмолвии ей стало жутко. Она прижалась к парню и тоже притихла, боясь даже дышать. Так продолжалось достаточно долго. Ещё пару раз в зал входили соколы вместе с жёнами и усаживались на свои места, которые видимо были строго распределены между ними.

Ратмир появился только через час. За это время девушка вся извелась на жёстком сидении. Для неё было мучительно сидеть без движения и молчать. Радовало только, что никто не смотрел в её сторону и вообще никак не реагировал на их со Светозаром присутствие.

Она тихонько оглядела собравшихся и не нашла среди них Белояра. Позже она узнала, что в этом зале обедали только те, у кого уже была возлюбленная. Местные традиции не позволяли соколам, не состоящим в отношениях, проводить столько времени в обществе женщин.

Также отдельно принимали пищу и те, чьи жёны были раньше местными крестьянками. Это правило было ещё более строгим. Так что простой незнатный воин, сумевший заполучить в жены девушку из мира Ульяны, что к слову, случалось не так уж и редко, должен был перейти из мужского обеденного зала в этот, к вельможам и знатным воинам, а не туда, где принимали пищу такие же, как он, солдаты со своими женщинами. Красивые жёны становились особым знаком отличия, возвышавшим своего владельца.