— Тупица!

— Капица!

— Идиот!.. Вы меня поняли? Вы — самый настоящий идиот.

— Доктор, так я вам с самого начала говорил, что я идиот.

— Правильно говорили! Вот вам справка, и чтоб я вас больше не видел.

— Ну вот, другое дело. Раз я идиот — пойду домой. А был бы умный — сидел бы целый день на овощной базе.

Однажды вечером, когда некто Петров возвращался домой, он заметил у подъезда маленькую бездомную собачонку. Шерсть ее свалялась от грязи, глаза слезились на ветру, лапы дрожали от холода. Петров был добрый человек. Взял он эту собачку в дом, накормил, обогрел и спать уложил. Да не куда-нибудь, а в чистую постель. Рядом с собой.

А утром, когда Петров открыл глаза, рядом с ним лежала женщина такой красоты, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И хотя Петров был человек холостой, он все равно задрожал от страха.

— Не бойся, — нежным голосом сказала красавица. — Это злой волшебник заколдовал меня в собаку. Но твоя любовь превратила меня опять в женщину.

И стали вместе жить, поживать да добра наживать.

Узнал об этом сосед Петрова Сидоров, и в душе его поселилась зависть.

— Нуж-то я хуже Петрова? И я найду себе красавицу!

С этого дня Сидоров лишился покоя. Каждый день он приводил с улицы какую-нибудь бездомную собаку. Кормил, поил, расчесывал гребнем, клал в теплую постель — все напрасно. Утром рядом с ним на подушке лежала та же дворняга, которую он привел накануне.

Отчаялся Сидоров и понял, что не каждому человеку дано в жизни испытать чудо. И поступил он, как все обыкновенные люди. Познакомился с хорошей женщиной, сделал ей предложение, и сыграли они свадьбу. Как водится на свадьбах, пошумели, поскандалили.

А утром, когда он открыл глаза, рядом с ним на подушке лежала лохматая дворняга.

— Не бойся, — хриплым голосом сказала дворняга. — Злой волшебник заколдовал меня в женщину. Но твое отношение превратило меня опять в собаку.

Вот какие чудеса происходят на белом свете. Так что, если вы услышите, что Сидоров лается со своей женой, знайте — это не сказка!

У одного инженера закапризничал его верный конь по кличке “Жигули”. То мотор не заведется, то зажигание откажет, то скорости не переключатся. Что поделаешь: конь о четырех ногах и то спотыкается, а уж машина тем более.

Одним словом, решил инженер чинить своего верного коня. Встал он ни свет ни заря, приехал на станцию техобслуживания, занял очередь, ждет. Час ждет, другой ждет, а очередь все не движется.

Смотрит он — удивительное дело: с этой стороны очередь стоит, а с черного хода все время какие-то машины на станцию заезжают. А в тех машинах царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной и зав. базой овощной.

Не выдержал инженер такой несправедливости и пошел прямо к начальнику станции. Топнул ногой об пол и говорит:

— Что же это такое? Я тут с шести утра стою, как в землю врос, а с черного хода к вам все время клиенты заезжают. Как вы это объясните?

А начальник ему ласково отвечает:

— Так вы, дорогой товарищ, невнимательно нашу вывеску прочитали. У нас ведь на ней что написано? Станция техобслуживания. Это значит, что тех мы обслуживаем, а этих в очереди держим.

— Как? — говорит инженер. — Но это же непорядок!

— Нет уж, извините, — отвечает начальник. — У нас как раз все в порядке: и вы, и мы. Только вы в порядке живой очереди, а мы в таком порядке, что ни в сказке сказать, ни пером описать!

Надоело кротам под землей жить. Без света сидеть. И решили они построить себе кооперативный домик — “Терем-теремок”. С удобными комнатами, высокими потолками, просторными кухнями. Чтоб все было не как у людей.

Три года работали кроты, как звери. И наконец построили свой звериный кооператив. То есть кооператив был нормальный, просто первый взнос за него был зверский. Зато дом получился на славу. В самом центре, со всеми удобствами, с детским садиком внизу. И с магазином напротив

Стоит в центре теремок-теремок, Он построен точно в срок, точно в срок. Подошли к нему кроты, все кроты, Как разинут дружно рты: “Ух ты!..” — Кто-кто в теремочке живет? — Кто-кто в кооперативном живет? — Я, мышка-ворушка.

— Я, лягушка-квакушка, одного футболиста подружка.

— Я, лисичка, кой-кого родная сестричка.

— Я, треска, член правления ЖСК.

— Я, пума, завсекцией ГУМа.

— Я, лошадь, с правом на дополнительную площадь.

— А вы кто?

— А мы кроты. Три года ждали этой красоты.

— Вы ждали, а мы дождались.

— Так что давай, крот. Ползи обратно в свой подземный переход.

Вот, дружок, такая грустная история. И то, что она произошла с кротами, это понятно. Ведь кроты плохо видят. Но ты-то, дружок, видишь хорошо. Вот и смотри сам, какой зверь хочет пролезть в твой кооператив. Чтобы потом никто и нигде не рассказывал теое сказки.

В день получки вышел слесарь Мурзиков с родного завода, смотрит, а прямо перед ним лежит огромный камень. А на камне том крупными буквами написано:

“Налево пойдешь — всю получку пропьешь.

Направо зашагаешь — всю получку прогуляешь.

Пойдешь дорогой прямой — принесешь всю получку домой!”

Обрадовался Мурзиков, даже запрыгал от удовольствия.

— Как хорошо, что все так понятно написано. Тут уж никакой ошибки не сделаешь. Сразу ясно: надо идти прямо.

Пошел он прямо домой и отдал получку своей законной жене. Всю до последней копеечки.

Цо это, конечно, сказка. На самом деле никакого камня возле завода, где работает Мурзиков, нет. А у проходной стоит, как каменная, его жена. Уж кто-кто, а она твердо знает, что слесарь Мурзиков в день получки прямо ходить не может.

В кабинете два следователям Знаменский и Томин.

Томин. О чем задумался, Пал Палыч?

Знаменский. Да, понимаешь, Шурик, не дает мне покоя это ограбление в винном отделе.

Томин. Ограбление как ограбление. Подумаешь, ящик портвейна!

Знаменский. Не скажи. Тут есть интересный момент. Вот как ты думаешь, почему преступник взял ящик нашего портвейна, когда рядом стоял ящик французского коньяка? О чем это говорит? О том, что преступник…

Томин. Слепой!

Знаменский. Нет.

Томин. Ненормальный?

Знаменский. Опять не то. Это говорит о том, что преступник брал спиртное не для продажи, а для личных целей.

Томин. Колоссально! Слушай, Пал Палыч, есть интересная идейка. Мы мобилизуем всех наших сотрудников, они ходят по городу и принюхиваются, от кого пахнет портвейном.

Знаменский. Увлекаешься, Шурик. Пахнуть может от кого угодно, в том числе и от наших сотрудников. К тому же преступник может быть из другого города.

Томин. Да, об этом я как-то не подумал. Ну и дельце нам начальство подсунуло: ни одной улики.

Знаменский. Опять ошибаешься. Вспомни, нам еще в институте говорили: нельзя совершить преступление и не оставить ни одной улики. Вот и преступник по рассеянности плюнул в угол рядом с местом преступления.

Томин. А почему ты решил, что это преступник? Может, в угол плюнул продавец?

Знаменский. Да нет, продавцы обычно плюют на покупателя. Это преступник, больше некому. Сейчас Зиночка орудует в лаборатории над анализом слюны.

Томин. Не верю я в эту криминалистику. Интуиция верней. Я бы лучше пощупал директора магазина.